Но тогда сам собой напрашивался вопрос: а кто же он? Что он делает в такой час — а времени ни много ни мало, а начало второго — на этом заброшенном заводе?

— Ну давай, рассказывай, что там за танки? — повторил Проскурин.

Максим подумал и рассказал незнакомцу всю подноготную махинации. Рассказал, естественно, так, как ее себе представлял, опустив незначительные подробности. Выложил самую суть, справедливо решив, что если этот человек все-таки работает на Саликова — во что, честно говоря, он не верил, — то ему и так известно, как в точности обстояло дело. А если нет, то одно из двух: либо этот рыжий — милиционер, либо какой-нибудь частный охранник. На бандита он не похож. Да и нечего бандитам здесь делать ночью, тем более поодиночке.

Проскурин помолчал, затем спросил:

— И ты уверен, что это дело рук Саликова?

— А ты знаешь Саликова? — вопросом на вопрос ответил Максим.

— Мне ли его не знать, — усмехнулся Проскурин. — А чем докажешь, что ты действительно заместитель главного прокурора округа? Что это не «липа» все? Что ты мне здесь туфту не гонишь?

— Ничего нет проще, — сказал Максим и посмотрел на часы. — Давай сейчас доедем до Новошахтинска. Сам знаешь, здесь не так уж и далеко. Пятнадцать минут, и мы в военной прокуратуре. Спросишь, кто я такой, и тебе назовут мое имя, фамилию, отчество, должность и звание. Поехали?

— Да ладно. Обойдемся.

Проскурин поверил Максиму.

«И с чего это мне взбрело в голову, — подумал Проскурин, — что на всем белом свете я один такой неподкупный?»

Будь стоящий перед ним мужчина человеком Саликова, наверняка захватил бы с собой оружие и уж если бы начал врать, то врал бы о том, о чем Проскурин знает. О том, что они с Алексеем ищут, о самолетах. О похищенных «МиГах». Но Латко этот, судя по всему, о самолетах никакого понятия не имел и, более того, был уверен, что Саликов украл танки. Может быть, Саликов танки действительно украл, тут полковнику, конечно, виднее, но только вот как увязать бронетехнику и самолеты?

За последние два дня он имел возможность убедиться в том, что Саликов и люди, подчиняющиеся ему, далеко не глупы. С таким умом не стал бы Саликов красть бронетехнику. Не нужна она ему. Жадность? Не похоже. Умные люди умеют сопоставлять деньги и риск. Пять самолетов по самой минимальной цене — восемьдесят миллионов баксов. Сумма огромная. Танки? Ну на сколько они потянут? Пятнадцать танков и двадцать БМП — гигантское количество техники — по большому счету миллионов на пятьдесят. Тоже вроде бы немало, но риск возрастает неимоверно. Бронетехнику ведь нужно доставить на базу, не возбудив подозрений, надежно спрятать, как-то переправить покупателю. Самолеты хоть и громоздкие, но их всего пять. А здесь больше тридцати единиц машин. Не погонят же их колонной по шоссе?

Однако история, рассказанная Максимом, объясняла многие вещи. В частности то, откуда набрали солдат для обслуги. Да и с технарями могли поступить примерно так же. Привлекли их якобы для боевых действий в Чечне, завезли сюда, объяснили, что они попали в службу тылового обеспечения, а техника готовится, скажем, для переброски в Моздок, или еще какую-нибудь чушь наплели бы. Ничего ведь не проверишь. Взяли с них подписку о неразглашении, и все шито-крыто.

— Ну? — наконец спросил Максим. — Так и будем молчать? Может быть, теперь ваша очередь рассказать, кто вы такой? И что, собственно, делаете ночью на этом заводе да еще вооружившись пистолетом?

Проскурин в двух словах рассказал свою историю. Теперь настала пора удивляться Максиму. Он подумал, а затем хитро прищурился:

— А у вас удостоверение есть?

Проскурин засмеялся:

— Разумеется.

Майор достал книжечку и протянул собеседнику, однако пистолет при этом не опустил, хотя скорее по инерции, чем из опаски. Дойди дело до потасовки, он свалил бы полковника двумя ударами, скрутил бы в бараний рог, тут у него было солидное преимущество.

Максим изучил удостоверение Проскурина, удовлетворенно кивнул и отдал обратно.

