– Знаете, – начал он, – если бы единственными доказательствами, которые вам доведется услышать, были факты, изложенные мистером Гулиганом во вступительной речи, я бы и сам согласился с ним на сто процентов. Из вышесказанного, черт возьми, все указывает на то, что Джек Сент-Брайд совершил это преступление. Тем не менее у каждой медали две стороны. И вы услышите не только версию обвинения… но и версию мистера Сент-Брайда о событиях той ночи. – Он коснулся рукой перил, отделяющих присяжных от зала. – Меня зовут Джордан Макфи, и я представляю здесь интересы Джека Сент-Брайда. Как только что сказал мистер Гулиган, я хочу, чтобы вы внимательно слушали… но я также хочу напомнить вам, что иногда первое впечатление обманчиво.

Неожиданно Джордан подался вперед, как будто хотел достать что-то из-за уха одной из присяжных. Женщина залилась румянцем, когда он отступил, держа в руках сверкающую монету.

– Протестую! – выкрикнул Мэтт. – Это вступительная речь, а не шоу Дэвида Копперфильда.

– Да, мистер Макфи, – вмешалась судья. – Разве я не говорила о том, что не стоит превращать суд в балаган?

– Прошу прощения, Ваша честь. Я просто хотел проиллюстрировать свои слова. – Джордан усмехнулся, сжимая в руках монетку. – Думаю, все понимают, что я не мог достать это из головы третьей присяжной. Но все выглядело именно так, верно? Как я уже говорил, порой первое впечатление обманчиво. А иногда даже и второе. – Джордан подбросил монетку, которая перевернулась и словно растворилась в воздухе. – Не забудьте об этом, когда будете слушать показания свидетелей обвинения.

Мэтт вскочил с места.

– Протестую!

– На каком основании, мистер Гулиган? – спросила судья.

– Ваша честь, присяжным самим решать, надежен свидетель или нет, а не мистеру Макфи… особенно во время вступительной речи.

Судья удивленно приподняла бровь.

– Мистер Гулиган, может быть, дослушаем эту вступительную речь?

– Я хотел бы услышать решение суда для протокола, Ваша честь, – настаивал Мэтт.

– Отклонено. – Судья повернулась к Джордану. – Продолжайте.

– Слушайте всё, – напутствовал адвокат присяжных, – но верьте не всему услышанному. Представьте себе, что говорит свидетель… но не делайте сразу выводы, что произошло именно это. Как уже говорил мистер Гулиган, ваша работа в этом процессе крайне важна. И хотя прокурор призывает вас быть губкой, я хочу, чтобы вы были фильтром. Я хочу, чтобы вы задали себе вопрос: кто там был? Спросите себя, что они видели. А потом – верите ли вы им.

Мэтт считал, что хуже всего иметь дело с жертвами насилия.

К тому времени, когда дела о краже или побоях доходят до суда, потерпевшие, которых вызывают в качестве свидетелей, разгневаны случившимся. В делах об убийстве, разумеется, потерпевших вообще нет. И только в делах об изнасиловании человек, который подвергся насилию и в большинстве случаев все еще не оправился от случившегося, вынужден встретиться лицом к лицу со своим обидчиком.

– Это он, – ответила она на последний вопрос Мэтта и указала дрожащим пальцем на Джека.

– Ваша честь, – сказал Мэтт, – пусть в протоколе отметят, что потерпевшая указывает на подсудимого. – Он встал перед девочкой, закрыв от нее Сент-Брайда. – Джиллиан, что произошло той ночью?

Она опустила голову, пряча лицо.

– Я сказала отцу, что буду дома, но на самом деле это было не так. Мы все обманываем, чтобы выйти погулять. Все обезумели… и родители не разрешали нам… для нас это было как проверка на храбрость.

– Куда вы пошли?

– В лес за кладбищем. Там растет большое кизиловое дерево. – Джиллиан сглотнула. – Мы разожгли костер, просто сидели вокруг него, шутили, старались… казаться смелыми.

– Кто еще был с тобой?

– Мэг, Уитни и Челси.

– В котором часу это было? – спросил Мэтт.

– Около одиннадцати.

– Что произошло потом?

– После полуночи мы решили… что пора идти домой. Мы уже стали засыпать костер, когда появился он.

– Кто, Джиллиан?

