Cтоловая отделялась от гостиной рядом высоких кадок, в которых пышно росли разнообразные папоротники. За огромными французскими дверями виднелась веранда, уставленная множеством растений, на ней же располагались удобные стулья и стол с зонтиком. Эви нерешительно прошла в столовую. Справа находилась кухня — безупречный оазис бытовой техники, снабженный современной аппаратурой. Даже кофеварка смотрелась так, словно пользователь должен иметь, по крайней мере, инженерное образование, чтобы сварить в ней кофе. В дальнем уголке кухни стоял столик для завтрака с белой керамической поверхностью. Эви представила, как Роберт сидит здесь по утрам, пьет кофе и читает газету. Стильные французские двери вели отсюда все на ту же веранду. Ей хотелось бы еще осмотреться, но она чувствовала себя слишком стесненной и вернулась в гостиную.

Роберт не спешил мыться и одеваться, давая ей время хорошенько изучить все, что она захочет. То, что она не найдет ничего, внушающего опасение, поможет усыпить ее подозрения. Она расслабится, а именно этого он и добивался.

Большинство мужчин начали бы действовать уже в ее доме, она была тогда выведена из равновесия и очень уязвима. У него даже имелась возможность, если бы он решил ею воспользоваться, застать ее неодетой. Но он предпочел выждать, зная, что она будет более беспечной теперь, когда опасность осталась позади. Он не пытался приставать к ней тогда, и Эви не ожидала от него ничего подобного сейчас. И поскольку она не готова к его следующему ходу, то ее реакция будет искренней и непосредственной.

Наконец он прекратил тянуть время и вернулся в гостиную. К его удивлению, она все еще оставалась на том же месте, где он ее оставил, хотя напряжение в ее лице ослабло. Эви повернулась, наблюдая за ним. Ее прекрасные золотисто-карие глаза были все еще темными от какой-то внутренней боли, которая казалась более глубокой, чем волнение, вызванное происшествием с Джейсоном.

Роберт помедлил в нескольких футах от нее, изучая ее потемневшие глаза. Потом стремительной походкой двинулся к ней, не давая ей времени уклониться, и обнял ее. Он услышал непроизвольный вздох и увидел, как тревога расширила ее глаза, когда Эви подняла к нему лицо, чтобы выразить протест, который был тут же прерван его поцелуем.

Она слабо забилась в его руках, но он держал ситуацию под контролем, прижимая ее к себе все крепче и крепче. Он старался не причинить ей боли, но все усиливал давление своего рта, пока не почувствовал, как ее губы сдались и открылись. Сладость этих губ послала электрические импульсы по его нервам, напрягая мускулы и заставляя отвердеть плоть. Он толкал свой язык ей в рот в имитации сексуального акта, повторяя движение снова и снова, добиваясь того, чтобы она задрожала и обмякла, а ее губы прижались к его губам.

Ее неуверенный ответ заставил его голову закружиться, и, к его удивлению, ему пришлось приложить все силы, чтобы сохранить самообладание. Но, черт побери, как она была прекрасна в его объятиях, как эти мягкие великолепные изгибы прижимались к его твердым мускулам. Ее рот был самым сладким из всех, что довелось ему пробовать прежде, и просто поцелуй сейчас возбудил его до невероятной степени.

Роберт не хотел останавливаться, хотя не намеревался пойти дальше, и его самого поразила острота своей реакции. Его рот отчаянно прижимался к ее губам, требуя все больше и больше. Он услышал мягкий беспомощный звук, который возник в ее горле, когда она подняла руки и, обвив его шею, прижалась к нему всем телом. Чистый примитивный мужской триумф бушевал в нем, отвечая на ее возбуждение. Он мог чувствовать ее груди, округлые и упругие, и соски, прижатые к его груди. Проникнув рукой под ее рубашку, Роберт обхватил ладонью грудь и погладил большим пальцем заостренную вершинку через кружево лифчика. Эви выгнулась, бедра тесно прижались к нему… а затем она внезапно запаниковала и стала вырываться.

Он отпустил ее, хотя каждая клеточка его тела требовала продолжения.

