Дождь помаленьку стих. Мы погрузили трофеи и двинули дальше.

К каждой операции готовишься, перед каждой волнуешься, каждая кажется неповторимой. Лишь бы только без потерь…

Мы уже дней десять работали в горно-лесистой местности. Ночи прохладные, дни все еще жаркие. Я простыл. Чихал и кашлял. Сигареты кончились. А курить охота, несмотря на кашель. И домой хочется.

Но здесь моя служба и мои друзья.

Не так давно появилась медаль «За боевое содружество». Название верное. Это боевое содружество, наверное, и помогает нам тянуть свою военную лямку. Нужно задерживать и уничтожать боевиков, если они сопротивляются. Нужно выживать и прикрывать своих.

Нас выдернули с гор приказом двинуться в Шалажи. Там прорвалась банда боевиков. Они атаковали заставу.

Мы доехали до Октябрьского. БТР 4-й группы замыкал колонну. На броне четверо. Над люком водителя сидел замкомандира группы капитан Владимир Волин. С этой же стороны, на корме — Сэм.

БТР стал прижиматься к левой обочине, чтобы блокировать дорогу и чтобы никто не обгонял колонну…

На выезде из села, слева от дороги — поле, справа — жилые дома. Взрыв поднял пыль, сорвал листья с дерева, на котором был подвешен фугас.

Зама засыпало осколками. Спасли защитный шлем-маска с опущенным пулестойким забралом и верный бронежилет. Фугас малой мощности, но «духи» наполнили его строительными дюбелями и гвоздями. Волину пробило ногу, а один дюбель вонзился в руку. Водитель у нас высокий парень, его голова видна над люком. Если бы не попало в ногу зама, то вся начинка фугаса пришлась бы в голову водителя.

Колонна развернулась в боевой порядок, мы прочесали близлежащую территорию. Ничего и никого не нашли. Сэма, по счастью, не задело, только контузило. «Дух», который взорвал фугас, сидел довольно далеко, не рассчитал. Взрыв пришелся на нос БТР. Если бы «дух» секунду выждал, пострадало бы гораздо больше бойцов.

Вызвали «вертушку». Раненого офицера эвакуировали в Северный.

Эти сволочи, «духи», где только не ставят свои треклятые фугасы, чем только их не начиняют.

Осенью 2000 года был такой случай. Мы обеспечивали прикрытие инженерной разведки по маршруту Ханкала — Мескер-Юрт.

Мимо полуразрушенного кафе мы проезжали много раз. Оно стояло на обочине дороги. Никогда это кафе мы не досматривали, поскольку в нем работали местные и отдыхали сами чеченцы. Вряд ли кто-то рискнет заложить там взрывчатку.

Мы уже проехали мимо, когда нас остановила чеченка. Говорит: «Мой сын видел, что на чердаке в кафе лежат снаряды».

К тому, что снаряды видел мальчишка, мы отнеслись с сомнением, однако интуиция заставила нас вернуться.

На чердаке, куда мы поднялись, нас дожидались два стотридцатипятимиллиметровых снаряда направленного действия. Если бы их запустили, они легли бы на дорогу, где мы проехали несколько минут назад. На наше счастье «духи» ждали, по-видимому, кого-то другого.

А старший инженер разведки решил вдруг проверить свой профессионализм. Не стал уничтожать снаряды накладным зарядом, а снял сам. Правда, до этого мы на всякий случай с ним попрощались. Как нас учили: «Не ты ставил, не тебе снимать…»

Но в результате два обезвреженных снаряда-трофея привезли в Ханкалу.

Утром двумя группами мы выдвинулись в Шалажи. Разведгруппа и наша, 4-я. На окраине у бывшего пионерского лагеря были зажаты несколько боевиков.

Бойцы заставы не давали боевикам уйти, но и подобраться к ним и уничтожить не решались. Ждали нас. В общем, правильно. Каждый должен заниматься своим делом.

Не зная истинного положения вещей и точного количества «духов», командир принял решение выдвинуться на место в БТР, ощетинившись стволами.