– Джек Сент-Брайд, – прошептала она.

– Во что он был одет?

– На нем была желтая рубашка, джинсы и ботинки.

– Он вам что-нибудь говорил?

– Он улыбнулся, – ответила Джиллиан, – и поздоровался.

– Вы ему ответили?

– Мы все по-настоящему испугались. Все знали… Все только и говорили о том, что он изнасиловал какую-то девочку…

– Протестую! – вмешался Джордан. – Показания с чужих слов.

– Поддерживаю. – Судья взглянула на присяжных. – Не принимайте последние слова во внимание.

– Вы испугались, – подсказал Мэтт.

– Да. Он вдруг пришел к нам… да еще какой-то растрепанный. Поэтому, если честно, все молчали. Мы были слишком напуганы.

– Что произошло потом?

Казалось, Джиллиан погрузилась в себя, силясь вспомнить.

– Он посмотрел на костер и сел. Спросил, жарили ли мы маршмэллоу. Я помню, что подумала: совсем невинный вопрос. Я ожидала, что человек, которого все считали таким опасным, будет… не таким безобидным, что ли.

– Что было дальше?

– Я сказала ему, что мы собираемся домой. Он сказал: очень жаль. Потом попрощался и направился в лес.

– Ты помнишь, в какую именно сторону? – спросил Мэтт, указывая на карту, которая висела рядом с Джиллиан.

Она коснулась тоненькой дугообразной линии, ведущей на север, – совсем не той тропинки, которая вела назад к кладбищу.

– Вот сюда.

– Что потом?

– Как только он ушел, мы стали перешептываться: «Не могу поверить своим глазам! Неужели это на самом деле был он?» – Она сжалась. – Потом мы ушли.

– По какой тропинке?

Джиллиан указала на тропинку, ведущую к северо-востоку, в дальний конец леса.

– Я пошла по этой, – негромко сказала она. – Для меня это самый короткий путь. А остальные пошли в сторону кладбища, потому что так быстрее всего добраться до их дома.

– Ты боялась идти одна?

– Нет, – ответила Джиллиан. – Я имею в виду: тот, кого считали воплощением самого дьявола, уже ушел. Чего еще бояться, если он ушел?

– Что ты сделала потом?

Глаза Джиллиан наполнились слезами, и в душе Мэтта все перевернулось. Господи, он не хотел, чтобы она снова пережила этот ужас!

– Не прошло и нескольких секунд, как я поняла, что не посмотрела, погас ли костер. Мы потушили пламя, но угольки еще продолжали дымиться. Поэтому я решила вернуться и проверить, не разгорелся ли он. – Ее голос был едва слышен. – Когда я вышла на поляну, на ней никого не было. Я забросала костер землей, и вдруг он… он схватил меня сзади. Должно быть, он где-то прятался… или… или преследовал меня, – прошептала Джиллиан.

– Что произошло потом?

Из ее горла вырвался ужасный низкий звук.

– Он повалил меня на землю… и зажал мне рукой рот. Сказал, что если я хоть пикну, то он меня убьет. – Она отвернулась и закрыла глаза. – Он отвел мои руки за голову и прижал к земле, а другой рукой расстегнул на мне джинсы. Он… Он достал из кармана презерватив и велел мне надеть… на него.

– Он отпустил твои руки?

– Да. – По ее лицу текли слезы. – Я сделала вид, что разрываю упаковку, а сама поцарапала ему щеку. Я пыталась убежать, но он схватил меня, снова повалил на землю и сам натянул презерватив.

– А потом?

– А потом… а потом… – Она сжалась в кресле, в ее голосе сквозила боль. – А потом он меня изнасиловал.

Мэтт выдержал паузу.

– Как долго это продолжалось?

– Целую вечность, – пробормотала Джиллиан.

– Он вводил пенис тебе во влагалище?

– Да.

– У него произошло семяизвержение?

– Думаю, да, – ответила Джилли. – Во всяком случае, он остановился.

– Он говорил что-нибудь во время акта? – спросил Мэтт.

– Нет.

– А ты?

– Я плакала. Я не могла на него смотреть.

– Ты пыталась вырываться?

Джилли покачала головой.

– Он придавил меня к земле. Каждый раз, когда я пробовала отодвинуться, он еще сильнее прижимался ко мне.

Присяжные не сводили с Джиллиан глаз.