— Спокойно, — смог выговорить он, но голос был хриплым и грубым, а дыхание прерывалось. Он еще раз попытался успокоить ее. — Я не сделаю вам больно, дорогая.

Эви с бледным лицом и распухшими красными от поцелуев губами сделала несколько шагов назад. Она заставила себя прекратить отступление и остановилась, пытаясь проявить твердость. Чувственное притяжение его мужественности было подавляющим, искушая вернуться в его объятия, уступить этому яростному напору. Она чувствовала, что обречена и что он был намного опаснее для нее, чем она подозревала.

— Вы уже сделали, — прошептала она. — Зачем? Чего вы хотите от меня?

Глава 5

Казалось, она готова обратиться в бегство. Чтобы успокоить ее, Роберт отступил на несколько шагов, опустив руки. В его глазах мелькнул слабый проблеск иронии.

— Вы очень привлекательная женщина, дорогая. И едва ли должны удивляться, что я увлекся вами? Что же до того, чего я от вас хочу, то я прижимал вас достаточно близко, чтобы ответ на этот вопрос был очевиден.

Эви не отреагировала на его мягкое поддразнивание. Наоборот, ее пристальный взгляд сосредоточился на лице Роберта Кэннона, пытаясь пробиться сквозь маску вежливого дружелюбия. Вне сомнения, он привык прятать за бесстрастным видом, как за щитом, реального мужчину, целовавшего ее с такой необузданной страстью. В нем скрывалось множество пластов, его поступки казались сложными и непонятными. Да, его влекло к ней, так же как и ее к нему. Было бы глупо отрицать собственное чувство, а Эви не была глупой женщиной. Но ее не покидало ощущение, что он изучает ее и едва различимо управляет ее действиями. С самого начала Эви почувствовала решимость этого мужчины войти в ее жизнь. Он добивался намеченной цели с невозмутимой настойчивостью, неприемля отказа. Какими бы ни были его мотивы, несомненно, существовало что-то еще, кроме физического влечения.

— У меня не бывает случайного секса, — заявила Эви.

Роберт с трудом сдержал улыбку, промелькнувшую лишь в выражении светлых глаз, но не в движении его рта.

— Моя дорогая, обещаю, что в этом не будет ничего случайного. — Он сделал паузу. — У вас кто-то есть?

Эви покачала головой:

— Нет.

Он не был удивлен тем, что она отрицает какую-либо связь с Мерсером.

— Тогда все в порядке, не так ли? Вы не можете не признать, что вас тоже тянет ко мне.

Она вздернула подбородок, и его глаза вспыхнули при виде этого гордого жеста.

— Этакая бархатная перчатка поверх железного кулака [11]? — бесстрастно констатировала Эви. — Нет, я не стану отрицать, что меня тянет к вам.

Ее наблюдательность тревожила Роберта, но показывать ей это он не собирался.

— Я вполне способен определить, когда я хочу чего-либо… или кого-либо.

Она сделала неожиданное движение, словно была утомлена этой словесной дуэлью.

— Я неправильно выразилась. У меня не бывает любовных связей.

— Мудрое решение, но в данном случае — неуместное.

Он приблизился, перекрыв ей путь к отступлению, и нежно обхватил ее лицо ладонью. Его пальцы легко поглаживали бархатистую кожу ее щеки. Ей-богу, она прекрасна. Красота Эви не была классической, но она обладала в высшей степени женственной притягательностью, заставившей Роберта задуматься о том, что имя ей очень подходит. Так, должно быть, и выглядела прародительница Ева, восхитительная в своей наготе. И неудивительно, что Адам легко поддался — слабость, которую он, Роберт, не мог позволить себе, хотя и намеревался полностью насладиться чувственностью Эви. Ее сладкий теплый аромат окутывал него.

— Я не стану принуждать вас, — прошептал он, — но вы будете моей.

— Если вы не собираетесь применять силу, то как намереваетесь этого добиться? — спросила Эви.

Его брови удивленно приподнялись.

— Вы полагаете, я должен раскрыть вам свои карты?