— Я это чувствовала.

— С самого начала он мне не понравился, его поведение, эта хипповская бородка…

— Папочка! Но это же было двадцать лет назад!

— … и то, что он бросил мою дочку в беде. Эгоистичный ублюдок! Ты знаешь, с кем он спутался, Дэнни?

— С девчонкой. Молоденькая… милашка… моя бывшая клиентка… хотя это не имеет значения.

Даже в темноте она чувствовала, как он волнуется. Будь здесь Тед, получил бы он по физиономии — по привычке южан все решать кулаками. Глупая идея! Будь это не отец рядом, она сама поносила бы сейчас Теда Слоуна последними словами, был бы желающий ее выслушать, совсем незнакомый человек.

Но заставлять отца выслушивать ее мнение о беспутном муже не стоило.

— Послушай, папа… Такие вещи случаются сплошь и рядом. И потом, не забывай: он отец Саманты. В любом случае, что сделано, то сделано!

— Ты всегда его защищала, Дэнни. Он этого не заслуживает. Просто дурак! Любящая, преданная жена, прекрасная дочь, которая боготворит его… Чего ему еще не хватало?

— Говорят, что он влюбился…

— Это не повод все ломать и поворачиваться к самым близким людям спиной! Ты что, считаешь, твой муж единственный мужчина, у которого кружилась голова от красивых женщин? И у меня такое случалось.

Удивленная неожиданным поворотом разговора, Дэнни ждала объяснений.

— Подобные вещи — отнюдь не редкость, с каждым может случиться.

— И с тобой?

— Это не было что называется "любовным романом". Но почти… Очень близко… Ты помнишь Стефи Вилкокс, которая работала у меня? — Дэнни не помнила и не стала об этом говорить. — Очень симпатичное создание с медовыми светлыми волосами и самой обворожительной улыбкой в мире. Был момент, когда я за ней стал приударять. — Он мягко рассмеялся, вспоминая какие-то подробности. — Даже хотел с ней уехать в Калифорнию. Но не сделал этого. Вот что главное. Я остался. Взял себя в руки. Я был женатым человеком с большим чувством ответственности. Все Флетчеры были такими… Твой старый добрый папочка преподнес тебе сюрприз?

Дэнни постаралась представить отца в пылу романтического чувства и не смогла.

— А мама знала о вас?

— Твоя мать имеет привычку не знать того, что она не хочет знать, — добродушно ответил отец. — Это большой дар… Но давай лучше сменим тему… Тед выдвинул какие-то финансовые претензии?

— Черт!.. Мы даже не касались вопроса денег. Все еще воспринимается настолько болезненно…

— По крайней мере, у тебя такая подходящая к ситуации профессия. Я готов помочь тебе, Дэнни, чем смогу. Но ты же знаешь, мне уже скоро семьдесят… и акции на бирже падают в цене…

— Пожалуйста, папа, я не приехала тянуть из вас деньги!

— Если в Нью-Йорке жизнь такая дорогая, ты бы могла переехать сюда, заняться частной практикой. Не думаю, правда, что здесь будет много клиентов по бракоразводным делам, в Нэйплесе. Большинство обитателей здесь — пенсионеры. Но ты могла бы заниматься составлением завещаний, вопросами недвижимости и тому подобными вещами. У тебя всегда была светлая головка. Мы так гордились тобой. Не забывай о своих родителях, Дэнни. Переезжай сюда. Мне, старику, будет с кем поболтать на берегу.

— Спасибо, папа, — у Дэнни перехватило горло. — Я всегда могла на тебя положиться.

— Все уладится, Дэнни. Ты — сильная, мужественная, все перемелется… А Тед, ты говорила, собирается куда-то уехать?..

— На острова Карибского моря. Чтобы смотреть, как накатываются волны на берег, или что-то вроде того, так он сказал. Кажется, он еще что-то бормотал о поисках работы в качестве иностранного корреспондента. Теперь он заявляет, что это его мечта с детства, и я этому помешала…

— Да, помню… он что-то такое говорил, когда вы поженились.

— Мне он ничего подобного не говорил никогда.

Но отец, кажется, даже не услышал ее возражение.

— О, эти мечты юности… иллюзии…

Луна вышла из-за облаков. Теперь Дэнни видела отца совсем отчетливо. Он уперся руками в поручни балкона, сгорбленный старый человек, живущий воспоминаниями.

Дэнни обняла его за плечи.

