Мог ли член такой деревенской общины посеять на своем поле кормовые травы? Ведь можно было скосить эту траву и сделать себе запас на зиму. Но и в этом случае собственностью крестьянина был только «первый урожай». После того как косьба была закончена, все, что могло вновь вырасти на этой земле, поступало в распоряжение общинного стада, в которое входил весь скот деревни.    

Во Франции южнее Луары, а также в Пеи-де-Ко поля не представляли собой такие длинные и узкие полосы, несколько странные, хотя и весьма распространенные. Здесь их форма была разнообразна: прямоугольные, трапециевидные, иногда треугольные, однако по длине и ширине они были более или менее равны. То же самое было в Италии. В этих странах использовалась соха, которая не мешает при развороте на границе участка. Общинное пользование землей после уборки урожая здесь было менее обязательным, и оно полностью отсутствовало в районах «бокажей», то есть там, где поля окружены живыми изгородями. Так было в Бретани, в Котантене, в Мэне, Перше, частично в Пуату и Вандее, в Стране басков, на большинстве склонов Центрального массива, в Бюже и Пеи-де-Жекс.    

И неогороженные удлиненные участки, и участки неровной формы, огороженные или открытые, обычно были небольшими. Однако каждый «держатель земли» имел их несколько. Слегка упростив для ясности, скажем, что крестьяне имели по одному участку на каждом «куске», на которые разделялась вся обрабатываемая земля. Поскольку эти «куски» могли быть неравноценными по плодородности, то ни у кого не было повода для зависти. По правде сказать, такая система раздела земли достоверно засвидетельствована только в районах, где преобладали удлиненные земельные наделы.    

Надо ли специально оговаривать, что этот беглый и упрощенный набросок системы сельского хозяйства отражает состояние, характерное не только для эпохи 1000 года? О таких же порядках свидетельствуют источники более позднего времени, и это положение практически не менялось вплоть до сельскохозяйственной революции XIX века. У нас нет документов, которые дали бы точное описание системы именно в конце X — начале XI века. Однако имея в виду отсутствие каких-либо признаков серьезных изменений и зная, что разделение площадей на посевные и «пар» было известно достаточно долго, можно быть уверенными, что поля 1000 года уже были разделены и возделывались таким же образом, причем эта система существовала достаточно давно.    

Оценить продуктивность этих полей не менее сложно. По мысли Марка Блока, «исторические свидетельства показывают, что в старой Франции человек был вполне удовлетворен, если снимал урожай втрое — вшестеро больше, чем объем посеянных им семян». Однако старая Франция — это Франция последних веков монархии, когда сельское хозяйство в достаточной степени процветало. Источники, которые мы цитировали в самом начале нашей книги, заставляют предположить, что около 1000 года сельское хозяйство отнюдь не процветало. Мы можем, вслед за Жоржем Дюби, предположить, что урожай редко достигал соотношения два к одному.    

Виноградники    

Виноградники приходилось разводить во всех районах, поскольку вино, потреблявшееся везде и являвшееся неотъемлемой составной частью мессы, было невозможно перевозить в больших количествах, как, впрочем, и другие товары. Похоже, что именно по этой причине, а также потому, что епископства и аббатства были в то время наиболее организованными хозяйствами и ни в чем не нуждались, сеньоры Церкви были наиболее богаты виноградниками. Они сохраняли первенство в этой области вплоть до конца Средневековья.    

Итак, почти везде имелись небольшие виноградники, и особенно большими они были в церковных владениях, а также в некоторых областях, где виноград произрастал на больших площадях. Согласно рассказу Ришера, в 988 году в окрестностях Лана виноградники были столь огромны, что в них могли прятаться солдаты во время осады, когда Гуго Капет отвоевывал этот город у своего соперника-каролинга Карла Лотарингского. Ришер пишет также, что солдаты короля слишком много выпивали. Впрочем, в XII веке Лан заслужил титул «столицы вин», и его окрестности славились разведением винограда вплоть до XIX века. В области Суассон во второй половине XI века была основана церковь святого Иоанна-на-Виноградниках, а в одном из документов 1066 года уже упоминаются торговцы и поставщики вина, которые, конечно, появились раньше этой даты.    

Особенно много виноградников было на берегах больших рек, единственных значительных транспортных путей. Виноградники Эльзаса, возможно, вели свое происхождение от посадок первой половины IX века. До 900 года в Эльзасе вдоль Рейна насчитывалось 119 деревень, имевших виноградники. В среднем течении Рейна, а также в долинах Мозеля близ Меца и Трира виноградники восходили ко временам римского завоевания [195]. Во Фландрии, в Брабанте, в окрестностях Льежа и Маастрихта, на берегах Рейна, Мозеля и их притоков находился ряд аббатств, имевших свои виноградники и получавших с них годовой запас вина для собственных нужд. Излишки же продавались в нижнем течении рею их перевозили вниз по течению вплоть до Северного моря, а оттуда в Англию. Именно перевозкам вин обязан началом своего возвышения город Кельн, в порту которого бочки с вином переносили с речных лодок на морские корабли.    

Париж благодаря Сене уже в IX веке прослыл городом, «богатым вином». В Париже виноградники были в Шаронне, Бельвиле, на Монмартрском холме, где один сохранился до сих пор, в Исси, Ванве, Сюрене, пожалованном в 918 году монахам Сен-Жермен-де-Пре королем Карлом Простоватым. В этом районе ремесло виноградаря передавалось среди местных жителей от отца к сыну вплоть до начала XX века. Не весь запас этих вин, как и вин Пьерфитта, Дея, Гросле, Кормея в Паризи, оставался в месте производства: по Сене вина доставляли в Руан, о котором около 1000 года один нормандский летописец писал как о порте, в значительном количестве пропускающем винные грузы. В источниках того же времени упоминаются и виноградники в Верноне (Нормандия).    

Следует предположить, что вино имелось в достаточном количестве и на берегах Луары, например, в Сансере, поскольку в «Чудесах святого Бенедикта» описывается, как около 1040 года его использовали вместо воды для изготовления извести. Ниже по течению находился Орлеан, порт, славившийся винами в эпоху Меровингов и бурно расцветший уже в XI веке.    

В Шампани же, напротив, если уже и существовали виноградники в Реймсе, Эпернэ и Шалоне, то эти вина почти не вывозились на большие расстояния. В Бургундии вином славился Осер, упоминающийся в источникам с 680 года: в XIII веке Ги Салимбен напишет, что деревенские жители этой области могут позволить себе «не сеять и не жать», поскольку Йонна у их ног «течет в сторону Парижа», где можно «достойно» продать вино. У Шабли, с 867 года принадлежавшего монахам святого Мартина Турского, видимо, не было такой возможности из-за недостаточного полноводия Серена.    

В южных областях, если не ошибаюсь, осталось меньше следов собственных виноградников времен 1000 года. Предположительно, они имелись в Руссильоне, в окрестностях Коллиура, где, должно быть, благодаря порту около 1290 года жили почти одни виноградари. Нет сомнений также и в том, что область Бордо к XI веку уже давно славилась виноградарством.    

Крестьянская пища    

Если виноградники и были повсеместно распространены, а в некоторых районах занимали большие площади, то все же не они определяли в 1000 году уровень общего благосостояния сельских областей.    Вино, несмотря ни на что, было роскошью, и его потребление, повторим, в основном было уделом привилегированных. Это не относится только к некоторым винодельческим районам. Крестьяне в основном вина не пили или пили его очень редко.    

Итак, что же ели крестьяне? Какую одежду они носили? В каких жилищах обитали?