Она присела и взяла сандвич с тарелки, которую протягивал ей Билл.

– Я думаю, что ты ужасно себя чувствуешь. – Билл с пониманием глядел на нее, но потом добавил: – Хотя там, наверное, было ужасно одиноко, особенно зимой. Чем ты занималась?

– Мы с отцом ходили в экспедиционные походы, вне зависимости от времени года или погоды. Ты привыкаешь к этому. Нам всегда было чем заняться.

Билл выглядел озадаченным, и Кэти рассказала ему о том, чем занимался ее отец, и о тех статьях, которые он писал.

– У нас бывало много геологов, – продолжала она, – и бродяг, разумеется, тоже.

Билл несколько смущенно покачал головой. Он не мог понять эту странную девушку. Как же можно наслаждаться жизнью в такой изоляции?

– Ты бы вернулась, если бы могла, Кэти? – Он снова протянул ей сандвичи, смотря в глаза, которые приняли задумчивое, печальное выражение. – Неужели ты бы снова вернулась к старой жизни?

Ее взгляд еще раз обратился к веренице домиков. Этот мужчина изменил всю ее жизнь и принес смерть отцу. Она знала, что всегда будет ненавидеть его, и все же…

Неожиданно она с удивлением обнаружила, что думает о Чарльзе, и вдруг осознала, что, если бы не этот переворот в ее жизни, они бы никогда не встретились. Смущенная, с тяжелым чувством вины, она постепенно заставила себя взглянуть правде в глаза.

Ее жизнь не имела настоящего смысла, пока в ней не появился Чарльз!

То чувство, которое она испытывала к нему, совсем не походило на то, которое она испытывала к своему отцу, – но было ли оно тем, что испытывала Бриджет к Ноэлю? Сердце Кэти стучало быстрее от страха. Если ее чувство было такого же рода, тогда что сказать о чувствах Чарльза к ней? Она постаралась трезво взглянуть на эту ситуацию, но мысли беспомощно путались, а страх возрос еще больше. Чарльз принял на себя заботу о ней только из чувства долга; его отношение было не более чем строгой опекой. Если он полюбит кого-нибудь, то это будет девушка вроде Берил. Она должна разделять его интересы и образ жизни и быть воспитанной в лучших традициях «цивилизованного общества».

Машинально Кэти взяла чашку чая, которую налил для нее Билл. Он не сводил с нее любопытного взгляда, ожидая ответа.

– Я… я не знаю, – пробормотала она, не сводя глаз с кучи блоков песчаника, которые когда-то были ее домом. – Я правда не знаю…

Глава 7

На следующий день Чарльз все еще пребывал в нерешительности по поводу того, как ему поступить с Кэти. Он свернул на узкую, обсаженную деревьями дорогу, лицо его напряглось и помрачнело при одном воспоминании о том, как Джон сообщил, что видел парочку в ущелье. Сначала он не выказал особого интереса к этому сообщению, так как парочка не нарушала чужие владения, но случайное замечание по поводу ловкости девушки заставило Чарльза взять бинокль и направить его на одинокий выступ над ущельем.

Только одна девушка в мире могла так стоять – гордо и независимо, словно волшебное дикое создание, обозревающее простор своих владений; изящный, хрупкий силуэт на фоне заросших елями холмов, прикрывающих собой руины Коллдертон-Холла.

У Чарльза перехватило дыхание; он должен сейчас находиться на стройке, и она могла легко заметить его.

Как миссис Дин могла позволить ей отправиться в эту поездку? Губы Чарльза сжались, когда он понял, что Кэти намеренно не рассказала ей об этой поездке… что она и ему ни словом не обмолвилась об этом. Должно быть, понимала, что он не даст ей разрешения.

Он свернул на аллею, и, как обычно, навстречу ему по ступенькам сбежала Кэти, чтобы приветствовать его. Но внезапно она остановилась, охваченная непривычной робостью, залившись нежным румянцем.

Если бы он остановился, понял ее настроение, увидел блеск в глазах и слабое дрожание губ, его реакция могла бы быть совершенно иной. Но в своем нынешнем состоянии он заметил только виноватый вид, и его губы мгновенно отвердели. Он резко захлопнул за собой дверцу машины, перед тем как взглянуть на нее тяжелым и сердитым взглядом.

– В гостиной кто-нибудь есть?

