— Я только возьму плащ.

Сегодня он вновь приехал на работу на «лендровере», и Николь порадовалась тому, что юбка в складку позволила ей самостоятельно забраться на высокое сиденье, хотя было почему-то приятно, что Мэтью вежливо придерживал для нее дверцу.

Она, было, хотела закрыть дверцу, но он остановил ее, легко коснувшись руки, и наклонился, поправляя подол ее юбки, чтобы его не прищемило дверцей.

— Какие у тебя тонкие запястья и щиколотки, — проговорил он, с улыбкой глядя ей в глаза. — Встречаясь с женщинами такого деликатного сложения, мужчины сразу чувствуют себя мужественными защитниками или даже настоящими героями…

Рука Мэтта все еще легко прикасалась к ее руке, и жар его тела проник сквозь тонкую ткань ее жакета и блузки. Неожиданно ей с ужасающей ясностью припомнилось, как он прикасался к ней в тот вечер на банкете, вспомнилось, как его пальцы сжали ее запястье, и она внезапно поняла, насколько он силен, почувствовала себя слабой и беззащитной, как…

Не вполне понимая, что делает, Николь резко отшатнулась, и краска отлила от ее лица.

В ту же секунду он нахмурился и отпустил ее, потом закрыл дверцу и, обойдя машину, уселся на место водителя.

На строительную площадку они ехали в полном молчании, и Николь лихорадочно пыталась унять сотрясавшую ее дрожь.

Всего несколько мгновений назад, она напрочь забыла, о своем прошлом… забыла обо всем, кроме ощущения, переполнявшего ее, когда он на нее смотрел.

Ну почемуона реагирует на его присутствие подобным образом? Она прекрасно понимала, что он весьма и весьма привлекательный мужчина — как духовно, так и физически, но ведь и до этого ей не раз доводилось встречать очень привлекательных мужчин, и никогда ни чувства ее, ни гормоны не вытворяли с ней ничего подобного.

Возможно, причина кроется гораздо глубже? Может быть, дело в том, что ее тело инстинктивно узнало его, вспомнив ту ночь? Может быть, ее подсознание, ее женское «я» уже знакомо с ним? Может быть, все это происходит потому, что… Нет, это невозможно. Если она не помнит то, чем они занимались вместе, ясное дело, в подсознании тоже ничего нет. Не говоря уже о том, чтобы эти подсознательные воспоминания вызывали такое волнение, которое она теперь постоянно испытывает рядом с ним.

Николь была в полном отчаянии: после всех восьми лет, когда она уверилась, что может полностью контролировать свои чувства, вдруг начала реагировать на присутствие мужчины столь откровенным образом, тем более на присутствие именно этого, а не какого-нибудь другого мужчины. Ведь это тот самый человек, которого она поклялась навсегда забыть и которого должна бы ненавидеть.

И все только из-за того, что он сделал ей комплимент, что несколько мгновений он смотрел на ее губы так, словно… Она с трудом сглотнула. Словно что? Словно представлял себе, что она почувствует, когда он поцелует ее… когда…

Перестань, перестань немедленно! — отчаянно приказывала она себе. Да что же это с ней происходит? Почему,почему ее собственные чувства так предают ее здравый смысл и самообладание?

«Лендровер» остановился, и Николь вздрогнула, с удивлением поняв, что они уже доехали до стройплощадки. Она собралась, было, открыть дверцу и выбраться наружу, но Мэтью остановил ее:

— На земле грязно. Ты можешь поскользнуться. Подожди минутку, я помогу тебе выйти.

Она затрепетала еще раньше, чем он открыл дверцу с ее стороны и протянул руки, обхватывая ее за талию, после чего поднял и легко перенес на небольшой клочок сухой земли.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Все в порядке?

Голос Мэтта прозвучал резко, почти недовольно. Утвердительно отвечая ему, Николь ощутила, как горячая волна румянца заливает лицо.

Он, вероятно, жалеет о том, что пригласил ее поехать с ним. Какую же глупость она совершила! Разве не твердила себе тысячи и тысячи раз, что, если он не узнал ее с самого начала, едва ли узнает вообще, если только она не поведет себя так, что заставит обратить на себя внимание? И вот, пожалуйста, держится, как полная идиотка, и неудивительно, что он уже спрашивает, все ли у нее в порядке.

