— Войдите! — крикнула девушка, поспешно вытирая слезы. Флер смутилась, увидев в дверях худенькую и прямую фигуру свекрови. — Графиня… Я не подумала, что это вы… — Флер покраснела, как школьница, пойманная за неблаговидным занятием. — Может быть, хотите присесть?..

Та благодарно улыбнулась. Оправив шелковое, серое платье с дорогими кружевами и сверкнув драгоценными украшениями на пальцах, графиня села в кресло. В данную минуту, свекровь олицетворяла ту роскошь, которая начинала подавлять Флер, внушая ей чувство собственной неполноценности.

— Садитесь и вы, дитя мое, — ласково попросила графиня. — Мы должны многое обсудить. Вы согласны, дорогая, или сейчас предпочтете отдохнуть?..

— О нет, — честно ответила Флер, — я не устала.

Свекровь наклонилась и погладила Флер по руке.

— Тогда начнем с того, как вас будут называть… Теперь вы графиня де Тревиль, и к вам именно так будут обращаться. — Она немного помолчала. — Если вас это устроит, дорогая, мне бы хотелось, чтобы вы называли меня maman, как Ален…

Флер широко раскрыла глаза: ее удивила не столько просьба, сколько застенчивость в голосе хозяйки. Величественная аристократка волновалась так же, как волновалась бы на ее месте, любая новоиспеченная свекровь… Склонившись к ногам пожилой графини, Флер сказала:

— Вы оказали мне честь, maman.

На миг девушке показалось, что графиня сейчас расплачется, но годы самодисциплины пришли той на выручку.

— Знаете, — начала графиня дрожащим голосом, — перед вашим приездом сюда было много добрых предзнаменований. Например, вам не приходило в голову, какое удачное у вас имя?

— Это потому, что меня зовут Флер, а ваш замок называется «Шато де Флер»? — улыбнулась девушка. — Да, это удивительное совпадение.

— А потом, — графиня скорбно подняла глаза, — сегодня ровно два года, как с Аленом произошел этот несчастный случай. Каким трагичным было бы для моего милого мальчика возвращение домой, если бы рядом не было вас!..

Улыбка Флер погасла. Теперь она не сомневалась — Ален специально скрывал от нее подробности всего, что происходило до их знакомства, но есть такие вопросы, на которые ей непременно надо найти ответ, иначе свекровь посчитает ее просто бессердечной.

— Как… как это случилось, maman?..

Графиня вздрогнула, но мука, которая отразилась на лице девушки, была неподдельной.

— До сих пор никто не знает, что произошло на самом деле… Ален работал в лаборатории, экспериментируя с новым ароматом, который ему удалось получить, и который ему самому очень нравился. — Она взглянула на Флер, чтобы убедиться — та понимает, о чем идет речь, однако, увидев, что девушка озадачена, пояснила: — Мы не одно десятилетие занимаемся парфюмерией; вы, конечно, слышали, моя дорогая, о духах «Мэзон Тревиль»?.. Это наша торговая марка.

Флер вспомнила крохотный флакончик очень дорогих духов, которые однажды на Рождество ей подарила Дженнифер. Флер наслаждалась каждой их капелькой, а потом положила опустевший пузырек в шкаф, чтобы остатки чудесного запаха держались подольше.

— Конечно. Все знают «Мэзон Тревиль»!

Графиня радостно кивнула:

— Ален — гений парфюмерии! Он потратил не один год на обучение. У него врожденное чутье на запахи, которое позволяет ему определять не только тончайшие оттенки, но и безошибочно называть все их составляющие… Однако его главный талант — смешивать различные эссенции и масла, чтобы получать совершенно новые композиции! Они так искусно составлены, что даже лучшие специалисты снимают перед ним шляпы… Нашему делу очень не хватало Алена эти два года… Его кузен Луи тоже не без способностей, однако, божественным даром, увы, он не наделен, да и деловых качеств ему не хватает. Не то, чтобы он не старается — просто в душе он еще мальчик и предпочитает удовольствия и развлечения… Впрочем, когда-то и Ален был такой же беззаботный… — Она замолчала, борясь с нахлынувшими воспоминаниями, а после паузы неожиданно сказала: — Флер, попросите Луи, чтобы он показал вам фабрику. Я уверена, вам понравится, Луи очаровательный собеседник.

— Хорошо, maman, — не очень уверенно ответила Флер, припомнив, как Ален гневно отчитал кузена при встрече. — Как-нибудь… при случае я его попрошу…

— Чепуха! Вы поедете завтра, я сама договорюсь с Луи!

