Денщик сердито засопел, но сдержался. Теперь йети можно было выдать за горца или, как принято говорить среди чиновников и милиционеров, за "лицо кавказской национальности". А что, похож! Типичный дикий абрек, недавно спустившийся с гор!

Юнга побрил Снежку только открытые части тела: лицо, шею и руки по локоть, а все остальное — туловище и конечности — только коротко подстриг. Затем, когда демонстрация парикмахерского искусства закончилась, гости отправились париться. Вначале баню заняли Гийом и Славан. Мыться с йети было противно: от него исходил жуткий нечеловеческий запах, типа помета горного козла, словно йети наполовину состоял из мумие. Но юнга стойчески выдержал это испытание. После бани Денщик источал ароматы березового веника и настоя шалфея. Потом настала очередь Строганова и Стеши. Обрадованный возможностью уединиться с женой, полковник после долгого воздержания, наконец-то дорвался до молодого тела и оставался в бане пока не погасли последние угли. Как говорится, заодно и помылись. Серегу после бурного секса и жаркой бани так разморило, что он, опустошив трехлитровый жбан кваса, почти час возлежал в предбаннике не в силах даже пошевелиться.

Полинезийка же долго не могла угомониться. Она снова и снова заходила в парную, грелась, затем пулей вылетала во двор и бежала голышом к реке, чтобы ополаснуться. Без тени смущения, девица возвращалась назад. И все начиналось по новой: похлестывание упругого, шоколадного тела широким березовым веничком…

…Эх, в гостях хорошо, но пора и честь знать. Время не ждет, а уж курьер, присланный Сан Санычем-сан, тем более ждать никого не будет…

Тронулись в путь, как полагается, с первыми лучами солнца. Юнга не выспался и на ходу клевал носом. Руководитель экспедиции нервничал. А вот его молодые "доисторические" спутники слабо представляли себе грозящую им опасность. Милиционеры, бандиты и просто лихие люди могли в любую минуту напасть на их маленький отряд.

Бабка Пелагея вызвалась некоторое время сопровождать их, чтобы наши герои смогли благополучно миновать дозоры и засады. Сергей задумался над причиной такой доброты. Он пристально посмотрел в ее старческие мутные глаза (нет ли тут подвоха и не сдаст ли она их первому встречному пограничнику или милиционеру), но от помощи не отказался. Еще до рассвета бабуся напекла уйму пирожков и лепешек, гостям в дорогу.

Пока отряд собирался, старушка шустро натянула на ноги сапожки, накинула на себя дождевик, повесила на худенькое плечико берданку. Вскоре она бодро заковыляла во главе отряда, увлекая его за собой в самую чащу тайги. Пелагея только бросила через плечо:

— Заодно проверю капканы и силки. Глядишь, дичью и себя, и вас в дорогу обеспечу.

Строганов молча кивнул и сосредоточенно уставился на коммуникатор. Проводник проводником, но передовая современная техника тоже неплохой помощник.

"Вроде бы направление выбрано правильное", — решил он через пять минут.

Шли долго, почти целый день. Сначала поднялись на хребет, затем спустились в лощину, вновь штурмом взяли высоченную сопку. На вершине перед их глазами открылся великолепный вид. Внизу под обрывом, между высокими хребтами, сверкая на солнце, бежала и пенилась, преодолевая пороги, быстрая речка.

— Красота-то какая! — невольно вырвалось восклицание у романтически настроенного Сержа. Его спутники не откликнулись, а рухнули без сил в траву. Даже неприхотливая и опытная бабуся-таежница совсем умаялась.

— Приустала я с вами! Силушек моих женских больше никаких нет! Дале не пойду, шагайте одне. Вот вам речка в поводыри. Это Акколь. Она пересекает все плоскогорье и доведет вас до самого Аргута, там поселок Беляши, но вы его лучше обойдите стороной, от греха подальше. Затем — слияние с Катунью и ваша цель — поселок Иня. Поспешайте, вам еще верст восемьдесят пехом топать. В саму речку не лезьте, утопните!

