Упоминания о кузнецах, обрабатывавших неочищенное железо, встречаются в каролингскую эпоху. Другой знаменитый текст мы находим в скандинавской саге, но это легенда. Кузнец Виланд, посчитав, что только что выкованный им меч недостаточно хорош, дробит его на мелкие кусочки и перемалывает их в муку. Затем он скармливает это странное снадобье «ручным птицам». Он собирает их помет и бросает его в горнило своей печи. Из переплавленных таким образом кусочков, видимо, получается более чистое железо, и из него он вновь кует меч, на этот раз удивительно острый, способный разрезать надвое клочок шерсти, увлекаемый течением воды…    

Как бы то ни было, в IX веке «франкские» мечи считались лучшими. Их старались добыть или даже украсть. Те из них, которые были обнаружены, относятся ко временам каролингов и состоят из полос ковкого железа и железа, содержащего углеродистые соединения, наложенных друг на друга и сплавленных вместе, в результате чего образуется пластина со срезом квадратной формы. Лезвия, сделанные из гомогенной пластины и приваренные с обеих сторон, затачивались на точильном камне.    

Известно, что в течение всего высокого Средневековья железо было редким материалом. В первую очередь, оно шло на изготовление оружия. Для удовлетворения других нужд, в том числе и для изготовления сельскохозяйственных орудий, его постоянно не хватало. В источниках мы встречаем описания utensilia lignea, то есть деревянных орудий, использовавшихся для работы в поле. Встречаются также описания орудий, у которых только режущая часть была сделана из железа. Например, таким образом укрепляли деревянные лопаты. Кроме того, только из железа могли быть сделаны топоры дровосеков, орудия камнетесов, плотников и столяров. Поразительно, что форма этих орудий не менялась, и во времена Античности они выглядели так же, как те, что изображены в «Энциклопедии» Дидро [190].    

Кузнец, занимавшийся ремеслом, по тем временам редким, таинственным и имевшим отношение в первую очередь к созданию орудий смерти, живший в месте, освещенном красным огнем печи и время от времени озаряемом снопами искр, вызывал у современников чувства, почти всегда замешанные на страхе, как если бы он был так или иначе связан с адскими силами.    

Ювелирное дело    

Искусство отливать бронзу не вмещается в узкие рамки 1000 года, поскольку оно существовало и до и после этой даты. Во всяком случае, мы знаем, что в церквах были колокола. Что касается ювелиров, то в следующих главах мы увидим, что они не испытывали недостатка ни в работе, ни в материале. Золото и серебро получали, разрабатывая рудники. Золото находили также в речном песке. Однако больше всего его было в издавна существовавших сокровищницах правителей, а также в сокровищницах церквей. Иногда такой клад находили в скрытом месте, где его давно оставили и забыли. Именно так произошло в Орлеане после большого пожара, который разрушил весь город в 988 году. Епископ Арнуль, взявшийся за перестройку церкви Святого Креста, был, по словам Рауля Глабера, «удостоен проявления божественной помощи». Каменщики, занимавшиеся проверкой устойчивости грунта, обнаружили «большое количество золота», которое пошло на оплату расходов, связанных со строительством. Другим источником драгоценных металлов были периодические набеги на сарацин. Христианское войско, которое однажды, в точно не указанную дату, одержало над ними победу в восточных областях Испании, собрало с брошенного бежавшим противником оружия и кирас «прочные бляхи и пластины из серебра и золота», которые были отправлены в Клюни. Аббат Одилон велел сделать из них дароносицу, а остаток роздал бедным, во всяком случае, если верить Раулю. Должно быть, Рауль упростил ситуацию, потому что трудно представить себе, чтобы бедняки того времени могли воспользоваться золотом для того, чтобы сделать необходимые покупки. Возможно, остаток золота был продан, а полученные в результате продажи серебряные денье розданы бедным.    