Айэн Джексон увидел их издалека и зашагал к ним, с вызывающей надменностью глядя прямо на Мэтта. Взгляд, которым он обвел Николь, заставил ее сжаться в комочек, и она поспешно отвела глаза.

Она всегда очень смущалась, а иногда даже чувствовала себя виноватой неизвестно в чем, когда мужчины смотрели на нее с откровенным интересом, словно оценивая, тем более, невыносимо было оскорбительное и нескрываемое вожделение на лицах мужчин вроде этого Айэна Джексона. Каждый раз, когда он осматривал ее, ей становилось настолько не по себе, что хотелось повернуться и убежать прочь. Она ощущала смутную угрозу, исходившую от него, чувствовала себя особенно беззащитной и одновременно виноватой, словно сделала что-то недопустимое, отчего мужчины смотрят на нее таким образом… Так, наверное, жертва насильника полагает, что спровоцировала своего истязателя, хотя и сама недоумевает, как это могло произойти… Николь прекрасно сознавала, что причина ее страхов кроется в той ужасной ночи, которую она провела с Мэтью, и корни этого страха — в ее безответственном, развратном поведении в ту ночь.

Николь старалась не смотреть на Айэна, а отвернуться в сторону и была потрясена, когда Мэтью повернулся к ней и встал так, что почти загородил ее от Айэна, словно почувствовал ее смятение и захотел успокоить, защитить…

Все это опять мечты и фантазии, пожурила она себя; все это эмоции, испытывать которые она давным-давно себе запретила.

Но никак не могла отделаться от мысли, что Мэтт стоит, совсем рядом, и чувствовала смущение. Когда она нерешительно переступила, инстинктивно пытаясь не только отдалиться от него, но и отстраниться от своих собственных фантазий, от своей реакции на его близость, — в эту секунду он повернул голову и посмотрел на нее.

Это был всего лишь быстрый, мимолетный взгляд — совсем не такой, какой можно назвать заинтересованным или тревожащим, однако, как ни странно, именно этот краткий взгляд заставил ее особенно остро почувствовать, что она — женщина, а он — мужчина рядом с ней.

Все это становится уже смешным, подумала она, но мысли разбегались в стороны, и ей с трудом удалось отвести глаза от Мэтта. Получается, это она позволяет прошлому влиять на ее поведение и определять ее отношение к людям.

Мэтью разговаривал с Айэном Джексоном, холодно и беспристрастно рассказывая ему о поступивших жалобах.

Айэн начал грубо оправдываться, откровенно ссылаясь на свой авторитет среди рабочих, на то, что его работа включает традиционно узаконенные «поблажки» и «избытки».

Мэтт не уступал, и Николь могла только восхититься твердостью, с какой он отстаивает свою точку зрения.

Когда, наконец, они покинули строительную площадку, у прораба не оставалось уже никаких сомнений относительно того, кто теперь является настоящим хозяином компании, а также относительно манер и добросовестности, которые Мэтт хотел бы видеть у своих сотрудников.

По пути назад, к «лендроверу», Николь и Мэтт должны были пройти мимо группы рабочих. Совершенно инстинктивно Николь, выбрала более дальнюю тропку, чтобы не оказаться слишком близко от них.

Только сделав маленький крюк, она внезапно осознала, что Мэтт как-то слишком пристально и необычно смотрит на нее. Она почувствовала, что краснеет.

Привычка держаться, как можно дальше от мужчин стала у нее уже автоматической, но не потому, что она боялась их. Нет, причина в отвращении к самой себе, которое она испытывала с тех самых пор, как… Отвращение лишь усилилось после всех оскорбительных замечаний, которые впоследствии делал на ее счет Джонатан. Тогда она поклялась себе, что никогда, ни за что на свете не даст ни одному мужчине повода думать, будто она поощряет его, позволяя считать себя доступной игрушкой.

Она поспешила отвернуться от Мэтта, и сердце ее усиленно билось, справляясь со страхом и смущением.