– Да…

– Тогда поднимемся наверх! – отрывисто приказал он. – Я хочу сказать тебе несколько слов.

– Н-но я не сделала ничего плохого, – дрогнул ее голос.

Войдя в его спальню, она закрыла за собой дверь.

Швырнув чемодан на постель, Чарльз круто повернулся к ней и спросил, зачем она ездила в Дербишир без его разрешения. То, как побледнело ее лицо и потухли глаза, то, как она съежилась под его яростным голосом, только усилило его ярость и подозрения.

– Ты ведь уже знала в прошлые выходные, когда рассказывала мне об этом молодом человеке – об этом Билле, – что собираешься с ним в поездку, ведь так?

Кэти была слишком подавлена, чтобы вымолвить хоть слово, и Чарльз добавил тем же безжалостным голосом:

– Ты что, язык проглотила?

– Как… как ты узнал? – наконец выговорила она, изумленно глядя на него.

– Это мое дело! – выкрикнул он. – Отвечай – почему ты отправилась в долину без моего разрешения?!

Она стояла, выпрямившись, очень бледная, ее огромные серые глаза выражали смущение и боль; она вспомнила свои вчерашние мысли, то, как потрясло ее новое, особенное чувство, внезапно зародившееся в ее сердце. Она заснула накануне взволнованная, предвкушая скорую встречу с ним, тот миг, когда увидит вдали его машину, петляющую по дороге…

Лицо Чарльза было таким свирепым, таким непреклонным, каким она его еще никогда не видела. Он молча стоял и ждал ответа. Она сжала кулачки и вздернула подбородок, в огромных глазах загорелся воинственный огонь.

– Я не понимаю, как ты мог узнать об этом, – сказала она, – но мне казалось, тебе не обязательно знать о моей поездке на торфяники. Мне не нужно каждый раз спрашивать разрешения, чтобы поехать туда, где я родилась. – Ее голос звучал низко и спокойно, в то время как сердце готово было вырваться из груди. – Я же предупреждала, что не привыкла, когда мне указывают, что делать. Я всегда делаю то, что хочу. Поль никогда…

– Не смей больше цитировать мне очередной утопический постулат твоего отца, – предупредил он, спокойно глядя на нее. – Если бы он больше уделял внимания своим обязанностям, то весьма облегчил бы мою задачу; а пока я отвечаю за твое благополучие, поэтому будь добра считаться с моими пожеланиями.

– Какие мягкие выражения! – вспыхнула она. – На самом деле ты хочешь сказать, что я должна повиноваться твоим приказам. Ну так вот, я не стану этого делать! Теперь я тебе все сказала! Можешь сколько угодно иронизировать над идеями Поля, я все равно верю в них! – Она замолчала, вспомнив, что всего лишь на прошлой неделе говорила, что больше не будет подвергать сомнению его авторитет. Но тогда Чарльз был так нежен с ней, и сама она пребывала в таком мирном, возвышенном состоянии духа. Слезы навернулись ей на глаза, и Кэти стало досадно. Она вытерла их тыльной стороной ладони, и когда снова взглянула на него, в глазах по-прежнему горел воинственный свет. – Я никогда не была мягкой и податливой – и не смогу стать такой, отказаться от свободы, а… а если ты будешь настаивать, то найду работу и уйду от тебя!

Ее слова, видимо, действительно испугали его. Кэти поняла, что он ожидал столкновения характеров, но был уверен в том, что его воля победит. Чарльз взял себя в руки и заговорил с большей осторожностью.

– А теперь ты ведешь себя глупо и по-детски, – начал он, но она прервала его напряженным и полным негодования голосом:

– Так вот как ты думаешь обо мне? Как о ребенке, о глупом ребенке, которого нужно защищать. Но я старше, чем Бриджет, а она… она… О, ты ничего не понимаешь! Ты хочешь, чтобы я относилась к тебе как к отцу… – Ее голос прервался, так как ее новое чувство вновь мощно овладело ею; и она опустила глаза, так как внезапно в них заблестели слезы.

– Отцу? – пробормотал Чарльз после непродолжительной паузы. Теперь его гнев утих, а губы кривились в легкой усмешке, немножко горькой и немножко удивленной. – Нет, моя беспризорница, – сказал он с неожиданной нежностью, – я вовсе не хочу, чтобы ты так относилась ко мне.