— Ну, и что? В вашем олигархическом обществе, вне какого-то клана, тебе не достичь тех высот, на которые ты можешь взлететь у нас. Там ты никто, и на Кубани тебя ничто не ждет.

— Вы ошибаетесь. На родине у меня семья, дом, небольшой бизнес, друзья и, как я уже сказал, неплохие перспективы на будущее. А здесь я, действительно, пока никто и, скорее всего, буду жить до тех пор, пока нужен вам. Нет, ваше предложение мне не подходит, но все же, было бы интересно узнать, что бы вы, не пожалели, если бы я остался.

— Не торопись, Мечников, подумай. Мы можем дать очень много. Звание полковника получишь сразу. В СРР выделим тебе земли, дадим людей, а про золото и всякие цацки, и речи нет, этого добра будет столько, сколько ты за всю свою жизнь не видел.

— А семья? А мой бизнес? — после непродолжительного раздумья, я изобразил первое сомнение и некоторое колебание.

— Семью и свое дело к нам перетянешь, а что материально потеряешь, мы все компенсируем. Диктатор в том слово дал. Понимаешь, кто в твоей судьбе участие принимает?

— Понимаю, но такие дела с кондачка не решаются.

— Ты подумай, капитан, и прежде чем отказывать Степанову, а как ты уже понял, предложение исходит от него, подумай еще раз. Наш вождь отказов не любит.

— Допустим, — я взмахнул раскрытой ладонью, — останемся мы с парнями у вас и перейдем на вашу службу. Как нам перетянуть сюда близких людей, и какие задачи поставит перед нами ваш правитель?

Лицо Семерни приняло самое добродушное выражение лица, он расплылся в масленой улыбке, и начал вещать:

— Вызовешь родственников на ВМБ «Гибралтар», сам ведь говорил, что транспортное сообщение между Черным и Средиземным морем налажено, а там, перевезете их судами на Балтику. Что касаемо задач, то они будут те же самые, что и сейчас, то есть, дальняя разведка. Станешь рыскать по Балтийскому морю, добывать информацию и трофеи. При этом половину всего добытого за собой оставишь. Это тебе говорю я, Яков Семерня. Устраивает?

— По задачам все понятно, иного и не ожидал, а вот с семьями тяжко. Сами по себе близкие не покинут насиженных мест, и вопрос придется решать по-другому.

— Как ты видишь решение этой проблемы? — речь пошла о семье и совершенно естественно, что в разговор снова вступила женщина.

— Я не скрывал, что из Конфедерации получен приказ на пеший поход от Балтики до Кубани, и про причины такого маршрута тоже объяснял. Мы продолжаем путешествие, приходим на родину, распродаем недвижимое имущество и транспортными судами отправляем семьи в «Гибралтар». Обоснование этого поступка, желание закрепиться на новых землях. После этого возвращаемся в Москву, и тогда уже начинается наша служба на вашего лидера.

— Сколько времени это займет?

— К Новому Году отряд снова будет на вашей территории. Однако это только в том случае, если мы примем ваши условия, которые должны быть изложены на бумаге как полноценный договор, за подписью Степанова. Слова словами, а бумажку с серьезной печатью и автографом диктатора, как это положено, дайте.

— А если ты не вернешься к нам?

— Это вы делаете предложение, господа, а не я к вам на службу набиваюсь. У меня вся жизнь впереди и мой отряд даже помимо Кубани, всегда сможет найти себе серьезного нанимателя. Да, мы наемники, каперы, приватиры и вольные стрелки на контракте. В настоящий момент, мы работает на Кубанскую Конфедерацию, но контракт истекает через три месяца, и только тогда я буду свободен. У нас так, единожды слово нарушил, и серьезные люди начинают задумываться, а иметь ли с тобой дело в следующий раз. Пока, за мной такого не было, я чист, а вот ваш правитель замарался.

— Да, как ты смеешь, сопляк! — вспылил Семерня и чуть было из-за стола не выскочил.