— Ну что же, на мой взгляд, все ясно. Похоже, мы с вами разматываем одну и ту же историю. Только начали с двух разных сторон и теперь встретились на середине пути.

— Пока еще не на середине, — ответил Проскурин. — Мы по-прежнему не знаем, на самом ли деле существует завод. У меня, например, намечены четыре точки, и в любой из них могут разместиться самолеты.

— А тридцать пять единиц бронетехники? — усмехнулся Максим. — Тридцать пять единиц бронетехники на этих заводах разместиться могут?

— Сложно сказать, — пожал плечами Проскурин. — Я этих заводов пока еще не видел. Но теперь, думаю, задача упростится.

— Вообще-то мы с вами могли бы здесь и не столкнуться. Я, когда приехал, сразу понял, что их тут нет. Просто решил удостовериться. А услышал, как вы идете по двору, ну и подумал, что кто-то из этих пожаловал.

— Так уж сразу и поняли?

— Конечно. Дорога совсем старая. И пути проржавели. А мне кажется, что в конечную точку техника попала именно по железной дороге. Уж больно хлопотно перегружать тридцать пять бронемашин на тягачи. На платформу одновременно встанет один танк и одна БМП, значит, либо несколько рейсов, либо целая колонна машин. Нецелесообразно. Проще по железной дороге. Значит, непосредственно к заводу должна подходить ветка, ведущая одновременно и к какой-нибудь воинской части. Скорее всего, состав по документам направлялся именно туда.

— Все правильно, — согласился Проскурин. — Похоже, что так оно и есть.

— У меня-то в списке, — хмыкнул Максим, — всего три таких точки. Эта была второй. Осталась еще одна. Недостроенный комплекс углеперерабатывающего комбината. Видите, он располагается как раз между поселками Петровский и Комсомольский. Здесь же проходит железнодорожная ветка и шоссе. Ваша история с самолетами только подтвердила мою уверенность.

«Километрах в пяти от Новошахтинска?» — Проскурин припомнил список, переданный ему Ипатовым. Да, недостроенный углеперерабатывающий завод стоял в нем седьмым или восьмым.

— Ну так что, — предложил Максим, — может быть, прокатимся, посмотрим?

Проскурин оглядел его внимательно и подумал вдруг: «А если это ловушка? Поедем, прокатимся, посмотрим, а там уж и поджидают все те же плечистые с автоматами».

Но все же кивнул:

— Хорошо, поедем. Вы ведь на машине?

— Ну разумеется, — сказал Максим.

— Значит, вы поедете первым, а я — следом. Остановимся километрах в двух, поведу вас я. И учтите, если что, буду стрелять.

— Как хотите. — Максим пожал плечами, помолчал пару секунд, потом сказал: — Я понимаю. У нас не так уж много оснований доверять друг другу. Ну хорошо, поехали.

Направляясь к пролому в стене, он подумал, что вообще-то вся эта история с самолетами тоже не кажется слишком уж убедительной. Хотелось бы взглянуть на полетную карту, однако Проскурин не станет показывать ее до тех пор, пока не удостоверится в истинных намерениях Максима. Это ясно. Значит, что? Значит, им обоим придется доверять друг другу без всяких доказательств. Во всяком случае, в течение нескольких ближайших часов. А там видно будет. И все-таки надо устроить этому рыжему фээскашнику небольшую проверку. Если Проскурин не откажется подойти к его машине и «засветиться» перед шофером, значит, он чист, ему можно доверять. Ну а если откажется, тогда «Волга» на шоссе легко уйдет от машины фээскашника. Даже если у него такая же «Волга». Что касалось вождения, тут Паша был асом. Можно также остановиться возле первого же гаишного поста и сдать этого парня со всеми потрохами. Ему, полковнику, военному прокурору, в форме, поверят.

Через дыру они выбрались с территории завода, прошли вдоль длинной стены и оказались на асфальтовой дороге.

— Где ваша машина? — спросил Проскурин.

— Метрах в пятидесяти. Мы ее загнали в кусты. А ваша? — в свою очередь полюбопытствовал Максим.

— Моя примерно там же, подальше, может быть, метров на двадцать.

Максим коротко свистнул. В кустах взревела двигателем «Волга» и, пробуксовывая по мерзлому грунту, выкатилась на асфальт.