— О, Саныч вернулся! Здорово.

— Здоровей видали. Домкрат верни.

— Да зачем он тебе? Машина все равно…

Не слушая Иваныча — заболтает, Вова сам решительно забрал свое имущество.

— Ладно, ладно, еще попросишь что-нибудь у меня, — прилетело в удаляющуюся Лопуховскую спину.

Возле «шевроле» его дожидались двое, уже успел настучать, сученок.

— Лопухов, ты чего самоуправством занимаешься?

И это вместо «здравствуйте». Вернулся, называется, в родную роту.

— Я, Аркадий Львович, статус кво восстанавливаю. Вы только гляньте, что он с техникой сотворил!

— Да знаю я все, не один ты такой, полавтороты на приколе стоит. Во время наступления машины гоняли и в хвост, и в гриву, а запчастей как не было, так и нет.

Запчасти. Это волшебное слово, скрывающее за собой необъятное море железок, резинок и пластмассок, от простенькой шайбы до движка в сборе, хорошо известно всем военным и гражданским снабженцам со времен Великой Октябрьской и до самого развала великого и могучего. Их доставали, выбивали, меняли на другой дефицит. За них шли на должностные и уголовные преступления, вылетали с высоких кресел и даже садились. Но чтобы просто пойти в магазин и купить или на складе получить по разнарядке… Ну да пересказывать это бесполезно, это надо пережить. Нет не так, в этом надо прожить почти всю жизнь, чтобы понять истинное значение этого слова.

А где, скажите, взять запчасти автороте, находящейся в самом низу иерархической пирамиды АВТУ РККА? До нее просто ничего не доходило. А ведь что-то наши заводы производили. И союзники поставляли. Только где они эти поставки? Растворились по дороге? Не удивительно, если значительная их часть так и осталась лежать в окаменевшем солидоле на разбросанных по просторам страны многочисленных складах разветвленной и запутанной интендантской службы РККА-СА. А может, до сих пор лежит. С отечественной техникой все было просто и понятно, что с разбитых машин снял, то твое. На большее можно не рассчитывать.

Самыми исправными поставщиками запчастей были немцы. Поэтому, большинство машин на ходу, в данный момент, были именно трофейными. Поставляли фрицы и россыпью, и в виде готовых, так сказать, машинокомплектов. Особенно щедрыми эти поставки были как раз в период наступления. Оставалось только изыскать или открутить нужное с трофея. Беда была в том, что отыскать подходящий трофей было не так просто.

С советскими грузовиками было совсем просто: ЗиС — трехтонка и ГАЗ — полуторка. Американцы поставляли «студебеккеры», «шевроле», «форды» и «додж» три четверти. А немцы? «Опель», «мерседес», МАН, «бюссинг» и еще всякой хрени. И все разных моделей, с разной грузоподъемностью и моторами. А еще попадались итальянские «фиаты», французские «пежо», «рено» и «ситроены». Да много чего еще попадалось, «штайры» австрийские, например, еще какая-то не опознаваемая экзотика. Вот и ищи, носом землю рой, а нужную железяку найди.

— Главное, чтобы руки на месте были, а запчасти найдутся.

— Значит, берешься поставить машину на ход?

Вова понял, что Кальман его на слове поймал, но отступать было некуда.

— Берусь.

— Сколько тебе времени потребуется?

— Не знаю еще, надо разобраться.

— Разбирайся, только очень долго не тяни, машины не хватает, да и скоро вперед двинем. Если потребуется — обращайся, чем смогу — помогу, но сам понимаешь…

— Понимаю, Аркадий Львович.

— Пошли, — бросил Кальман горе-водителю, — пока у ремонтников поработаешь, опыта наберешься.

С неисправностями Вова разобрался быстро. Крыло, фара, колеса — ерунда. Мотор рабочий, с ним пацан ничего напортачить не успел. Масло из редуктора заднего моста упустил, на ходу, наверняка, будет гудеть, но не смертельно, некоторое время можно ездить и так. Основная проблема скрывалась в корпусе раздаточной коробки. Не выдержал один из подшипников промежуточного вала, а мальчишка попытался дотянуть до нужного места своим ходом и убил раздатку окончательно. Теперь ее проще поменять целиком, чем ремонтировать. Только где ее взять? Пришлось идти на поклон к ротному.

