Как пламя, полыхавшее внутри самого Джея.

Джей рывком снял защитную маску, отбросил ее в сторону и услышал, как она со стуком упала на деревянный рабочий стол, стоявший в нескольких футах от него. Поворот клапана — и пламя захлебнулось. «Как просто!» — подумал Джей. В механическом приспособлении всегда можно отрегулировать высоту и температуру пламени по собственному усмотрению, чтобы в случае необходимости спасти то, что иначе оказалось бы спаленным дотла. Ах, если бы вот так же можно было решать и человеческие проблемы! Но у человека нет предохранительных клапанов.

Джип Софи был высоко поднят на кронштейнах, его предстояло собрать заново. Джей велел отбуксировать его сюда, в гараж Большого дома, и при первом взгляде на искалеченную ось подумал, что Софи сама напоминает такую вот безобидную маленькую деталь, от которой зависит надежность самого высокопроходимого автомобиля. Но внешность бывает обманчива. Ему ли этого не знать!

Передернув плечами, Джей сбросил с себя и защитный фартук. В заднем кармане джинсов у него лежала фотография Софи. Он обнаружил ее в своем бумажнике, очнувшись в швейцарской клинике, и, хотя узнал Софи, не мог вспомнить, когда и где был сделан снимок. Обтрепавшиеся края и пожелтевшие сгибы подсказывали, что он носил ее с собой несколько лет, даже в тюрьме. Но, если верить Элу и врачам клиники, большую часть воспоминаний о пребывании в тюрьме его память блокировала. Господи Иисусе, да он бы с удовольствием вообще забыл обо всем, что касалось того периода, если бы в голове существовал соответствующий клапан. Джей выудил снимок из кармана и, положив на стол, склонился над ним. А Софи изменилась. Девочка на фотографии была почти подростком. Замкнутая и робкая, она напоминала юную заколдованную принцессу в ожидании прекрасного принца, который появится вдруг и разглядит за внешней неуклюжестью ее внутреннюю красоту. Тут и слепой разглядел бы, — подумал Джей. — Она светится даже в темноте».

Воспоминание о другом, более позднем образе, всплывшем в памяти, вызвало ироническую улыбку и отрезвило его. Женщина в запыленных босоножках, стоявшая в зале, возле «Стейнвея», похоже, разочаровалась в принцах. Она казалась абсолютно самостоятельным и исполненным собственного достоинства человеком: скромна, но решительна. Если та девочка-подросток еще и жила в ней, то пряталась глубоко внутри.

Джей не мог решить, которая из них более привлекательна — мечтательная девочка или женщина, отчаянно старающаяся не казаться таковой.

Кто ты, Софи Уэстон? Едва заметная улыбка тронула его губы, когда он подумал, что, должно быть, то же самое думает о нем и Софи.

Зажав в пальцах снимок, Джей скрестил руки на груди. А кто ты сам, Джей Бэбкок? У него в голове теснилась масса воспоминаний — хватило бы на целую жизнь. Но это все, что у него было. Больше ничего — ни красок, ни контекста. Воспоминания не затрагивали никаких чувств — он словно просматривал видеозапись без звука.

Швейцарские доктора предположили, что его память раздвоилась. Таков был один из множества симптомов запоздалого стресса, но Джей понимал, что они имели в виду провалы памяти, то есть периоды временной амнезии, а не то состояние, в котором он пребывал: оно напоминало музыкальную фугу, в которой одна и та же тема повторяется на разные голоса. Мужчина из его собственных воспоминаний — человек, за которого его все принимали, — несомненно, любил свою жену. Если он и не был особенно внимателен по отношению к ней, то защищать ее готов был всегда. Но все это не объясняло нынешних порывов, которые охватывали Джея. Ничто не свидетельствовало о том, что прежде он был слепо одержим Софи Уэстон. Никакого сравнения с тем, как властно его разум и тело реагировали на нее теперь, даже вот на эту фотографию.

