Принимая большие дозы опиума и других болеутоляющих средств, Вульф часто не мог даже помочиться без приступов ужасной боли. Находясь в таком положении, он совершенно не справлялся с нарастающей враждебностью со стороны всех трех своих бригадиров.

Вульф совершенно испортил отношения с Таунсхендом (что, как полагают, несложно было сделать). Зашифрованная запись в дневнике от 7 июля свидетельствует о крупном скандале между тщеславным аристократом и его командующим, причем Таунсхенд угрожал направить «запрос в парламент» относительно поведения вышестоящего офицера. В течение остальной части июля напряжение увеличивалось.

Кажется, становится понятным, что Вульф в течение этого периода постепенно настраивал против себя Мюррея. Командующий в значительной мере потерял уважение к себе из-за фиаско при Монморанси 31 июля. После этого события он обнаружил, что заместитель квартирмейстера генерал Гай Чарлтон, прежний фаворит Вульфа, присоединился к его недоброжелателям.

В середине августа Вульф, ко всему прочему, испортил отношения с Монктоном. Подробности неизвестны, но 15 августа выясняется, что командующий приносил «теплые извинения» за непреднамеренно причиненную обиду, когда он отозвал солдат с постов Монктона и тем самым ослабил их.

Вульф снова написал Монктону 16 августа, почти умоляя его: «Всей душой прошу простить меня…»

Капитан Томас Белл, чей дневник является важным источников сведений о военной кампании в Квебеке, пишет: Вульф уничтожил свои записи за период после августа. Но в этом уничтоженном разделе «содержалось подробное описание позорного поведения офицеров по отношению к нему по поводу парламентского запроса».

27 августа (перед тем, как Вульф почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы собрать заседание военного совета с тремя бригадирами), командующий столкнулся с одним из серьезных выступлений против себя.

Почти наверняка Вульф не был высокого мнения о стратегических способностях своих подчиненных, но консультировался с ними. Отчасти это происходило из-за того, что таковы были культурные нормы в военной жизни восемнадцатого столетия. Частично консультации проводились потому, что позднее (возможно, в парламентском запросе?) командующего окажется невозможным обвинить в том, что он действовал своевольно и авторитарным образом.

Совет произошел место 28 августа. Вульф начал с того, что изложил краткий план возможных вариантов действий. Все они включали атаку на линии фронта в Бопорте. Основная мысль заключалась в том, чтобы захватить французские войска между двух огней, переходя на них во фронтальную атаку в этих двух пунктах, а также ударить с тыла крупными силами. Последние должны переправиться через реку Монморанси по верхнему броду.

Вторая идея, по существу, была повтором операций, выполненных 31 июля. Но чтобы вновь попытаться взять верхний редут, войска Таунсхенда должны занять прибрежный плацдарм, а силы Монктона — переправиться с высот Леви для нанесения окончательного удара.

Третий вариант представлял, по существу, комбинацию первого и второго сценариев. Все предложенные боевые действия — просто варианты прежней стратегии, которая так бесславно провалилась 31 июля.

Апологеты Вульфа, стараясь спасти его от очевидного обвинения в банкротстве идей, утверждают: командующий просто «запустил пробный шар». Якобы он уже принял решение об альтернативной стратегии, но хотел заставить своих бригадиров собственноручно подписать окончательный отказ от всех атак на линии фронта в Бопорте.

Альтернативным и более правдоподобным объяснением является то, что у Вульфа просто не было никаких соображений о том, что делать дальше. Но какими бы не оказались причины для его удивительно прозаического меморандума, определенно лишь одно: бригадиры решительно отказались от него. Вместо этого они предложили Вульфу оставить его идею форсировать линии фронта Бопорт — Монморанси, а вместо этого сосредоточиться на поисках участка в верхнем течении реки для нанесения следующего удара. Такие действия создали бы угрозу для линий снабжения продовольствием Монкальма с запада, а в конечном счете заставили бы его покинуть свои укрепленные позиции в Квебеке.

