В очередной раз подтвердилась аксиома, что у террористов нет ни национальности, ни веры. Террористы, прикрываясь знаменем ислама, подло убили Ахмад Шаха Масуда, истинного мусульманина, неукоснительно соблюдавшего исламские каноны и традиции. На его могиле воздвигнут мавзолей. Так на Востоке отмечают могилы святых.

Вячеслав Некрасов: «Мне довелось встречаться с Ахмад Шахом пять раз, и каждый раз он удивлял открытостью, простотой общения, смелостью, глубиной и даже парадоксальностью мышления.

Впервые это произошло в полевом штабе командующего неподалеку от Джабаль-ус-Сираджа в 1996 году. Тогда на мой вопрос: “Господин Масуд, Вы провели множество успешных боевых операций. Наверное, Вы всю жизнь мечтали стать военным?” Он, слегка улыбнувшись, ответил: “Вы знаете, я не хочу воевать, я ненавижу войну. Я мечтаю ее закончить быстрее и начать экономическое возрождение нашего единого, неделимого и независимого Афганистана. Когда-то я хотел стать инженером, даже поступил в Кабульский политехнический институт. Я хочу привозить из России не военную, а строительную технику, чтобы восстанавливать дороги, мосты, предприятия”.

Позднее общение стало более доверительным. Однажды он произнес слова, которые, наверное, удивят многих: “Вы совершили ошибку, введя в Афганистан войска. Но еще большую ошибку вы сделали, когда так вышли. Вы просто бросили Наджибуллу на произвол судьбы...”

На последней встрече в своей резиденции в Панджшере, буквально за несколько дней до своей гибели, он говорил о преступности и чужеродности талибов, о стремлении построить в Афганистане такое общество, которое смогло бы плодотворно сочетать светские общечеловеческие ценности и исламские традиции, о необходимости развития современной системы образования, выборности власти, предоставлении широких прав женщинам, гарантии свобод каждому отдельному человеку.

Мне кажется, что полной картины покушения на лидера «Северного альянса» Ахмад Шаха Масуда еще не представляет никто, но я попытаюсь воссоздать наиболее важные ее компоненты. Может быть, они пригодятся кому-то из коллег для дальнейшего расследования весьма далеко от Афганистана.

Имена террористов мне были названы службой безопасности «Северного альянса» — Мухаммад Касим и Мухаммад Карим. Их словесный портрет дала Бриджит Бролт, корреспондент одной из французских провинциальных телерадиокомпаний, неплохо говорящая по-английски. Она, дожидаясь аудиенции с Масудом, наблюдала их в Ходжа-Багауддине в течение шести дней. По ее словам, это были рослые, крепкие парни арабского происхождения в возрасте 30–35 лет, представившиеся свободными корреспондентами, снимающими фильм об Афганистане. Причем “оператор” на 3–4 года выглядел младше “репортера”, был чуть пониже, полнее и молчаливее, его интересы внешне не простирались далее поглощения пищи и сна.

Оба одевались по-европейски — светлые рубашка, футболка, легкие брюки с множеством карманов. Держались особняком. Особой словоохотливостью не отличались. Крайне энергичной Бриджит удалось лишь вытянуть, что ранее они проживали в Марокко, потом переехали в Бельгию, где получили гражданство. Поначалу в безмятежной Европе они предались многим светским грехам: вино, зрелища, девушки. Но потом, непонятно по каким причинам, обратились (или их обратили) к исламу. Изучение мудростей Корана, изречений пророка стало смыслом их жизни. Далее оба переехали в Лондон (там легально находятся штаб-квартиры многих радикальных исламистских организаций, представитель одной из них даже занял место в палате лордов), где прожили более года. На просьбу дать номер телефона долго не реагировали, мотивируя это переездом, отсутствием постоянного жилья и другими малозначащими причинами. Наконец дали визитную карточку с нечетко исправленным номером.

Отношение к работе у них тоже было своеобразное. Наблюдая за операторами, приходишь к мысли, что камера для них — смысл и цель жизни. На мир этот человек смотрит через телеобъектив, снимая все подряд на всякий случай. Он покурить без камеры не выходит. Прежде чем самому сесть за стол, “оближет” свой аппарат, а во сне руки с него не снимет. Эти же, приехав, засунули старую японскую камеру в сумку и вынули ее лишь в день интервью.

