Нас заинтересовало происходящее и мы криками и знаками позвали англичан к себе. Мы пили пиво и в принципе могли угостить и их. Англичане, продолжая веселится и орать что-то нам в ответ, повернули в нашу сторону. Идти было всего несколько десятков метров и спустя полминуты произошла очередная пародия на встречу на Эльбе. Инглезы были реально неадекватны, причём на пьяных они были непохожи. Спиртным от них точно не пахло. Мы предложили англичанам пиво — они отказались. Разговор плохо вязался поскольку у нас не было знатоков английского, а из англичан русского языка вообще не знал никто. По ходу дела «разговор» зашёл о наручных часах и я пафосно заявил что у меня часы «вэри бэст».

У меня на руке были отличные Касио Джи-шок. Один из инглезов заартачился и стал орать, что его часы намного лучше моих, да и вообще его часы лучше всех часов в мире. Я не берусь утверждать, что он дословно так говорил, но смысл его воплей я понял именно так. Спор о том, чьи часы лучше продолжался примерно с минуту и единственным способом его разрешить было сравнить часы. Спорщиком был тот англичанин, что бежал впереди всех кривляясь и что-то крича. Он наконец-то задрал рукав армейской куртки и продемонстрировал мне свои часы. Глядя на часы англичанина я не верил своим глазам — у инглеза были Касио Джи-шок той же модели что и у меня, только голубого цвета! Когда я покупал свои часы, то они были представлены в двух цветовых комбинациях серо-зелёного и серо-голубого цветов. Я выбрал зелёные поскольку они были более «военными» и гармонично сочетались с военной формой. Англичанин видимо выбрал голубые, а может быть в том магазине где он покупал часы просто не было других цветов. Не смотря на разные цвета часы были одной модели! Из миллионов часов у него оказались именно такие же как и у меня. Человек с другого конца континента, солдат конкурирующей и едва не ставшей враждебной армии носил такие же часы как и я! Спор по поводу того, чьи часы лучше был разрешён феноменально простым способом — я продемонстрировал свои часы. Спор закончился в ничью.

Столь удивительное разрешение спора произвело на всех впечатление: и мы, и англичане хохотали. Немного погодя англичане ушли так и оставив нас в неведенье относительно того, что же стимулировало их неадекватное поведение. Всё тайное рано или поздно становится явным и на следующий день кто-то из сербов поведал нам о том, что же за зелье заставляло англичан вести себя подобным образом. Серб видел как англичане зашли за расположенную недалеко от нас неработающую бензоколонку видимо предполагая, что там они будут недосягаемы для чужих глаз и «бахнули по вене». Уколовшись англичане пошли дальше наводить мир и порядок в крае Косово.

Когда мы находились на охране госпиталя возле нас постоянно крутилось с десяток сербских подростков лет так двенадцати-четырнадцати. Подростки эти были детьми улицы — или из неблагополучных семей или же вообще они были беспризорниками. В принципе все благополучные и кому-либо нужные детишки уже давно уехали отсюда вместе со своими родителями. Ну может и не все, но уж по меньшей мере большинство из них. Этим же подросткам или некуда было ехать или же они просто никому не были нужны, не знаю. Большинство подростков были парнями, девчонка как я помню среди них была одна. Девчонке так же было лет двенадцать, под её футболкой прорисовывались только начавшие появляться сиськи. Один из подростков веселясь, на словах, а больше жестами, объяснил что любит лапать её, причём не только за сиськи. После этого он предложил и мне сделать то же самое — типа того, что это будет здорово. Если бы мне самому было двенадцать лет то такое предложение у меня бы наверняка вызвало бы очень большой интерес, но мне было двадцать и я смеясь послал его куда подальше. Девочка вообще на всё это не обратила внимания, как будто разговор её не касался. То ли она была не против такого развития событий, то ли привыкла к тому, что её всё равно никто не будет спрашивать. Кошмарно представить, что в дальнейшем она могла попасть в лапы к албанам. Албаны не ограничились бы тем, что только её полапали…

Я не помню как складывались взаимоотношения этих подростков с взрослыми сербами. Малолетние бездельники поначалу относились к нам с опаской и интересом, но по мере того как они осознавали нашу для них безвредность они становились всё более дерзкими и наглыми. Например, они могли без спросу залезть в БТР или проигнорировать замечание или даже дерзко ответить на него. Меня особо раздражало когда они что-то в полголоса отвечали мне — я не идеально знал сербский язык и поэтому не понимал что именно отвечает пацан. При этом я всегда подозревал что малолетний хулиган хамит мне.

