Мальчик говорит:

— Я никогда не уйду из школы.

Лукас спрашивает:

— Скажи мне, Матиас, иногда по вечерам, когда ты один, ты плачешь?

Мальчик говорит:

— Я привык быть один. Я никогда не плачу, ты же знаешь.

— Да, знаю. Но ты и никогда не смеешься. Когда ты был маленьким, ты все время смеялся.

— Это, наверно, было до смерти Ясмины.

— Что ты говоришь, Матиас? Ясмина не умерла.

— Нет. Она умерла. Я давно это знаю. Иначе она бы уже вернулась.

Они молчат, потом Лукас говорит:

— Даже после отъезда Ясмины ты еще смеялся, Матиас.

Мальчик смотрит в потолок:

— Да, может быть. До того, как мы покинули Бабушкин дом. Не надо было уезжать из Бабушкиного дома.

Лукас берет лицо мальчика в свои ладони:

— Наверно, ты прав. Наверно, нам не надо было уезжать из Бабушкиного дома.

Мальчик закрывает глаза, Лукас целует его в лоб:

— Спи хорошо, Матиас. А если тебе станет слишком тяжело, слишком грустно, и если ты не хочешь ни с кем об этом говорить, пиши. Это поможет тебе.

Мальчик отвечает:

— Я уже написал. Я обо всем написал. Обо всем, что со мной случилось с тех пор, как мы здесь живем. О моих страшных снах, о школе, обо всем. У меня тоже есть своя толстая тетрадь, как у тебя. У тебя их несколько, а у меня только одна, она еще тоненькая. Никогда я не позволю тебе ее прочесть. Ты запретил мне читать твои тетради, я запрещаю тебе читать мою тетрадь.

В десять часов утра в магазин входит пожилой бородатый мужчина. Лукас уже видел его. Это один из лучших его покупателей. Лукас встает и с улыбкой спрашивает его:

— Что вам угодно, сударь?

— У меня есть все, что нужно, спасибо. Я пришел поговорить с вами о Матиасе. Я его школьный учитель. Я отправил вам несколько писем с просьбой зайти ко мне.

Лукас говорит:

— Я не получал ни одного письма.

— Однако под ними стоит ваша подпись.

Учитель достает из кармана три конверта и протягивает их Лукасу:

— Ведь это ваша подпись?

Лукас рассматривает письма:

— И да, и нет. Это очень ловко подделанная моя подпись.

Учитель улыбается и берет письма назад:

— В конце концов я так и подумал. Матиас не хочет, чтобы я с вами говорил. Поэтому я решил зайти во время уроков. Я попросил ученика постарше посмотреть за моим классом, пока меня нет. Если вы не возражаете, мой визит останется нашим секретом.

Лукас говорит:

— Да, мне кажется, так будет лучше.

Матиас запретил мне с вами беседовать.

— Это очень самолюбивый мальчик, даже гордый и, несомненно, он самый умный мальчик в классе. Несмотря на это, единственный совет, который я могу вам дать, — это забрать мальчика из школы. Я подпишу все необходимые для этого бумаги.

Лукас говорит:

— Матиас не хочет бросать школу.

— Знали бы вы, что ему приходится терпеть! Жестокость детей не поддается описанию. Девочки издеваются над ним. Они зовут его пауком, горбуном, ублюдком. Он сидит один на первом ряду, и никто не хочет сидеть с ним рядом. Мальчики бьют его, пинают ногами, кулаками. Его сосед сзади зажал ему пальцы крышкой парты. Я несколько раз вмешивался, но это только ухудшает положение. Даже его ум оборачивается против него. Другие дети не выносят того, что Матиас все знает, что он во всем лучший ученик. Они завидуют ему и делают его жизнь невыносимой.

Лукас говорит:

— Я знаю это, хотя он никогда мне об этом не рассказывал.

— Нет, он никогда не жалуется. Он даже не плачет. У него огромная сила воли. Но он не может бесконечно выносить такое количество унижений. Заберите его из школы, я буду каждый вечер давать ему уроки здесь, для меня это будет настоящим удовольствием работать с таким одаренным ребенком.

Лукас говорит:

— Благодарю вас, сударь. Но все это не зависит от меня. Сам Матиас непременно хочет ходить в школу, как все другие дети. Для него уйти из школы означало бы признать, что он другой, что он калека.

