- Ну, что скажешь, майор?

  - Даже и не знаю, что сказать, Демьян Семенович. У тебя под ружьём сколько человек?

  - На сегодняшний день - тридцать пять. Шесть автоматов Калашникова, считая твои трофеи. Патронов штук шестьсот. Шестнадцать карабинов СКС и восемь КО. Четыре мелкашки, у остальных - охотничьи ружья. Для них патронов много.

  - Воевавшие есть?

  - Служившие.

  Если кто понимает, то это две большие разницы. Служить можно хоть пекарем или вечным дневальным на тумбочке. А вот воевать... это воевать.

  - А этих сколько?

  - Восемнадцать человек.

  То есть, половина. Уже веселее, хотя и не намного.

  - Ну, ладно. Что Бог дал...

  - По ухваткам твоим судя, через войну пройти пришлось? - интересуется старший.

  - Через три.

  - Не хило...

  - Да уж, опыт кой-какой набрался. Как оборону строить будем, Демьян Семенович?

  Он пожимает плечами.

  - А что тут думать? Один тут вход, через распадок. Место узкое, метров двадцать шириной и в длину метров четыреста. По скалам не обойти, круто. С другой стороны - болото, незнающий человек не пройдет.

  - Что ж за рельеф у вас тут интересный? Скалы какие-то....

  - Да тут лет сорок землю рыли все кому не лень. Вот и испохабили холмы-то окрестные. Пока этот рудник нашли, всю округу вскопали.

  - А что тут добывали?

  - Вольфрам. В войну, говорят, каждые пять килограмм специальный курьер увозил. Только я думаю, что брешут старики. Это, конечно, штука ценная, но чтоб за пятью килограммами курьер приезжал, - это вряд ли.

  - Я тоже думаю, врут.

  Остаток дня прошел в непрерывной беготне. Я носился по позициям, и волосы мои вставали дыбом. Несмотря на всю их кажущуюся неприступность, два взвода хорошо обученных солдат прошли бы сквозь них, как тонкая игла сквозь кусок мешковины. Не в том дело, что мужики не умели стрелять. Вот с этим-то все обстояло как раз очень даже хорошо. Не знаю, как насчет того, чтобы белке в глаз, но человеку в ухо они бы попали метров со ста. Сказывалась многолетняя привычка к охоте. А вот относительно огневого взаимодействия... было плохо. Оптимальным выходом из ситуации было бы рассадить их всех в лесу, чтобы они отстреливали наступающих поодиночке. В этом плане им равных просто не было бы. Но для этой цели мы могли использовать разве что мелкашки, все прочее громко бахало и имело ограниченный боезапас. Правда оставалось неясным, кто в этом случае будет защищать проход. И еще одна проблема волновала меня очень серьезно: быть не может, чтобы у местных военных не нашлось хотя бы одного, даже самого завалящего, бронетранспортера. Вот в этом случае нам наступал полный и окончательный звездец. Даже с такой бронетехникой наличным оружием мы не могли сделать абсолютно ничего. Самый немудреный БТР прошел бы нашу оборону, даже не поморщившись. На следующий день вся эта беготня продолжилась с новой силой. Кое-что уже начало вытанцовываться, хотя положа руку на сердце, пахоты было еще неоглядная куча. Я успел выкроить часок и заскочил в местную мастерскую. Там, невзирая на все ахи и охи мастеров, безжалостно отпилил большую часть ствола у 'Бенелли' и укоротил ей приклад. Получилась относительно компактная машинка для ближнего боя и зачистки зданий. При этом многозарядная и мощная. Продолжая прикидывать всевозможные варианты построения обороны, я дошел до центрального здания, где меня и отловил посыльный от Демьяна.

  - Там человек пришел, вас спрашивает.

  - Какой еще человек? Откуда он тут взялся?

  Парень пожимает плечами.

  Захожу в комнату и сразу чувствую какое-то напряжение, повисшее в воздухе. Перед Ноздревым на стуле сидит незнакомый мне дядька в камуфляже. Рубь за сто - это военный. Кадрового вояку невозможно перепутать с человеком, нацепившим военную форму впервые. Все снаряжение на нем подогнано аккуратно и точно. Нигде ничего не топорщится. Уверен, что если бы он сейчас вдруг решил попрыгать, то на нем точно ничего бы не звякнуло. Мужик сидит совершенно свободно, в раскованной позе. Но меня это кажущееся спокойствие ничуть не обманывает. Это спокойствие тигра.

  - День добрый всем присутствующим, - здороваюсь я. - Что стряслось, уважаемые?

  Демьян кивает на незнакомца.

  - Вот, товарищ пришел, вас спрашивает.

  - Конкретно меня? Прям так по имени-отчеству и спрашивает? А как он, позвольте спросить, через посты прошел? Я там был и его не видел.

Ноздрев краснеет. Надо полагать, часовые, стоявшие на других проходах, прохлопали визитера.

  - Да вот... Прям к дому подошел и в дверь постучал. Сказал, мне нужен чужой человек, который к вам только что пришел.

  - Может быть, я внесу какую-то ясность? - вежливо спрашивает незнакомец.

  - Да уж будьте так любезны, - отвечаю я ему. - Не нравятся мне неизвестные визитеры по мою душу. Вы уж простите, но я от рождения человек подозрительный.

  Незнакомец кивает.

  - Согласен с вами. В таком разе, может быть, мы с вами наедине поговорим? Есть, знаете ли, темы, которые свидетелей не любят.

  Демьян негодующе фыркает, встает с места и выходит из комнаты. Поворачиваюсь к визитеру.

  - Слушаю вас.

  - Ключ у вас?

  - Простите?

  Вместо ответа он наклоняется к стоящему на полу вещмешку и достает оттуда какую-то коробочку. Щелкает тумблером и направляет на меня. Коробочка издает негромкий треск, и на ее верхней панели загораются два огонька. Он удовлетворенно кивает головой, выключает коробку и прячет ее назад.

  - На вас обувь Ананьева, его одежда и его оружие. Так?

  - Так. И что? Он сам мне все это отдал, когда умирал. Хотите сказать, что эти вещи для вас настолько ценны и вы не поленились проделать за ними столь долгий путь?

  - Вещи можете оставить при себе. Если он вам их отдал, значит, имел на это основания. Оружие меня тоже не интересует. Своего хватает. У вас должна быть одна вещь, которая ему принадлежала. Вот ее я хотел бы получить назад.

  - У него было много вещей, целый вещмешок. Принести? Или назовете сами? Что именно вам нужно из его вещей? Возможно, ее у меня нет, и она осталась спрятана где-то в доме. Такой вариант вы не рассматривали?

  Незнакомец задумывается.

  - Возможно, хотя и мало вероятно. Давайте вещмешок.