Толстого более всего волновало чтобы пацаны не своровали что ни будь из БТРа. Он требовал чтобы я не общался с малолетками и вообще прогнал их. Я понимал, что Серёга в общем-то прав, но из-за того, как именно он обращался ко мне я спорил с ним. Обращаясь ко мне он снова «включал главного» и меня это раздражало. К тому же я понимал, что Толстый такой человек, что если начать его слушаться то очень скоро он обнаглеет и примется уже и командовать. Поэтому я с ним спорил. Я говорил, что слежу за пацанами, да и вообще они ничего воровать у нас не будут. Так в общем-то и вышло — у нас ничего не пропало. Изменение отношения к нам (от осторожного к дерзкому) со стороны подростков объяснялось не только привыканием. Оно объяснялось в большей степени нашим поведением и развивающейся ситуацией. Отношение к нам подростков менялось вместе с общим изменением отношения к нам со стороны сербов.

Вместе с малолетками тусовался местный придурок по имени Джеки. Джеки был неопределённого возраста, но явно старше меня. Я думаю ему было лет тридцать. Джеки был вменяемый, то есть с ним можно было общаться. Джеки был полезен тем, что знал пустые квартиры в которых были телефоны. Это полезное свойство дебила каким-то образом выяснилось практически сразу. Скорее всего кто-то из наших обратился к сербам на счёт телефона, а те в ответ сказали что ни будь типа «вон Джеки покажет».

Для чего нам нужен был телефон я уже писал. Чтобы двести человек наговорили по международной связи на фантастическую сумму в сотни тысяч немецких марок им нужно было потрудиться. И мы не сидели сложа руки. Самих аппаратов в квартирах как правило не было, но были телефонные провода. Своего телефона у нас, понятное дело, не было, но нас и тут выручил Джеки.

Ходить в пустые квартиры было делом опасным и один из таких походов для меня мог закончится плохо. Не только для меня, но и для снайпера Виталика — мы были тогда вместе. Однажды днём Джеки повёл нас в пустующую квартиру куда ранее уже неоднократно ходили звонить наши. Идти было недалеко и тем не менее дом находился вне пределов прямой видимости от госпиталя. В случае проблем мы могли рассчитывать только на себя. Мы не боялись и всё же шли внимательно наблюдая за местностью. Мы осознавали свою уязвимость, но позвонить своим близким нам хотелось больше нежели чем находится в относительной безопасности сидя в госпитале. Дом в котором находилась интересующая нас квартира был пятиэтажный, а сама квартира находилась на третьем этаже. Столь высокое расположение квартиры представляло опасность в случае необходимости покинуть квартиру через окно. Выпрыгнуть из окна третьего этажа без последующих проблем для здоровья маловероятно и следовательно рассчитывать на использование окна в качестве «аварийного выхода» не представлялось возможным. Таким образом зайдя внутрь мы оказывались в ловушке.

Квартира была не заперта и телефон был на месте, то есть телефон стоял прямо на полу. В квартире не было ни мебели, ни вообще каких-либо вещей, но при этом квартира была чисто прибрана. Казалось, что несчастные хозяева квартиры собирались сюда вернуться. Если это было действительно так, то можно только удивляться наивности людей ранее живших здесь. Не знаю сколько лет продлится албано-американская оккупация Косово, но то, что на несколько десятков лет этот край потерян для сербов могу смело утверждать. Я ещё несколько раз заходил в сербские квартиры и все они выглядели примерно также.