У ремесленников того времени, как и у всех других людей, был свой сеньор. Многие из них жили в епископских городах. У епископа было много работы для ремесленников. Ведь он был большим сеньором, жившим во дворце и окруженным многочисленной свитой каноников, священников, дворян, воинов, которых ему приходилось обеспечивать жильем, одеждой, пищей, оружием. Похоже, в городах уже держали лавки мясники, колбасники, пекари. Все они зависели от епископа, находясь с ним приблизительно в тех же юридических отношениях, что и «держатели» земли в сельской местности. В других городах у них мог быть светский сеньор. Например, Адемар из Шабанна рассказывает о некоем Фуше, «искусном столяре», которого граф Лиможа поселил в своем городе. Несомненно, что в эту эпоху бесконечного разделения власти и обязанностей светский сеньор и епископ в одном и том же городе могли иметь каждый свою сферу влияния в маленьком мире ремесленников. Наконец, многие ремесленники были теми же монахами, специализировавшимися на определенной работе в пределах своего монастыря. Чуть ниже мы встретим одного из них, который даже был аббатом и вместе с тем замечательным ювелиром.    

От эпохи Каролингов осталось свидетельство, касающееся положения некоторых кузнецов, но, возможно, распространявшееся и на других ремесленников: кузнецы получали землю, как крестьяне, но их оброк состоял из производимого ими оружия. Однако они производили больше оружия, чем то, что требовалось в качестве оброка, и, вероятно, продавали его.    

Текстильное производство    

Процесс изготовления тканей был тесно связан с возделыванием земли, поскольку лен, шерсть, конопля являются непосредственными продуктами сельского хозяйства. Жены крестьян стригли овец и обрабатывали шерсть, в частности, прополаскивали ее в моче, сучили нити и ткали. Почти везде выращивался лен. Его замачивали в воде, промывали, отбивали и тоже ткали полотно. Женщинам вменялось в обязанность также красить куски ткани вайдой, мареной и киноварью и шить из них одежду. По крайней мере, так было во времена Каролингов. И эти работы вряд ли изменились, возможно, лишь пребывали в относительном застое в результате бедствий последующего времени.    

Жены и дочери сеньоров тоже пряли и ткали, как и аббатисы женских монастырей. Возможно, так же как в предыдущем веке, они посвящали себя более изысканной работе: делали тонкие льняные вуали, ткали узоры, вышивали, готовя ткани для королей или епископов.    

Инструментами текстильного ремесла были прялки, в особом изобилии имевшиеся, например, в Гданьске (Данциге) как раз около 1000 года, а также веретена, возникшие значительно раньше. Самопрялок еще не было, они, скорее всего, были принесены в Европу мусульманами Испании в VIII-IX веках, однако во Франции они получили распространение только в XII веке. Первые ткацкие станки, описанные в документах, относятся к XI веку. Они были вертикального типа и весьма примитивной конструкции. Их обслуживал один человек.    

Шелк производили только византийцы, имевшие заводы по разведению шелковичных червей, равно как и арабы на Сицилии и в Испании. В XI веке в Лукке поселились евреи и греки — ткани и красильщики шелковых тканей, пришедшие из Южной Италии, которая все еще зависела от Византии. Во всех остальных местах шелк был предметом импорта, пользовавшимся особым спросом. Путешественники, отправлявшиеся в Восточную империю, старались привезти оттуда шелковые плащи, окрашенные пурпуром. Именно так поступил епископ Кремоны Лиутпранд, о многотрудном возвращении которого на родину мы уже читали. Однако покупка этих плащей и особенно их вывоз за пределы Империи были сопряжены с рядом сложностей. Несчастного прелата сочли недостойным одеваться в столь роскошные одежды, предназначенные для византийских вельмож. У него конфисковали пять плащей, несмотря на его возмущенные протесты. Те плащи, которые ему оставили, были более скромными, их вывоз был разрешен, и они были помечены свинцовой печаткой.