Она вернулась в Нью-Йорк подавленная и расстроенная. К собственным проблемам прибавилась тревога за родителей. Как же они постарели! Особенно отец.

Уже дома она решила покончить с неприятным долгом и обзвонила остальных близких.

— О Боже! Это просто ужасно! — воскликнула сестра Анна в своем доме в Ричмонде; она рано вышла замуж и брак был удачный. — Тед повел себя, как полное дерьмо! Хорошо, что ты такая сильная женщина. Случись подобное со мной, я бы лезла на стены!

Такой же разговор с теми же интонациями состоялся у Дэнни с сестрой Салли, которая охала из Денвера. Потом Дэнни дозвонилась брату Кевину в Пало-Алто.

— Как родители это восприняли? — был его первый вопрос.

— Был шок, конечно. Мама слишком расстроена, чтобы воспринимать все спокойно. Но, думаю, отец сможет ее утешить. Я больше всего боялась, что он скажет: "Я так и знал!" Тед ему никогда не нравился, ты же знаешь. Когда я уезжала, они немного оправились от этого известия.

— Забавно! Очень забавно! — воскликнул Кевин.

На этом разговор закончился. Дэнни плеснула себе порцию виски и набрала еще один номер телефона — последний в этот вечер.

Через несколько дней Саманте исполнится восемнадцать лет "Совсем еще ребенок", — в глазах матери.

В прошлой их жизни дни рождения были семейным праздником, отмеченным тортом, разнообразными подарками, запечатленным на видео и множестве поляроидных снимков. Но теперь Слоуны перестали быть семьей. Дэнни сердцем чувствовала, что должна сделать для дочери что-то особенное в этот день рождения.

Дэнни очень боялась, что между ней и дочерью вырос невидимый барьер, и за пустыми словами они постараются скрыть истинные чувства: боль, пустоту, раздражение. А что еще они обе могли сейчас чувствовать? Дэнни никак не могла выйти из этого состояния, все ее надежды рухнули.

Общение с дочерью по телефону только разъединяло их. Лишь лицом к лицу, сердце к сердцу могли они почувствовать взаимную любовь, выплакать общую боль. "Только тогда рухнет этот барьер между нами".

Сэм игнорировала все попытки матери зазвать ее домой. Дэнни решила действовать по-другому. Раз Саманта сопротивлялась взаимному сближению, нужно просто оставить ее на время в покое. Пусть почувствует, что и ее матери тоже ужасно плохо. Но для этого Саманте нужно приехать в Нью-Йорк…

— Я зарезервировала тебе билет на самолет на конец недели, — сообщила Дэнни дочери по телефону. — Повеселимся, походим по магазинам, купим тебе что-нибудь ко дню рождения. Я приготовлю твои любимые блюда…

— Но, мама… — воспротивилась Саманта. — Это же середина семестра…

— Пожалуйста, сладкая моя!.. Мы никогда не отмечали твой день рождения порознь. Это важно, особенно сейчас… Ты нужна мне, Саманта.

— Нужна?! Для чего?!.

— Я еще не совсем в порядке. Не на все сто процентов. Для меня это будет такая радость! Мне так одиноко здесь. Я теряю тебя. Хочу, чтобы ты приехала домой и поддержала меня хоть немного. Хочу прижать тебя к себе…

— Ну… — Сэм была в задумчивости. — Хорошо, если так… в таком случае, я согласна.

— Замечательно! Я так счастлива!

Да ничего подобного! Дэнни было плохо. Ей необходимо было присутствие Саманты. Только дочь она и хотела видеть. Никого другого.

Слава Богу, она хоть перестала приставать к незнакомцам и случайным знакомым, рассказывая всем, кто готов был ее слушать, что муж от нее ушел. Это общение не помогало выйти из депрессии. Такое поведение было просто временным умопомешательством.

Холодное сочувствие. Отведенные взгляды. Неприятное молчание. Поглядывание на часы. Вот такой была реакция на ее исповедь.

Конечно, близкие друзья искренне переживали за нее, их пугало ее состояние. Но большинство людей равнодушно воспринимают чужое горе, шарахаются от несчастного человека, как от прокаженного. Явно отвернулись от нее и те семейные пары, с которыми Слоуны дружили раньше домами. Для них Дэнни стала брошенной Занудой. По телефону они задавали вежливые вопросы, интересовались ее самочувствием, но проявляли лишь формальную любезность. Они просто регистрировали для себя, что она еще жива.