Дополнительное преимущество высадки в каком-нибудь месте выше Квебека заключается в том, что британская армия сможет сосредоточиться. Она не оставалась бы уязвимой (как это предполагалось до тех пор) для локального численного превосходства французов.

Но самое важное заключается в том, что если Монкальм будет разбит в Квебеке, у него не окажется возможности отступить на запад и продолжать там борьбу. Битва за Квебек, таким образом, в условиях новых диспозиций окончательно решит борьбу за господство в Северной Америке.

К началу сентября британцы смогли собрать грозное военно-морское соединение на реке выше Квебека. 28 августа фрегат «Лоуштофт», шлюп «Хантер» и менее крупные суда смогли пройти мимо французских береговых батарей и соединиться с горсткой кораблей, которые уже находились в верховьях реки.

Ночью с 31 августа на 1 сентября еще пять кораблей, включая фрегат «Сихорс», форсировали проход к судам, находившимся выше Квебека. Поэтому у Вульфа появилась прикрывающая артиллерия для любых вооруженных сил, которые он попытается высадить к юго-западу от города (т. е. в верховьях реки).

Теперь британским бригадирам предстояло провести умелую эвакуацию из лагеря Монморанси и перебросить войска — прежде всего, на остров Орлеан. Оставляя удерживающее подразделение на этом острове для защиты базового лагеря, госпиталя и запасов, а также еще один мощный гарнизон на высотах Леви, где уже находилась вся самая тяжелая артиллерия, британским командирам следовало перебросить всю осаждающую армию в устье реки Этчемин на южный берег (к юго-западу от высот Леви). Там их силы должны быть готовы для последнего похода в верховья.

Эвакуация оказалась еще одним крупным успехом амфибийных (десантных) операций. Монктон должен быть совершить ложный маневр в направлении правой части французских оборонительных сооружений около устья реки Сен-Шарль в то время, когда Вульф закончит последний отвод своих солдат из района Монморанси. Там оставили пять батальонов до 3 сентября в надежде, что можно спровоцировать французского командующего на поспешную вылазку.

Но Монкальма спровоцировать было невозможно. Многие наблюдатели с обеих сторон полагали, что он упустил прекрасную возможность посеять хаос во время сложного процесса посадки на борт кораблей.

Оба командующих столкнулись с проблемами. Вульф не испытывал оптимизма по поводу результата новой стратегии. Он признавался Питту, что молчаливо согласился с ней, притом — с огромными сомнениями. Из его последнего письма матери, написанного 31 августа, видно, что настроение Вульфа остается столь же пессимистичным: «Мой противник мудро спрятался в непреступных оборонительных сооружениях так, что мне не добраться до него, не пролив потоков крови. А в этом, возможно, нет смысла. Маркиз де Монкальм возглавляет огромное количество плохих солдат. Я стою во главе небольшого количества хороших воинов, которые мечтают только о том, чтобы сразиться с ним. Но многие старые бывалые осторожные солдаты избегают боевых действий, сомневаясь в поведении его армии».

В своем письме Питту, датированным 2 сентября, Вульф жаловался на трудности ведения военной кампании в Канаде, где сама местность против него, а река Св. Лаврентия усиливает превосходство неприятеля по личному составу и по военным материалам. Он также подчеркивает, что список потерь растет. С конца июня Вульф потерял 850 человек убитыми и ранеными, включая двух полковников, двух майоров, девятнадцать капитанов и тридцать четыре младших офицера. Теперь же появились признаки того, что болезни тоже возьмут свое. Это приведет к дальнейшему сокращению эффективного личного состава.

Вульф сообщал, что он крайне неохотно принял план бригадных генералов отрезать линии коммуникаций Монкальма между рекой Жак-Картье и Кап-Руж. Подтекст всех его последних донесений свидетельствовал о человеке, готовящемся к окончательному разгрому, принимающим на себя половину ответственности за это, но желающим возложить вторую половину ответственности на других. Правда, ради справедливости следует заметить: когда он попытался обвинить военно-морские силы в некоторых недостатках, а адмирал Сондерс громогласно возражал, Вульф согласился взять свои оскорбительные слова обратно.