В течение всего XVII века продолжалось сокращение населения. Только в 1787 г. королевство Кастилия восстановила численность населения до уровня 1591 г. [1092]

Результаты снижения численности, ускоренного изгнанием морисков, оказались катастрофическими. В 1620 г. Уильям Литгоу говорил об Испании так: «Да, положение там настолько страшное, что в самом сердце Испании я прошел восемнадцать лиг (за два дня), не увидев ни дома, ни деревни… Как правило, минуешь восемь лиг, не встретив ни единого дома». (Одна лига приблизительно равна трем милям) [1093].

Сокращение численности населения сопровождалось упадком. Литгоу, много путешествовавший по Азии и Африке, чувствовал, что «здесь живут самые бедные в мире крестьяне. От их ежедневных стенаний могут заплакать и камни. Их деревни, сады, изгороди, амбары и другие строения выглядят запущенными» [1094].

Всеобъемлющая бюрократия инквизиции осуществляла руководство над всеобъемлющим упадком.

Раздумывая над стагнацией, вызванной этим учреждением, понимаешь: море, разделяющее намерения и реальность, превратилось в океан. Ведь инквизиция была призвана сплотить и охранять общество, но она привела его к упадку. Она должна была очистить веру, но разве народ мог принять религию, если ее стражи вели себя настолько бесстыдно? Отнюдь не охраняя веру, инквизиция часто вызывала лишь цинизм. А поскольку она выдумывала врагов, а не боролась с ними, трибуналы коррумпировали общество, не очистив его.

Пропасть между намерениями и результатами может показаться некоторым чрезвычайно огромной. Но это согласуются с мнением ряда психоаналитиков: «Тот факт, что кто-то искренне верит в утверждение, еще не достаточен, чтобы подтвердить его искренность» [1095]. Например, человек или организация могут утверждать, что они руководствуются религиозными целями. А на самом деле их задачи носят чисто политический характер. И напротив, могут быть названы политические цели, а реальные задачи какого-нибудь драматического и жестокого действия — чисто религиозные.

Если судить инквизицию по ее действиям и их последствиям, а не по заявленным намерениям и убеждениям, то организация не боролась за чистоту или безопасность общества. Больше того, она стимулировала коррупцию и упадок.

Сейчас мы расскажем об инквизиторе Перу XVI века Антонио Гутьерресе де Ульоа. Качества этого человека красноречиво выразил вице-король Перу Фернандо де Торрес-и-Португал, который сказал: «Вместо того чтобы говорить об инквизиторах в Перу, было бы значительно точнее говорить о Перу как об инквизиторе» [1096].

То, что имел в виду вице-король, стало известно в результате расследования, проведенного представителем инквизиции Хуаном Руисом де Прадо в конце 1580-х гг.

Оказалось, что Гутьеррес де Ульоа, как и многие инквизиторы до и после него, проявлял странное отношение к своему посту. Любовные связи с замужними женщинами (с Каталиной Морейон, Каталиной Алконхел и женой ветеринара Санчо Каско) вообще не вызывают удивления.

Но Гутьеррес де Ульоа пошел дальше, несмотря на конкуренцию (по общему признанию, серьезную). Он завел роман с юной дворянкой Марией Дельгадо Тельо, когда ей исполнилось всего лишь одиннадцать лет. Вскоре инквизитор стал отцом ее ребенка, которого отправил жить в район около серебряных рудников в Потоси [1097].

Гутьеррес де Ульоа действительно стал грозой всех юных женщин Лимы, появляясь по ночам у них в комнатах, как молодой поклонник, надев шелковые чулки и короткий плащ без рукавов. От него забеременела его экономка. Его любовницы заводили публичные ссоры. Возможность одного из скандалов инквизитор предотвратил, впустив одну из них, с которой было свидание, через боковую дверь в дом, пока вторая, с которой де Ульоа не встречался, кричала с улицы. Он сопровождал некоторых из своих возлюбленных в их поместья в пригородах Лимы, не появляясь в трибунале неделями. А когда инквизитор встретил соперника перед домом женщины, с которой собирался переспать, то просто всадил ему кинжал и оставил умирать на улице.

К тому времени, когда прибыл Руис де Прадо, Гутьеррес де Ульоа был инквизитором Перу уже почти двадцать лет.

Руис де Прадо сформулировал более 200 обвинений против него. Можно предположить: при таком серьезном положении дел Гутьерреса де Ульоа должны были снять с занимаемого им поста и наказать. Но вместо этого ему удалось растянуть это дело на столь длительный срок, что Руис де Прадо исчерпал все свои финансовые возможности. Ему пришлось уехать, так и не проведя ареста инквизитора.

Как же наказали Гутьерреса де Ульоа? Его назначили ревизором инквизиции в провинцию Чаркас (северный район нынешней Аргентины). В декабре 1594 г. он отправился в Буэнос-Айрес.

Как можно измерить последствия злоупотреблений властью в течение столетий и бюрократическое разложение? Возможно, мерилом может послужить упадок Иберии и относительная бедность ее бывших колоний по сравнению с Северной Америкой. Но есть и другие критерии.

В начале 1990-х гг., когда я был служащим в муниципалитете Сантьяго в Чили, меня обеспечили жильем, что было предусмотрено в контракте. Мне предложили утюг для моей прачечной. Однако на то, чтобы получить его, у меня ушло несколько месяцев. Проблема заключалась в том, что согласно моему контракту, подписать договор на пользование утюгом должен был мэр Сантьяго. Он же, как правило, был то занят, то отсутствовал…

Многим людям по всему миру приходится сталкиваться с подобными случаями бюрократической инерции. Возможно, было бы излишним упрощением предположить, что такие традиции — прямое наследие административного «золотого дна», характерного для Святой палаты. Но точнее будет сказать: это отношение сложилось в знак уважения к администрированию и признания его значения в обществе. И прижилось оно надолго…

Но самое главное заключается в том, что были созданы умонастроения. Один из исследователей красноречиво сформулировал это следующим образом: «Какая разница между санбенито инквизиции и желтой звездой, которую должны были носить евреи в тридцатые и сороковые годы в некоторых европейских странах? Или клеймами, которые выжигали на рабах во многих странах Америки в XIX веке?.. Очевидно, образ мыслей инквизиции продолжает жить» [1098].

Глава 11

Угроза знания

К середине XVII века Иберийский полуостров продолжал движение, но только к опустошению. Упадок навис над запущенными полями и атрофированными городами. Почему все пошло неправильно? В результате отделения от Испании Соединенных Провинций Голландии 1568 г.? Со смертью на бессмысленной войне в Марокко в 1578 г. португальского короля Себастьяна, не имевшего наследников? Во время краха Армады, которая вышла из портов двух стран в 1588 г.? Из-за временной потери частей Бразилии, захваченных голландцами в период с 1620-х по 1650-е гг.?

Этот перечень можно плавно продолжить и во второй половине XVII века.

В результате Испании пришлось признать свои ограничении. После двадцати восьми лет конфликта, в 1668 г. Португалия добилась отделения. Но обе страны и их колонии получили незаживающие травмы.

Хотя Португалия смогла вернуть Анголу (1648 г.), Сан-Томе (1649 г.) и Пернамбуко в Бразилии (1654 г.), отвоевав их у голландцев, но ее империи в Эстадо-да-Индиа был нанесен непоправимый ущерб. В 1661 г. контроль над Бомбеем передали англичанам как часть приданого Екатерины Браганса, вступившей в брак с Карлом II. Цепь портов от Момбасы до острова Мозамбик в Восточной Африке с 1650 г. и далее подвергалась жестоким атакам Оманской империи.