Теперь, по прошествии времени, очевидцы отмечают и не столь уж строгое следование арабами канонам ислама, хотя они всячески демонстрировали обратное, не выпуская из рук Коран. Как известно, всякий правоверный обязан совершить пять намазов в день. Особенно недопустимо пропустить первый, в пять утра. Однажды, около полуночи, меня пригласил домой один из министров Северного альянса. В начале беседы он сразу предупредил: “Мы можем беседовать всю ночь, но на рассвете, к приходу муллы, я должен стоять на коленях”. Террористы же не очень следовали этой заповеди, просыпая до 8–9 часов.

По свидетельству Вахидуллы Сабахуна, бывшего министра финансов, члена совета Северного альянса (мы с ним знакомы уже не один год, поэтому он не стал утаивать важные детали расследования), террористы прилетели в Исламабад из Лондона в начале августа, в посольстве Афганистана, который представляли талибы, они получили визу и приехали в Кабул. Потом перебрались в Кандагар, там мулла Омар, верховный лидер Исламского движения Талибан, вручил им личную записку, которая служила им охранной грамотой при переездах на юге Афганистана.

Далее арабы стали искать путь на север. С этой целью они обратились к Абдур Расулу Сайафу ⁴⁹ . Он по спутниковой связи сообщил о них Ахмад Шаху Масуду, добавив, что он этих людей не знает и поручиться за них не может. Масуд ответил: “Пропусти, пусть арабы посмотрят, как мы живем”. Так они появились в панджшерском ущелье, где около недели ездили по кишлакам, снимали укрепления, технику, беседовали с людьми. Одновременно они сразу же начали добиваться встречи с командующим. Однажды, уже в самом начале сентября, их даже пригласили на заседание совета Северного альянса, на котором присутствовали президент ИГА Бурхануддин Раббани, вице-президент Масуд, нынешний министр обороны маршал Фахим, другие министры, крупные полевые командиры. Арабы не смогли приехать из-за неисправности нанятой ими машины. Вы представляете, что могло бы быть, если б они не опоздали. Но, видимо, еще не наступило время, отведенное Аллахом.

В один из дней Масуд собрался отправиться в Ходжа Бахауддин. Обычно никто не знал, куда и насколько он улетает, хотя пункты его остановок, конечно, были известны — их не так много на контролируемой северянами территории. Арабы об отлете командующего узнали и стали проситься на его борт. Масуд отказал, сказав, что неизвестных ему людей он с собой не берет.

Прилетев в Ходжа Бахауддин двумя днями позднее, террористы стали ждать, как в засаде. Встреча с командующим была назначена на вторую половину дня 8 сентября. Уже поздно вечером им дали отбой, Масуд был слишком занят и перенес аудиенцию на 12 часов следующего дня.

Перед встречей охрана произвела лишь поверхностный осмотр “корреспондентов”, не проверив тщательно их оборудование. Удивительно, но Масуд, обладающий изощреннейшим военным опытом, знающий все тонкости восточных заговоров, сам многократно заманивавший врагов в ловушки, считал, что он не может оскорбить гостя недоверием. Хотя мы, например, на последней встрече в августе лично выражали ему недоумение по этому поводу.

Последний раз мне довелось повстречаться с Ахмад Шахом за несколько дней до его гибели. Он говорил о будущем единого, независимого Афганистана, о развитии экономических связей с соседними странами, о том, что после окончания войны с громадным удовольствием расстанется с оружием и займется строительством дорог и восстановлением предприятий. Напоследок я спросил его: “Амир саиб, я журналист из России, правопреемницы Советского Союза, против войск которого Вы воевали. Почему перед встречей с Вами никто не досмотрел меня, не проверил мой кофр?” Ответ “Панджшерского льва” заставил меня задуматься: “Журналисты – это голуби мира. Они помогают людям лучше понять друг друга. Я не могу оскорбить вас своим недоверием”. Знал бы он, что не всякий человек с блокнотом или камерой является журналистом. И не всякий назвавшийся журналистом является посланцем мира.