Один боевик лежал у дороги. Он вроде не двигался. Но кто его знает, ранен или убит? Подойдешь к нему и пулю схватишь. На всякий случай сделали несколько выстрелов из РПГ. «Дух» оказался мертвым. Хотели было его вытащить, но с противоположной стороны дороги, из канавы, по нам начал палить второй «дух». Мы залегли. Подъехал бэтээр, мы укрылись за его броней. «Дух» без конца менял позиции и стрелял из АКС.

Подставляться под пули отморозка не имело никакого смысла. Когда выстрелы с его стороны стихли, мы снова рассредоточились и стали приближаться. Тут «дух» высунулся. Я успел разглядеть его, ошалевшего и разъяренного. Он выстрелил, зацепил майора, командира местной заставы. Но и с нашей стороны раздались выстрелы. Боец Мицкевич снял «духа».

Один БТР стоял внизу улицы, три — вверху. Еще один «дух» налетел на наших бойцов внизу. Он выскочил как из-под земли и со всей дури стал стрелять по броне. Наш пулеметчик Коля Миронов выпрыгнул из-за колеса, оттолкнул с линии огня бойца за броню и с десяти метров уложил «духа».

Остальные боевики постреляли и ушли еще до нашего приезда.

Мы собрали свой лагерь и вернулись на базу.

После подрыва 26 сентября мы передвигались очень аккуратно. Разведчики и саперы, БТР которых всегда во главе колонны, несколько раз замечали установленные фугасы издалека и предотвращали подрывы.

Новый, 2003 год мы встретили в Чечне. Конечно, праздник семейный, надо отмечать его дома. Да и чем ближе отъезд из Чечни, тем тревожнее и радостнее одновременно. И одна мысль гложет подспудно: «А вдруг вернемся не все?» Но эту мысль лучше гнать от себя подальше…

И семья у нас здесь своя, боевая, наша 4-я группа.

Деда Мороза «со стороны» брать не стали, вырастили в своем коллективе, из наводчика БТР срочника Ромы. Костюм соорудили из одеял и подручных материалов.

В полночь поздравили офицеров отряда, как положено, а потом праздновали у себя в группе. Разыграли сценки и шуточные номера. Желали друг другу вернуться домой.

И хотя пришел приказ: «Не стрелять трассерами, не пускать ракеты и петарды», в полночь небо вспыхнуло фейерверками, расцвело, замигало, переливалось, со всех сторон свистело и ухало. Люди есть люди, хоть они и в военной форме, а хочется красоты и праздника, даже в напряженной и невеселой обстановке.

…А домой вернулись без потерь. Кто-то на самолете, кто-то на эшелоне, сопровождая наши вещи.

В отряде нас встретил Волин. Володя уже выписался из госпиталя, но еще прихрамывает.

Я отложу сейчас дневник и спрячу его в ящик стола. Может, и не перечитаю никогда. Детали сотрутся из памяти, на их место придут эпизоды других командировок. Но останется наша крепкая дружба с ребятами, особое взаимопонимание, которое нарабатывается только в реальном бою и в экстремальных ситуациях.

Их дом и крепость

Нет на карте такого города — Ханкалёнок. Это и не пионерский лагерь. Спецназовцы шутливо назвали его « Военно-оздоровительный лагерь "Ханкалёнок"».

Но городок этот существует, и в него приезжают спецназовцы, живут там, спят, едят, парятся в бане, радуются и печалятся, подшучивают друг над другом, играют на гитаре, чистят оружие, приводят в порядок амуницию — это их дом и крепость в Чечне, на войне. Родной, привычный и надоевший до чертиков. Он снится дома, а в нем снится дом.

Городок, огражденный от посторонних забором, с контрольно-пропускным пунктом на въезде. С занимательными и поучительными плакатиками, сочиненными замполитом отряда «Витязь» по прозвищу Фидель, развешанными по периметру городка и внутри. На одном из указателей написано: « Прямо пойдешь — время потеряешь, налево пойдешь — машину потеряешь, направо пойдешь — обратно не вернешься». Прямо находится штаб, слева — обрыв, а справа — собственно сам Ханкалёнок.

На следующем плакате нарисован череп с костями и сделана подпись: « Прежде чем ехать дальше, подумай, рады ли тебе здесь». На будке КПП прикреплен еще один плакат: « Кто не спрятался, я не виноват! А кто спрятался, я тем более не виноват».