— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я совсем не ожидал такого драматического развития событий, — произнес Ред. — Но раз это случилось, что ты собираешься делать? Будешь ли ты за него бороться? — настаивал Ред.

Кэтрин была удивлена и вопросом, и необычным тоном его голоса.

— Он мне не нужен, — гневно ответила она.

— Ты его любишь?

— Не будь смешным — я собиралась выйти за него замуж.

— Это не ответ: люди вступают в брак в силу множества различных причин… — Он стряхнул сухой лист со своих брюк и выжидающе смотрел на нее из-под густых ресниц.

— Женни любит его, — чуть слышно произнесла она.

— В конце концов, ты можешь позволить гневу Скотта пасть на ее голову; ты останешься невиновной, ибо ты — пострадавшая сторона. Женни оскорбила тебя… Ты понимаешь, она ведь не сможет наслаждаться счастьем за счет своей сестры. В ней слишком силен инстинкт мученичества.

Кэтрин нахмурилась от его насмешливого тона, но поняла, что в этих словах есть доля правды. Ее охватило чувство яростного удовлетворения — прекрасно!

— Я уверен, что симпатии будут на твоей стороне, как только детали выплывут на свет божий. Ты прекрасно отомстишь своей старшей сестре. К тому же ты даже не любишь Карла, не так ли?

Его слова были как пощечина, они эхом прозвучали в пространстве.

— Как ты смеешь?.. — начала она.

— Побереги свой учительский тон для тех, на кого он может произвести впечатление, крошка, мягко посоветовал Ред. — Твоя сестра только что похитила твоего жениха, а сам он втоптал в грязь твою гордость, что весьма больно. Однако твоя реакция — это не реакция девушки, чье сердце разбито, поэтому не жди от меня жалости.

«Реджинальд — самый бесчувственный и жестокий человек на земле», — решила Кэтрин.

— Меня восхищают твои представления о любви. Ты что — эксперт? Тебе тридцать два года, и ты не женат, из чего можно сделать определенные выводы, — в ярости выпалила она.

Ред воспринял этот выпад, даже не моргнув глазом.

— Я умею видеть поверх пальм в кадках, — мягко произнес он, намекая на недавнюю сцену в оранжерее и преимуществах своего роста — шесть футов и три дюйма — по сравнению с ее средним ростом. — Красивый юноша, ты его выбрала за внешние данные, чтобы увеличить число ему подобных?

— Меня вовсе не так привлекает мужская красота, как, видимо, тебя.

— Ты не хочешь ответить на простой вопрос, — произнес он, подходя к ней с особой, хищной грацией, которая отличала все его движения.

Глядя ему в лицо, она подумала, что он не сердится по поводу ее комментария. Отсутствие реакции ее даже удивило, она задрожала, неожиданно почувствовав прохладу ночи.

— Ты просишь меня доказать тебе, что я мужчина? — вдруг спросил он столь ровным голосом, как будто они обсуждали погоду.

— Ред-ди. — Она начала заикаться, напуганная его вопросом.

Никогда ей не приходило в голову сомневаться в мужественности Реда, эта мысль была просто глупа! Она непроизвольно сжала кулачки, готовая к самозащите.

— Мужское тщеславие очень уязвимо, Кэтрин, — промурлыкал он, делая, к ее ужасу, шаг в ее направлении. — С ним нужно обращаться осторожнее.

— Уязвимо! Ты столь же хрупок, как железнодорожная шпала, и почти так же тонок.

Мысль о том, что она может разрушить его непроницаемую оболочку, заставила понять, что он рассчитывает напугать ее. Если бы она была более внимательна, то давно поняла бы это. Кэтрин, конечно, знала Реда, но теперь оценила, насколько неполным было это знание.

Ред и ее брат Кристиан учились в школе, когда она была маленькой девочкой. Ред учился не в такой первоклассной школе, как брат: обязанность ее отца перед сыном кузины так далеко не заходила. Мать Реда не была членом семьи Келвей, о чем отец неоднократно напоминал. Происхождение Эвелин так и осталось тайной. И как она отплатила за их щедрость! Родила Реда — жестокий, но предсказуемый в глазах ее отца поступок. Она предпочла воспитывать сына без отца, и приемные родители отвернулись от нее. Ред, кукушонок в их гнезде, был источником постоянного раздражения для Келвеев и, кроме того, далеко по всем статьям превзошел их собственного наследника. Впоследствии молодые люди учились в одном университете, но Ред получал стипендию, а ее брат еле справлялся с экзаменами.

