Макс от такого подхода явно растерялся. Валери чувствовала себя хуже некуда: каждое слово Шеррил словно вбивало гвоздь в крышку гроба, где покоились отношения Макса Эвершеда и его непутевой ассистентки.

— Шеррил, послушай, давай разберемся нормально.

— Нет, Максим, я не хочу ни в чем разбираться. Все предельно ясно. Кому-то ты врешь — либо нам с сыном, либо ей. — Она кивнула на Валери. — Если ты врешь ей, то объяснись, как мужчина, и больше с ней не встречайся. Если ты врешь нам, ты нас потеряешь. А ведь мы так старались быть семьей. Мы так старались ради тебя.

Шеррил была умной женщиной: она прекрасно знала, где находится слабое место, и била туда с прицельной точностью. Плечи ее поникли, она теребила ремешок сумочки и выглядела теперь не разъяренной фурией, а очень несчастной обманутой женой.

— Я подумала, что это она все подстроила, — миссис Милборроу указала на неподвижную Валери. — Я приехала на студию Ворхауза, и оказалось, что меня там никто не ждет. Пока я выясняла, в чем дело, пока обнаружилось, что это подлог и никто со студии мне не звонил, прошло уже больше суток, и ты с Адрианом улетел. Я не сразу вернулась в Нью-Йорк, а когда поняла, что ты захватил с собой эту женщину, немедленно забронировала билеты и добралась сюда. Но, увы, слишком поздно.

— Тебя разыграли? — нахмурился Макс. — Но кто?

— Не знаю, — всхлипнула Шеррил. — Мы так и не выяснили. Кто-то позвонил моему агенту на личный номер — а он есть у очень, очень немногих! — и сказал о съемках, и я поехала, как дурочка.

Макс молчал. Валери в чем-то понимала его: ему предстояло сделать выбор прямо сейчас, и после слов Шеррил о семье этот выбор стал гораздо более трудным.

— В общем, так, Максим, — сказала миссис Милборроу и утерла слезы, — я даю тебе время подумать и разобраться. Не хотелось бы разрушать семью из-за минутной прихоти, и я готова закрыть на это глаза. Сейчас я забираю Адриана и улетаю в Нью-Йорк, и не спорь, потому что я имею право это сделать. Он не должен понять, что произошло. Через несколько дней я немного успокоюсь, и мы все обсудим. Что делать с нею, решай сам. — Еще один кивок в сторону Валери. — Это твоя проблема.

Он мог сказать, что это не проблема. Что это женщина, которая ему нужна. Хоть что-нибудь сказать. Однако Макс промолчал, и Шеррил вышла, закрыв за собой дверь. Через некоторое время из-за стены послышался громкий голосок Адриана:

— Мама, мамочка! Это ты?

Макс молча подошел к стулу, на котором висели извалянные в песке джинсы, и принялся их натягивать. Валери наблюдала за ним сухими глазами.

— Она действительно его увезет? — спросила она. — И ты ничего не сделаешь?

— Я не буду ей препятствовать. — Макс надел футболку. — Меньше всего я хочу, чтобы Адриан видел наш скандал. Он уже навидался достаточно.

— И как же ты будешь решать… проблему? — усмехнулась Валери уголком губ.

Эвершед постоял, глядя на нее, потом подошел, склонился и крепко поцеловал в губы.

— Послушай, — сказал он, — ты — не проблема. Проблема — это Шеррил, и то, что мне теперь делать с ней. Пока у меня нет решения, но я его придумаю. Что же касается нас двоих, я хочу, чтобы ты знала: я не жалею ни об одной минуте, что провел с тобой.

Валери почувствовала, что сейчас заплачет.

— Правда? — шепотом спросила она.

— Правда. Я тебе ни минуты не врал. Я просто пока… не могу ничего обещать.

— Мне ничего и не нужно.

— Вот это зря. — Он стиснул ее ладонь и отстранился. — Зря. Пока не спрашивай ни о чем. Я должен подумать.

Он вышел и прикрыл за собой дверь, а Валери, просидев еще несколько минут в неподвижности, наконец встала и принялась за поиски чистого платья. То, что вчера побывало на пляже, выглядело совершенно неприлично.