Он чувствовал себя как охотник в засаде, и чувство это питало все его мысли. Он ходил кругами, издали наблюдал за ней, с трудом сдерживая желание отрезать ее от стада, словно пугливую газель, и утащить во мрак ущелья. Движущей силой всех его действий было стремление обладать Софи Уэстон, но он вовсе не хотел, чтобы это произошло быстро или грубо. Спешка не доставила бы ему удовольствия. Для охотника высшее наслаждение — загнать свою добычу в угол прежде, чем она осознает, что попалась, и постепенно сокращать свободное пространство вокруг нее до тех пор, пока вся она не окажется ему подвластна, пока сама добыча не окажется в его безраздельной власти.

Вот какие мысли занимали Джея, когда он наблюдал за Софи, выслеживал ее. И как бы мучительно ни пытался он разобраться в своих скрытых темных побуждениях, они оставались непреодолимыми с того самого момента, как он увидел ее фотографию.

Он вернулся за ней. Все остальное — вздор.

Джей поднял защитную маску и снова надел ее на голову, затем включил горелку. Шипение пламени заставило еще ярче вспыхнуть то, что горело у него внутри, — чем бы оно ни было. Он увеличил пламя и поднес его к сломанной оси — посыпались искры. Джей с неописуемым удовольствием наблюдал за тем, как, раскаляясь докрасна, плавится и сваривается металл.

С сосредоточенностью хирурга Джей вгрызался в стальной брус и осматривал результат. Шов получался чистым. Умело контролируя давление газа, Джей добивался идеального бело-голубого пламени. При чрезмерном давлении выбрасываются пары, которые, смешиваясь с кислородом воздуха, могут привести к взрыву. Совершенно очевидно, что такой же хитрости требуют и отношения с Софи — умелый контроль. Клапаном, через который Джей выпускал пар, служила компания, вернее — кампания за возвращение ее под власть Бэбкоков. Она отнимала как раз то количество энергии, которое необходимо, чтобы предотвратить образование взрывоопасной смеси.

И только ради того чтобы отвлечься, Джой с нетерпением ждал назначенной на завтра встречи с Элом Мартином. Эл представит его главным персонам в совете директоров и попечителей и коротко ознакомит с переменами, произошедшими за последние пять лет, в том числе и с тем, какое место занимает нынче компания Бэбкок в ряду таких фармацевтических гигантов, как «Эли Лилли» и «Джонсон и Джонсон».

Джей уже знал от Уоллис, что раскол разделил компанию на сторонников научных исследований и приверженцев чисто коммерческого подхода. Наука против коммерции. Джерри Уайт и его партнер стремились свести к минимуму исследования и достичь максимальных сумм выручки. Их целью было вывести как можно больше производимых фирмой лекарств на общегосударственный рынок, сорвать куш побольше и по возможности внедриться в сферу производства косметических средств. Эл и Уоллис — старая гвардия — напротив, хотели вернуться к стратегии инвестирования научных исследований и разработке новых препаратов, что было традиционно для фирмы, когда она управлялась семейством Бэбкоков.

Им не терпелось взять реванш. С точки зрения Джея, слишком уж не терпелось. У него были собственные глубоко личные причины, по которым он стремился к тому же. И никто не мог остановить его на пути к их достижению. Достичь цели было нетрудно. Для этого не требовалось душевных сил. Все, что было необходимо, чтобы победить в этой фактически уже выигранной борьбе, — это мускулы, сила воли и крепкие нервы, а также желание сделать то, что не каждому под силу и чего никто другой сделать бы не смог. Конечно, и другие мужчины обладают силой воли и упорством, но у Джея есть перед всеми ними одно преимущество: ему нечего терять.

— А эта болотная грязь съедобна? — спросила Маффин, подцепив на кончик пальца кусочек венгерского болотного ила, которым было покрыто ее лицо, и, внимательно разглядев его, лизнула палец, после чего утвердительно кивнула, видимо, не исключив такой возможности. — Даже лучше, чем пирог с яйцами у Лолы.

Деловая партнерша Маффин Делайла удивленно фыркнула. Тощая, словно только что из концлагеря, рыжеволосая женщина с красивым, но неприятным лицом лежала, растянувшись в шезлонге, возле ванны с булькающей зеленоватой липкой грязью, в которую Маффин была погружена чуть ли не по самые уши.