Кристиан, по его словам, трудился изо всех сил, а Редди вел бурную жизнь, одно время был даже хиппи, и все же неизменно оставался первым в учебе. Конечно, она могла понять недовольство и зависть брата…

Поэтому, когда Ред отказался от поста, предложенного ему в коммерческом банке, созданном ее дедом, Кэтрин была даже рада. Хотя в то время его отказ вызвал в семье скандал. «После всего, что мы для него сделали» и «Дурная кровь всегда себя покажет» — эти две фразы повторялись неоднократно. В конце концов, Кристиану не пришлось начинать карьеру в тени своего яркого и, без сомнения, более способного кузена.

Как она подозревала, все надеялись, что Ред пожалеет о своем решении самостоятельно прокладывать себе дорогу в жизни и гордом отказе от помощи. Конечно, он об этом не пожалел, и его визиты в дом Келвеев были крайне редкими. Он поддерживал с ними связь, чтобы они знали о его успехах и специфическом образе жизни, нимало не беспокоясь, что это было анафемой для их семейного уклада.

Все это она вспомнила за доли секунды, решив обвинить Реда в полном отсутствии такта. Воспоминание о том, что она потеряла за несколько мгновений, заставило ее побледнеть. Все ее мечты… планы. И позор. Как давно они?.. Ее преследовала мысль о том, что, когда она обсуждала свадебные планы с Женни, ее сестра… Кэтрин закрыла глаза, из ее горла вырвалось сдавленное рыдание.

— Не смей падать в обморок! — Его голос был нетерпелив, а в руках, помогавших ей сесть, вовсе не было ни намека на нежность.

Кэтрин сделала несколько глубоких вздохов и осторожно подняла голову.

— Мне всегда казалось, что ты не принадлежишь к числу женщин, легко падающих в обморок.

Туманным взглядом она посмотрела на резкие черты своего собеседника.

— Не каждый день мой жених отдает предпочтение моей сестре. Хотя я понимаю, что душевные раны для тебя пустой звук, — выпалила она.

Не к месту вспомнив, как плакала, читая его первую опубликованную книгу, она все же подумала, что он самый безжалостный и бессердечный из всех встреченных ею людей. А перед глазами всплывали великолепные черно-белые фотографии и несколько кратких строчек под каждой, ярко свидетельствующие о невыносимой жизни людей в одной из азиатских стран с жестоким диктаторским режимом.

— Ты спокойно переживешь сегодняшний день. Подумаешь, трагедия!

Это высказывание заставило ее отбросить попытки понять парадоксальность личности Реда. Каким-то образом в нем сочетались глубина сочувствия и сострадания человеческой боли, — она разглядела это в его фотографиях — и цинизм, помноженный на острый язык, и жесткое чувство юмора, которыми он тоже очень часто пользовался.

— Не знаю, как завтра, а сейчас мне очень тяжело…

Глаза Кэт неожиданно встретились с его насмешливым взглядом. Она совсем не надеялась найти с его помощью решение проблемы.

— Что же мне делать? — уныло спросила Кэтрин, задавая вопрос в первую очередь себе.

— Никто не собирается тебя обвинять!

Она вздрогнула, задетая невысказанным предположением, что каким-то образом вина за случившееся ложится и на нее.

— Что же меня ждет? Все посчитают, что я сама виновата в том, что Карл переметнулся к Женни. Я понимаю… Наверное, у меня не хватает женственности… Понимающие взгляды, участие, а также жалость. Мне не нужна их жалость!

— Я-то не собираюсь жалеть тебя, — уверил ее Ред. — Я надеюсь, Кэтрин, ты не будешь спорить, если я напомню, что, когда ты начинаешь жалеть саму себя, у тебя появляются такие противные нотки в голосе… — Он погладил ее по голове. — Ты должна иметь это в виду.

Она в ярости сделала шаг назад.

— Ты самый отвратительный… тип из всех, кого я знаю!