Учитель говорит:

— Я понимаю. Однако он все же другой, и когда-нибудь ему придется с этим смириться.

Лукас молчит, учитель прохаживается по магазину и рассматривает книги на полках:

— Это очень просторное помещение. Как вы думаете, а не поставить ли здесь несколько столов со стульями, чтобы получилась детская читальня? Я мог бы приносить вам старые книжки, мне их просто некуда девать. Таким образом дети, у которых родители не имеют ни одной книги, — а таких, поверьте мне, много, — смогли бы приходить сюда и спокойно читать час или два.

Лукас пристально смотрит на учителя:

— Вы думаете, это сможет изменить отношения между Матиасом и другими детьми, не так ли? Да, стоит попробовать. Может быть, это хорошая идея, господин учитель.

6

Десять часов вечера. Петер звонит в дверь к Лукасу. Лукас выбрасывает в окно ключ от входной двери. Петер поднимается и входит в комнату:

— Я не помешал вам?

— Вовсе нет. Напротив. Я искал вас, но вы исчезли. Даже Матиас беспокоился о том, что вас нет.

Петер говорит:

— Это очень мило с его стороны. Он спит?

— Он у себя в комнате, но как узнать, спит он или чем-нибудь занимается? Он просыпается посреди ночи и начинает читать, писать, думать, учить уроки.

— Он может нас услышать?

— Если захочет, то да.

— В таком случае, мне кажется, нам лучше пойти ко мне-.

У себя дома Петер открывает окна во всех комнатах и падает в кресло:

— Эта жара просто невыносима. Налейте себе что-нибудь выпить и садитесь. Я только что с вокзала, я провел в дороге целый день. Пришлось четыре раза пересаживаться с поезда на поезд и очень долго ждать на промежуточных станциях.

Лукас наполняет рюмки:

— Откуда вы приехали?

— Из своего родного города. Меня срочно вызвали к следователю по делу Виктора. Он задушил свою сестру в приступе белой горячки.

Лукас говорит:

— Бедный Виктор. Вы виделись с ним?

— Да. Он в психиатрической больнице.

— Как он?

— Он держится очень спокойно. Лекарства немного его оглушили. Он обрадовался моему приходу, спрашивал о вас, о книжном магазине, о мальчике. Просил передать вам привет.

— А что он говорит о том, что случилось с сестрой?

— Он мне просто сказал: «Дело сделано, и ничего изменить нельзя».

Лукас спрашивает:

— Что с ним будет?

— Не знаю. Суда еще не было. Я думаю, он закончит жизнь в психиатрической больнице. Виктору не место в тюрьме. Я спросил у него, что я могу сделать, он попросил регулярно присылать ему канцелярские принадлежности. «Все, что мне нужно, — это бумага и карандаши. Здесь я наконец смогу написать свою книгу», — сказал он мне.

— Да, Виктор хотел написать книгу. Он мне так сказал, когда я покупал у него книжный магазин. Именно это и заставило его все продать.

— Да, и он уже начал писать.

Петер вытаскивает из портфеля пачку машинописных листов:

— Я прочел их в поезде. Возьмите их с собой, прочитайте и верните мне. Он напечатал их на машинке рядом с трупом сестры. Он задушил сестру, сел за письменный стол и стал писать. Так их и обнаружили в комнате Виктора: задушенная сестра лежит на кровати, Виктор печатает на машинке, пьет водку и курит сигары. Полиция была вызвана на следующий день клиентками его сестры. В день убийства Виктор вышел из дома, снял деньги со счета, сходил за водкой, сигаретами и сигарами. Заказчицам, которым было назначено на примерку и которые ждали у двери, он сказал, что сестра плохо себя чувствует из-за жары и что не надо ее беспокоить. Заказчицы оказались настойчивы и наверняка им хотелось как можно скорее получить свои новые платья; они вернулись назавтра, стали стучать в дверь, обсуждать все с соседями, нашли все это очень странным и в конце концов решили заявить в полицию. Полицейские выломали дверь и обнаружили мертвецки пьяного Виктора, продолжавшего спокойно печатать свою книгу. Он дал увести себя без всякого сопротивления, забрав с собой уже напечатанные страницы. Несмотря на многочисленные ошибки, текст можно прочесть, и он очень интересен.