— Спокойно, Яков, — удержала его Мартынова, которая из них двоих имела наиболее веское слово. — Капитан наслушался всяких поганых слухов и просто не знает, на что нам приходилось идти, чтобы создать наше государство и сберечь человеческие жизни. Он сомневается, и имеет на это полное право, ведь за ним его товарищи и семья, за которых он отвечает. Мы делаем предложение, которое выгодно ему и его воинам с материальной точки зрения, но чтобы его принять, им придется многое менять в своем устоявшемся жизненном укладе.

Семерня успокоился, закурил новую папиросу, и все началось сначала. Министры Степанова давят меня вдвоем, сулят золотые горы, обещают чины, земли и льготы, а я сомневаюсь и делаю упор на то, что пока семьи воинов отряда находятся вдалеке от нас, и пока не истек старый контракт, на новый я подписаться не могу. Так продолжалось три часа. Дело было уже к вечеру, когда в итоге, мы все же пришли к некоему общему знаменателю. Я должен подписать предварительный контракт на пять лет. Согласно договоренности по истечении старого контракта с ОДР при ГБ (в реальности такого документа не существовало) наш отряд перебазировался в район города Выборг, устраивался на новом месте и начинал выполнять задачи по разведке. За это мы получали очень крупные суммы в золоте, полное обеспечение всех своих потребностей и «крышу», именно так выразился Семерня, в лице московских властей.

Вроде бы, все складывалось неплохо, но москвичи верить мне на слово не собирались, люди они продуманные и на обещания не велись. Они потребовали, чтобы не менее взвода бойцов из отряда, а главное, моя любовница Лида Белая, остались на их территории. Местные дознаватели работали у нас не зря, и про мои отношения с боевой подругой, конечно же, знали, а министры посчитали, что если она и часть воинов останутся под их опекой, то я вернусь в любом случае. Это можно определить как шантаж, а можно определить как гарантию и жест доброй воли. Думай, как хочешь, но если не примешь условия, то территорию Всероссийского диктата не покинешь, а попробуешь сбежать, за тобой в погоню кинутся все самые лучшие местные войска. Такая мысль была основной в речах представителей Степанова, и пропустить эту скрытую угрозу, которая в любой момент могла стать явной, я не мог.

Деваться было некуда, для вида поколебавшись и посомневавшись, я согласился с условиями Семерни и Мартыновой, а когда они покинули наш лагерь, и отбыли готовить договор, незамедлительно собрал всех своих офицеров и разведчиков Старика на совет. Расположились все в той же палатке. Чужих ушей рядом нет, охрана свое дело знает хорошо и, глядя в заинтересованные лица командиров, которые тоже понимали, кто был у нас в гостях, ничего не скрывая, я дал полный расклад о предложениях Москвы в лице ее министров.

Новости огорошили боевых товарищей, а Виролайнен и Снегирев насторожились и просто не знали, как на это реагировать. От всего, что сегодня произошло, я испытывал некоторую усталость, скорее психологическую, чем физическую, облокотился на стол, и стал наблюдать за тем, как офицеры заспорили между собой.

— Да, зачем мы им!? — горячо спрашивал Серый. — У москвичей, вон какая сила в руках, есть танки, вертолеты и еще черт знает что, а нас всего-то одна рота, пусть и профессионалов, но это не так уж и много.

— Как ты не понимаешь, — ему ответил Крепыш. — Воины это так, пришли и ушли, а есть еще фрегат, который мы им так не показали, а также опыт и связи Мечника, которого удача не оставляет. Вот это уже серьезно и дорогого стоит.

— Но зачем тогда они так грубо действуют?

— Считаю, что они иначе не умеют, вот и прут буром. Хочешь, прими предложение, а нет, окружат нас со всех сторон и танками задавят. Они на своей территории, а мы у них в гостях. Эти министры ничего не теряют, получилось договориться, хорошо, а нет, так нет. У нас же на кону жизнь и собственное благополучие. Знали бы эти делегаты Степанова изначально, сколько за нами дел, чем мы с госбезопасностью повязаны и насколько нас ценят, по-другому бы разговор шел, а скорей всего, его и вовсе не было. Нас прикопали бы где-нибудь в дебрях, и нет проблем.

— Как же так, прикопали, мы ведь не враги? С миром в эти края пришли, как к братьям, — не унимался Серый. — Да и наши, могут при следующем контакте с москвичами спросить, куда это мы подевались.