— Почему ты все время напоминаешь мне о жене? — умоляюще вскинул руки Фрэнк.

— Потому что у тебя жена красавица, умница и мать твоих детей. А ты сам — образец добропорядочного семьянина.

— Это ты к тому, чтобы я не посягал на твой лишний миллион? — побарабанил пальцами Фрэнк по столу.

— Именно. Ты гораздо богаче меня.

— Утешитель ты мой, — едва не прослезился Маршалл, моргая хитрыми сухими глазами. — Но я тебе отомщу. Я теперь каждый раз в молитвах перед едой буду просить господа бога, чтобы он заставил тебя наконец, ехидну этакую, жениться…

— Зачем же так жестоко со старым другом? — приподнял одну бровь Марк.

— А с ним по-другому нельзя. Иначе он никогда не женится. — Фрэнк поднялся. — Так что попомнишь ты еще меня, Марк Девитт, когда к алтарю пойдешь.

— Лет через десять?

— В этом году.

— Ну-ну. Тогда начинай молиться. Глядишь, за десять лет выучишь все псалмы Давида.

Фрэнк сделал выразительный и крайне неприличный жест рукой. Марк в ответ помахал ему пустым конвертом.

Оставшись один, он опять уставился на карикатуру. Прелестная штучка. Хотя, кажется, манера рисунка слегка поменялась. Линии стали мягче, плавнее. Прежние карикатуры были жестче. Впрочем, чего пенять на покойника?

Его план удался. M-r TROLL воскрес. Теперь осталось уговорить мисс Торрел занять кресло художественного редактора. У него есть одна идея на этот счет. Ему все-таки придется загнать упрямую Джемму в угол.

И сделать с ней там чего-нибудь…..полезное.

А ведь у нее сегодня есть замечательный повод выпить имбирного пива или даже глотнуть стаканчик бренди. Сегодня заканчивается месяц из тех четырех, которые ей нужно отработать в «Меандре». И остается три.

Всего…

Джемма с наслаждением зачеркнула ушедший день в настольном календаре алым пастельным мелком. Красота! Теперь она все дни будет зачеркивать этим ярким жизнерадостным карандашиком.

Она неторопливо собирала сумочку. Рабочий день без одной минуты завершился. Босс сегодня ее не тревожил. Ему было не до нее: посетители к нему следовали один за другим и один — важнее другого. Тут не до Джеммы Торрел.

Получил ли он ее карикатуру? Джемма усмехнулась, вспомнив рисунок. Президент на ней получился отлично. Она продемонстрировала превосходные знания его тела без одежды. Воспроизвела каждую пикантную подробность. С любовью…

Джемма охнула, когда это слово высветилось в мозгу, как неоновая рекламная вывеска. Что еще за дурь? Какая любовь? Любовь бывает в кино, а издательском союзе «Меандр» этого сердечного безобразия не случается. Здесь все подчиняется служебной дисциплине, все эмоции гаснут на фоне тусклых серых стен, стук сердца перебивается телефонными звонками, и все чувства погибают погребенными под факсимильными сообщениями.

На этом Джемма и успокоилась. Она поискала глазами брошенную на столе помаду, мазнула на автомате ей по губам и затем положила в сумочку. Что еще надо взять?

В это время дверь открылась.

— Уже уходишь?

Знакомый голос неожиданно произвел ошеломляющее действие. Джемма испуганно ойкнула, взмахнула руками, опрокинула сумку на пол, и из сумки высыпалось все ее содержимое.

— Гм, — произнес Девитт, изумленно смотря на учиненный за одну секунду впечатляющий беспорядок. — Я и не знал, сколь много всего можно натолкать в микроскопическую женскую сумочку.

Джемма полыхнула в его сторону синими огнями и принялась собирать рассыпанное. Марк присоединился к этому увлекательному процессу. Розовый талмудик, россыпь мелких монеток, тюбик с помадой, пудренница… А это что такое?

Марк держал плоскую запечатанную картонку, похожую на узкую пачку с таблетками. Тест на беременность…

Они взглянули друг на друга одновременно и с примерно одинаковым выражением. Джемма увидела в глазах Девитта вопрос, но отвечать на него не стала, молча выхватила тест из его рук и запихала в сумочку. Через минуту все содержимое сумочки вернулось на место.

