Командира группы, майора Владимира Бойцова, в 2000 году тяжело ранило и контузило. Ему предлагали уволиться по ранению, но он остался в отряде. У него орден Мужества, медаль ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени и медаль "За боевое содружество". Капитан Михаил Шеин, заместитель командира группы по работе с личным составом, награжден медалью "За отвагу", имеет краповый берет. Готовит снайперов, саперов. Настоящий спец! На его занятиях очень интересно. А старший лейтенант Игорь Синицын для нас как старший брат. Всегда поможет, поддержит.

Больше бы таких офицеров, поднялся бы авторитет армии, служить бы шли с охотой. Наши офицеры болеют за свое дело, за своих солдат. Если, организуя учения, они вкладывают все свое умение, желание, как можно ответить на это недостаточным старанием?

Мы заряжались их энтузиазмом.

И самое главное, когда приехали в Чечню, мы четко знали, что и как надо делать, чтобы не подставить товарища и не подставиться самому.

Полгода там — это срок! А есть офицеры и прапорщики, которые были в горячих точках не один раз. Прапорщику Виктору Колчанову двадцать два года, а у него уже восемь командировок. Срочную он отслужил в отдельной группе спецназа, а контракт подписал с "Русью". Много слышал о 3-й группе и хотел попасть именно в нее. Так и вышло. Он у нас старшина группы. Награжден медалью "За отвагу".

В середине мая 2001 года прибыли в Чечню. Три дня нам дали на оборудование и обустройство лагеря.

Начали работать. Выезжать по адресам на захват боевиков. Группе в эту командировку везло — ни раненых, ни потерь.

Одна из операций по розыску и захвату известного полевого командира проходила несколько дней. И в крайний день операции, в пять утра, мы с другими группами отряда прибыли на позиции. В населенном пункте боевиков не нашли. Стали внимательнее досматривать дома. В одном из дворов, в сарае, увидели сваленные в кучу автомобильные запчасти. Такие нагромождения всегда вызывают подозрения. Стали растаскивать железки. Расчистили место, подняли доски, а под ними — рыхлая земля. Раскопали яму, наткнулись на линолеум. Отогнули его — ящик. Два АК-47, патроны, магазины, ПМ с двумя боекомплектами, снаряд и черная маска. Похожие схроны мы находили и в другие выезды. Ящиками изымали оружие и боеприпасы.

Один случай у нас был с неожиданным продолжением. Мы нашли склад чеченских книг, которые назывались "Герои Чечни", с фотографиями боевиков. Отпечатано все на хорошей бумаге. В этом же сарае, где лежали книги, были листовки и брошюры, тоже пропагандистского содержания.

В том населенном пункте нас обстреляли. Издалека, метров с пятисот. Леха присел у фундамента дома, и вдруг — "хлоп" его в спину! Он потом рассказывал, что первая мысль была: "Дети хулиганят. Камнем или кирпичом запустили". Выстрела Леха не слышал. Только когда вторая пуля мимо уха просвистела, понял, что в него стреляют. Мы потом уже посмеялись, что он пулю за детскую шалость принял. Пулю, сплющенную, совсем безобидную на вид, выковыряли из бронежилета. Она между пластин застряла. Тут не до смеха. У Лехи, кстати, тоже краповый берет.

Знаешь, братишка, о чем я подумал тогда, когда пулю на ладони держал? Не запрограммирован человек на войну. Много веков все воюем и воюем, а ведь нельзя так, не надо.

Зато в глазах местных детей есть эта запрограммированность. Мне тяжело было смотреть им в глаза. Как они будут привыкать к тому, что убивать нельзя, что каждый человек — великая ценность. И когда же он придет сюда, мир?

Через месяц после этого случая нам пришлось проверять очередной адрес. Хозяйка — женщина лет тридцати. Она не ругалась, вела себя достаточно спокойно, но чувствовалось, что внутренне напряжена.

Кроме дома, мы всегда осматриваем двор и все постройки, которые там находятся. В сарае в полу отыскали тайник. А в нем ПТУР, гранаты, штык-нож, разгрузник и патроны для снайперской винтовки.

Тут кто-то из наших говорит:

"Мужики, да я хозяйкину фотографию в книге 'Герои Чечни' видел. Там две снайперши были, и она — одна из них".