Шеррил с Адрианом уехали немедленно, а Валери и Макс задержались на полдня, чтобы собрать вещи, заказать обратные билеты и распроститься с отелем, который вынуждены были покинуть столь поспешно. Они почти не разговаривали, Макс замкнулся и ушел в себя, и Валери молчала, не надоедая ему вопросами. Вот тебе и новая жизнь, обещанная домашними шаманами кузины Рейчел. Обещали перемены, однако Валери и предположить не могла, что они будут столь кардинальны.

Все, что она могла сделать в данный момент, чтобы помочь Максу, — это отойти в тень и не мешать. Она знала, что примет любое его решение, даже если он выберет остаться с Шеррил. Эвершед слишком зациклен на семье и положил много сил, чтобы ее создать и удерживать в рамках собственных понятий об идеалах. Он не станет так легко отказываться от достигнутого. И чем это обернется для Валери, пока неизвестно.

Но и от своих слов в отношении нее Макс не отказывался. Весь долгий, изматывающий путь до Нью-Йорка он был рядом, не отстранялся и держал Валери за руку, хотя и молчал, как надгробие. Валери сидела тихо, словно мышь, не мешая Максу думать. Она знала, как тяжело принимаются этические решения подобного рода, особенно если примера нормальной семьи перед глазами нет, а есть только отчаянная тоска по ней и собственные призрачные понятия — как должно быть правильно.

Ах, если бы у него были нормальные родители, с горечью думала Валери, глядя в иллюминатор на белоснежные копны облаков. Если бы они, как приличные люди, жили вместе потому, что им хорошо вместе, а не потому, что того требует долг перед человечеством. Ссорились, мирились, смеялись и плакали, но — любили друг друга и своих детей. Или не любили, но честно. Макс так мало получил родительской любви, что теперь не знал, кому дарить свою и сколько. Он привык к терроризирующему молчанию, к тому, что стоит оступиться — и ты потеряешь все. Если бы у него была обычная семья, он развелся бы с Шеррил давным-давно, и это не казалось бы ему такой трагедией. Валери мнилось, что она знает Макса лучше, чем он сам знает себя, но она не произносила ни слова, боясь нарушить хрупкое равновесие его мыслей.

И все же то, что его пальцы стискивали ее ладонь, давало некоторую надежду.

В Нью-Йорке было пасмурно, но довольно тепло. Джейкоб встретил прилетевших в аэропорту, погрузил багаж в машину, и Макс настоял, чтобы сначала отвезти Валери домой. Эвершед был нетороплив, будто обдумывал каждое последующее действие тщательнее, чем оно того заслуживало. Возможно, так оно и было.

— Может, мне следует уволиться? — спросила Валери вполголоса, пока «мерседес» пробирался через вечные пробки.

— Не говори глупостей, — рассеянно откликнулся Макс. — Где я найду такую помощницу? Это во-первых. А во-вторых, я не хочу, чтобы ты увольнялась. Только некоторое время, думаю, тебе не стоит появляться у меня дома и видеться с Адрианом.

Это было больно, но понятно.

— Конечно, Макс.

— Как бы я хотел, — сказал он после продолжительного молчания, — как бы я хотел все переиграть и понять, где же я ошибся.

— А ты не думал, что мог не ошибаться? — осторожно спросила Валери.

— Мужчина берет ответственность на себя. Иначе какой же он мужчина? — невесело усмехнулся Эвершед. — Только я все время думаю о том, чьи интересы в данной ситуации для меня важнее всего.

— Адриана, — убежденно сказала Валери. Конечно. Адриана.

— Да, его. Он ведь не понимает, что происходит, и пока не поймет.

— Все просто, Макс. Ты сделаешь то, от чего Адриан будет счастливым.

— М-да. Осталось определить, что именно. У меня всегда были трудности с такими вопросами.

— Я знаю, — сочувственно произнесла Валери.

Эвершед посмотрел на нее внимательно.

— Ты необыкновенная женщина. И не заслуживаешь того, что происходит. Ты большего заслуживаешь.

— Но мы имеем то, что есть.

— Да. — «Мерседес» остановился. — Я позвоню тебе завтра.

— У тебя еще есть пара свободных дней, ведь мы вернулись раньше. Хотя с Филиппом я свяжусь и деликатно объясню ему ситуацию. Без личных подробностей.

— Я уверен, что ты сумеешь правильно все подать.