— Ты думаешь, мы сами не догадались? Всю округу обшарили. Где успели, где не успели, но сейчас одни только рамы можно найти.

Вова на несколько секунд задумался, но решил не отступать. Ротный прав — все, что лежало на виду уже давно растащено, копать нужно глубже и некоторые мысли по этому поводу у него были.

— Тогда, разрешите, я с другими водителями покатаюсь.

— Катайся, только не очень увлекайся, о деле помни.

— Еще мне несколько банок консервов потребуются. Тушенка, а лучше — сгущенка.

— Зачем? — удивился Кальман.

— За информацию надо платить.

— Хорошо, — кивнул старлей, — получишь.

Несколько дней Лопухов мотался по разбитым и раскатанным танками фронтовым дорогам. Водители охотно брали его с собой, и в дороге веселей, и, случись чего, в четыре и два ствола проблему решить будет проще. Несколько раз Лопухов оставался переночевать в населенных пунктах, выбирая деревни и села поблизости от переправ и мест, где немцы пытались остановить наше наступление. Через неделю он вернулся в автороту, попросил у ротного карту и трижды ткнул в нее пальцем.

— Вот здесь «студебеккер» с понтона ушел, там и остался. Вот тут «шевроле» на мину наехал. Его с дороги в овраг спихнули, кверху колесами лежит, раздатка и задний мост целые. Тут еще один «студер» под мостом лежит, даже кабина над водой торчит.

— Откуда сведения? — удивился Кальман.

— Источник надежный, — улыбнулся Вова, — «шевроле» надо раздеть побыстрее, пока кто-нибудь другой не подсуетился.

— Еще что-нибудь есть?

— Есть еще ЗиС и полуторка. Три пушки ЗиСки.

— Дивизионки?

— Конечно!

Если кто не знает, то семидесятишестимиллиметровая дивизионная пушка — это не только ствол, люлька, станины и противооткатные устройства, но еще и два дефицитнейших колеса от ЗиС-5, славная была у Вовы охота.

— Ну хорошо, — почесал лоб Кальман, — А как мы «студебеккеры» вытащим? У берегов уже лед намерз.

— Мы, в конце концов, танкисты или где? Возьмем в ремроте тягач, и готово.

— Как все у тебя просто. Ладно, на счет тягача я договорюсь, завтра будет. А ты бери ремлетучку, механиков и прямо сейчас приступай, а то вон ряху в медсанбате наел, аж смотреть противно.

Ремлетучка А — полуторка с деревянной будкой. В будке набор инструментов, тиски и автоген. Выехали сразу, как рассвело. Начать решили с пушек, но тут не повезло — одна оказалась разбита в хлам, просто груда железа с нелепо торчащим из нее покореженным стволом, вторую кто-то успел раздеть до них, на ходу подметки режут, сволочи. У третьей, годным признали только одно колесо, второе посекло и покорежило осколками. Ну, хоть что-то.

До перевернутого «шевроле» добрались в вечерних сумерках, в декабре темнеет рано. Лезть в уже заметенный снегом овраг никому не хотелось, как и гайки крутить в темноте.

— Здесь село рядом, там переночуем, согреемся, а утром начнем.

Остальные согласились, кому охота ночью, на пусть и небольшом морозе, в железе ковыряться? Хата, в которой Вова ночевал в прошлый раз, оказалась свободной. Только расположились, ватники скинули, фляжечку заветную достали, как вернулся сын хозяйки и по совместительству тайный Вовин агент — парнишка лет десяти-одиннадцати.

— Дядько Володя в сусидний хати теж вийськови зупинились!

— Ну и что?

— Вони говорили, що теж до тиеи машини приихалы!

Вот гады, если в кузове их машины пошуровать, то наверняка отыщутся снятые со второй пушки колеса. Но это будет уже перебор.

— Слышали, хлопцы? Подъем.

Подъем сопровождался изысканным набором чисто русских выражений. Вова сунул пацану заранее припасенную для таких случаев.

— На держи. Про нас молчок.

Ночь, минус пять, тусклый свет фар и четыре русских мужика с набором гаечных ключей, парой ломов и автогеном. И какая-то там мать им в помощь. К утру от «шевроле» осталась рама, изуродованная кабина и поврежденный взрывом блок двигателя, с которого было снято все, что не пострадало, и было признано годным к дальнейшему использованию. Даже руки никто не отморозил.