Сдали ее куда положено. Точно, женщина действительно оказалась снайпером. Пригодилась, получается, книга.

По другому адресу пошли. Головной дозор из нашей группы у фасада дома остался, прикрывал тех, кто досматривал дом. Дом на горе. Окрестности хорошо видны. Глядят ребята: трое мужиков, пригнувшись, через задний двор улепетывают. По команде командира помчались за ними. Одного догнали, скрутили. Двое других успели ускользнуть. У них ведь везде ходы, тайники. Забились, наверное, в какую-то щель и притихли. А задержанным оказался известный полевой командир Хасан, который еще в первую кампанию против нас воевал.

Знаешь, братишка, на войне все встает с ног на голову. Женщины начинают стрелять, дети лучше многих взрослых разбираются в оружии и взрывчатке, здесь держат в рабстве людей. Нет твердой опоры ни в чем. Для нас опора в оружии, в товарищах. Пока мы вместе — мы сила.

Мы находили рабов. Однажды во время одной из операций прочесывали населенный пункт. Заглядывали в подвалы и на чердаки. На одном из чердаков, как и везде, пыль солнечными столбиками и навалено сено. Это вызвало у нас подозрение. Боевики часто прячут в сене оружие, да и сами иногда прячутся.

Вдруг слышим стоны и мычание. Чуть не открыли огонь. Осторожно откинули сено, а под ним — связанные по рукам и ногам наши пограничники. Срочники.

Ребята пробыли в плену одиннадцать месяцев. Делали за чеченцев всю работу по дому. Перед нашим приходом ребят связали, рты заклеили, чтобы не шумели.

Вот так и ездили мы по населенным пунктам. Впрочем, чаще летали на вертушках. Налет часов, наверное, у нас больше, чем у курсантов летных училищ. По нескольку дней проводили в горах.

Там успевали и спортом заниматься. Даже гири с собой брали. Спорт все стрессы снимает, да и свою физическую форму совершенствуешь. Отдых между операциями иногда получался двух- или трехчасовым. Приедем с тяжелого выезда часов в двенадцать ночи. Умоемся, почистимся, оружие в порядок приведем. Только голову на подушку, тело в горизонтальное положение (утром-то часа в четыре поднялись), а нас уже будят.

На часах — три. Рассвет еще не проявился на небе. А нам — час на сборы и ноги в руки. Нервы напряжены, и оттого усталость не чувствуется. Она наваливается потом, когда наконец действительно дают отдохнуть. Кажется, что тебе и недели не хватит выспаться.

Спорт и гитара — вот чем мы все увлекаемся во время отдыха. Устраивали даже соревнования между взводами группы. Кто лучше поет. Три часа пели, потом голосование проводили и победителю в качестве приза что-нибудь из съестных припасов вручали. В боевых условиях особо и подарить нечего, самое лучшее — коробка сухпая, сгущенка. Кассеты себе с песнями записывали, фотографировались.

Конкурс закончится, а расходиться никто не торопится. Сядем вокруг офицера, вся наша компания — помощник пулеметчика Дима, гранатометчик Алексей, старший пулеметчик Денис, стрелок Иван, старший пулеметчик Сергей, снайпер Александр, старший сержант Михаил и прапорщик Виктор Колчанов. Это я, конечно, только часть своих друзей перечислил, у меня их много. Каждому жизнь свою доверить можно. Запомни, братишка, должен быть хоть один человек, которому свою жизнь без оглядки, без сомнения доверишь. А если таких друзей несколько, считай, что состоялась твоя жизнь. Нельзя не испытать этого чувства — дружбы и доверия…

Вот у нас ребята служили, контрактники. Коля и Антон — друзья не разлей вода. В 1999 году разведчики нашего отряда и разведчики из 22-й бригады оказались в окружении на горе Чабан. Антона контузило, когда стали спускаться с горы. Но он, зная, что Николай все еще наверху, ждал его и прикрывал отход…

Я отвлекся. Так вот, садимся мы так в кружок. Офицер или прапорщик нам что-нибудь рассказывают. О себе, о группе. Нас расспрашивают о наших близких, об увлечениях, планах на будущее. Многое услышал я во время таких бесед.