— Я уже пять минут как закончила работать, мистер Девитт, — ледяным голосом проговорила она. — И я сегодня очень тороплюсь.

Марк кивнул, стараясь не думать о тесте на беременность в ее сумочке.

— Я собственно на секундочку, Джемма. — Он понял, что говорить ровно у него теперь не получится. — Как ты знаешь, послезавтра состоится презентация «Рапиры». Поэтому… я… — слова терялись на подступах, — в общем, я принес тебе приглашение на эту презентацию.

— Мне?

Приглашение оказалось именным, отпечатанным на роскошной золотой бумаге. Но имени Джеммы Торрел в списке приглашенных не значилось. Она сама печатала этот список, дивясь множеству громких имен. Здесь сконцентрировались известные сенаторы и владельцы крупных компаний, плейбои и светские львицы, скандальные звезды и просто миллионеры. Никакой Джеммы Торрел в том созвездии и быть не могло. Закрытая вечеринка для избранных небожителей по особым пропускам. Таинственность — как один из пиар-ходов рекламной кампании «Меандра», призванная подогреть интерес публики к новому издательскому проекту…

И все же ее приглашение оказалось именным, как и у всех тех «громких имен»…

— Я не понимаю, — тон Джеммы был по-прежнему звонким ото льда.

Она полагала, что Девитт с ней играл. Забавлялся, как с симпатичной зверушкой. Которую ныне решил продемонстрировать всему «высшему обществу». Не как декоративную секретаршу — щит, а именно как занятную зверушку.

— Я тебя приглашаю, Джемма, — просто улыбнулся Марк, не пытаясь что-либо объяснять. — Лично.

Джемма вновь взглянула на свое именное приглашение. Сверкает, искушает, манит…

Пропуск в рай.

— Я там лишняя, — сказала она вечность спустя падающе-взлетающим голосом. — И у меня всего одно вечернее платье, которое куплено на распродаже, и я его уже надевала раз сто или даже сто один.

— Если ты придешь совсем без платья, я только порадуюсь, — обронил Марк.

Джемма вспыхнула.

— Я не приду ни в платье, ни без платья, — отрезала она.

— Значит, мне придется тебя уговаривать. — У Девитта заблистали глаза. — Признаюсь, я ждал этого момента. Я надеялся на это счастье.

Она знала, что из рук Марка Девитта ей не вырваться. Что они до нее дотянутся, обовьются вокруг талии, сожмут и властно притянут к сильному мужскому телу. Она это уже проходила. Ей были знакомы мельчайшие нюансы тех ощущений, которые порождали объятья Марка Девитта.

Она откликнулась на его поцелуй. Внутри все скомкалось, едва его губы накрыли ее приоткрывшиеся уста. Токи разной частоты соединили их губы, разогрели кровь до температуры кипятка.

— Ты пойдешь на презентацию, Джемма Торрел.

… Наверное, это был все-таки вопрос, но звучал он как категоричная констатация факта. Джемма издала невнятный звук, заглушённый очередным поцелуем. Девитт прижимал ее к себе все сильнее, все беспощаднее…

— …иначе я зацелую тебя до смерти.

Нет, это был все-таки не вопрос.

Как будто подтверждая свою угрозу, Марк ожег ее шею яростным поцелуем. У Джеммы вырвался стон. Она попыталась высвободиться, за что была наказана — опрокинута на стол. Ее шарящая рука столкнула сумочку на пол… Судя по звукам, все содержимое сумки снова рассыпалось.

Губы Девитта прокладывали огненную дорожку от ее шеи к ложбинке груди, не пропуская ни миллиметра плоти. Внутри нее искрили оголенные нервы, перехлестываясь и переплетаясь. Что от них останется после того, как эта невыносимо — сладкая пытка закончится, даже Богу неизвестно.

— Джемма Торрел идет на презентацию…

— Да… — Согласие, оборвавшись, слетело с ее губ, как опавший лепесток.

— Повтори-ка еще раз это милое моему сердцу словечко. — Марк добрался до ее груди, и сделалось совсем жарко. — Чтобы оно звучало уверенно.

— Да! — На этот раз Джемма выкрикнула, чтобы прекратить любострастное безумие как можно скорее.

Девитт разжал руки. Но Джемма еще некоторое время лежала на столе, пытаясь осмыслить реальность. Реальность в ее расширенных зрачках выглядела как-то неправдоподобно.