Бабка Пелагея по очереди поцеловала и перекрестила каждого гостя, особенно нежно юную Стешу, что-то прошептала ей на ухо. Девица, смущенно хихикнув, густо покраснела. Старушка низко поклонилась им в ноги, путники ответили ей тем же.

— Что тебе бабка сказала? — строго спросил полковник.

— Пожелала много деток, — ответила с улыбкой туземка, — велела не откладывать это дело в какой-то долгий ящик, задирать почаще вверх ножки. Только я не поняла, при чем тут ящик? Разве детей у вас делают и в ящик кладут?

Сергей в ответ громко рассмеялся, пообещал, что смысл всего сказанного бабусей пояснит немного позже, на привале.

Дальнейшее продвижение вдоль реки прошло без особых приключений. Видимо, повезло. Было много впечатлений, словно ожили иллюстрации журналов "Вокруг света" или "Юный натуралист": однажды они случайно спугнули отощавшего медведя, затем увидели на склоне пасущихся горных оленей. Сергей принял решение незаконно открыть сезон охоты. Вскоре подстрелили козу. Гийом умело разделал тушу, зажарил ее на костре и, восстанавливая силы, покинувшие молодые организмы, путники съели ее за один присест. Снежный Славан, будучи вегетарианцем, обошелся пирожками с картошкой, взял да и умял всю бабкину стряпню в один присест!

Каждый день экспедиция, соблюдая все меры предосторожности, преодолевала по пятнадцать километров. Шли спешно, но с оглядкой. Все жилища обходили стороной, а завидев лодку на реке или вертолет в небе — укрывались в непролазных дебрях.

Шли- шли и наконец-то пришли! Ура! Вот и он, долгожданный поселок Иня: несколько рядов простеньких бревенчатых избушек.

Курьер Николай Николаевич (а шеф питал слабость к людям, носившим одинаковые имя и отчество, считая это признаком стабильности и постоянства) уже терял терпение, потому как оставалось лишь три дня до срока. Ему давно осточертело жить в палатке и изображать заядлого рыбака. Даже выловленные хариусы сердце старого рыбака не радовали, и когда на его бивуак вышли наши заблудшие путешественники, он от души выматерился. Но затем сменил гнев на милость, до того жалко выглядели усталые и слегка одичавшие путники. Он даже прослезился при виде Славана, в рванье и лохмотьях. Покусанная алтайскими комарами девушка едва передвигала ноги и тоже имела несчастной и замученный вид.

— Эк, вас потрепало! — присвистнул курьер после обмена со Строгановым условленными опознавательными сигналами.

— Как рыбка? Величиной с кита? — весело спросил Серж у курьера, пропахшего за эти дни костром и рыбой.

— Какое там, даже на китенка не тянет… — ответило доверенное лицо шефа Сан Саныча-сана. — Вон в палатке для вас цивильная одежда, документы и деньги! Денег сто пятьдесят тысяч. Пачка тысячерублевыми купюрами и пачка пятисотенных. Шеф сказал, что это твоя зарплата и командировочные за пять месяцев. Насчет увольнения и выходного пособия еще рано говорить. Это при личной встрече обсудите. Однако… — курьер нерешительно замялся. — Вас должно было быть трое, а с вами еще какой-то громила! Не было такого уговору, полковник! На него одежды нет. Численность вашей свиты растет в геометрической прогрессии!

— Что поделать, сироты! Дети лейтенанта Шмидта, так сказать, — ухмыльнулся полковник своей шутке. — Внеплановый довесок, мужичок-лесовичок! Скажем так: экспромт. Познакомься, это Славан Денщик.

Йети покосился на Строганова, не зная, обижаться надо в данной ситуации или поддакивать. Нахмурился, но промолчал.

— Денщик, говоришь? Это барство, Сергей Иванович, в наше время денщиками обзаводиться!

А Серж, облачаясь в джинсовый костюм, продолжал хохмить и балагурить:

— Да какой из него денщик! Неуклюж и неповоротлив. Он наш верный проводник и надежный телохранитель. Лесной чемпион, местный Валуев!

Курьер наконец-то улыбнулся и одобрительно кивнул головой: мол, в тайге такой человек не помешает.

— Желательно и его бы тоже приодеть во что-нибудь приличное, — продолжал гнуть свою линию Серж.