— Вы хотели рассказать мне, как произошло несчастье с Аленом, — о том несчастном случае, — осторожно напомнила ей Флер.

Но графиня, то ли очень устала, то ли сочла предмет разговора слишком для себя мучительным. Она едва заметно пожала плечами.

— Я почти все рассказала… Один из рабочих прибежал в дом сообщить, что, когда Ален работал в лаборатории, ему попала в глаза кислота… Она используется для того, чтобы промывать колбы, пробирки, прочие принадлежности, — на них не должно оставаться никакого запаха, иначе все опыты пойдут насмарку. Даже Селестин, которая находилась тогда в лаборатории, не смогла сказать ничего внятного, Ален же вообще отказывается с тех пор разговаривать на эту тему.

Услышав такое, Флер почувствовала, как новое подозрение закралось ей в душу… Однако графиня поднялась, собираясь уйти.

— Мы как-нибудь поговорим еще, — ласково сказала она, — Флер, дитя мое, я, собственно, пришла сказать вам одно — я рада, что вы согласились выйти замуж за Алена. Ваша жизнь может стать… трудной… иногда очень утомительной, но, пожалуйста, никогда не сомневайтесь в своем выборе. Как бы ни был мой сын суров, скрытен или язвителен, у меня нет сомнений: вы его счастье, как и он — ваше. Примите же мое материнское благословение.

Флер еще долго размышляла над словами графини. Безусловно, судьба свела ее с талантливейшим человеком! Ей нетрудно было поверить в то, что Ален когда-то был бесшабашным повесой и причинил матери немало огорчений. Разве сама она не распознала в нем, с первого же взгляда, те черты, манеры, которые так очаровывают женщин и заставляют их сердца биться быстрее? Разве сама не подпала под его обаяние?.. Но что будет, когда Ален избавится от своей черной депрессии?.. Не пожалеет ли о том, что выбрал в жены дочку простого сельского священника, а не Селестин, например, которая во всех отношениях достойнее ее?.. Девушку бросило в жар. «Самое лучшее сейчас — принять прохладный душ», — подумала она.

Они с Аленом занимали две комнаты: Флер — большую спальню, Ален — размером поменьше. Ванная была посредине — одна на двоих. Из спальни Алена не доносилось ни звука, и Флер смело открыла дверь в ванную. Она стояла под водой до тех пор, пока тело не покрылось мурашками от холода. Быстро выскочив из-под душа. Флер стала растираться полотенцем, чтобы согреться. Ей было не до того, чтобы сразу перекрыть кран, поэтому и не услышала, как открылась дверь спальни Алена.

— Кто тут? — вдруг раздался его голос.

От неожиданности она замерла и от смущения не могла вымолвить ни слова.

— Отвечайте, черт возьми! — Он раздраженно шагнул вперед, но споткнулся о табурет и упал бы, если бы Флер инстинктивно не кинулась к нему на помощь, забыв при этом о своем обнаженном, еще влажном теле. И буквально оказалась в его объятиях, моментально ощутив железное кольцо мужских рук.

— Ален, — умоляюще произнесла она, пытаясь освободиться.

— Извини, Флер, — хрипло выдохнул он, однако не разжал рук. В его глазах, не спрятанных за черными очками, разгоралось пламя, а губы расплылись в мягкой улыбке. — Кузен сказал мне, что ты — прелестная английская роза… Не возражаешь, если я сам проверю?.. К сожалению, я не могу увидеть собственными глазами свою жену, чья красота, как выразился тот же Луи, заставит всех завидовать мне.

Флер не отшатнулась, когда его пальцы коснулись ее лица. Они осторожно ощупали лоб, дотронулись до бровей и густых ресниц, погладили щеки, подбородок, ямку на шее.

— Скажи, это правда, что у тебя яркие синие глаза, большие и лучистые, как васильки, — пробормотал он, — а волосы цвета золота, губы оттенка коралла, кожа как спелый персик?

В висках Флер стучала кровь. Каждое прикосновение возбуждало и сладостно разливалось по телу. В следующее мгновение, Ален впился в ее губы жгучим, жадным поцелуем, в который вложил всю страсть, накопившуюся за годы воздержания. Флер отвечала ему пылко, она ведь любила его всей душой, всем сердцем и была готова на все. Однако, когда казалось, что пучина вожделения затягивает их обоих, Ален вдруг резко отстранился и, тяжело дыша, произнес: