Селена приподнялась.

– И ты пошел на это, чтобы не потерять своего лучшего детектива?

Джордан потянулся и поцеловал ее.

– Нет, – ответил он, – я пошел на это, чтобы не потерять тебя.

Они сидели за столиком в столовой в окружении мужчин, которые кого-то убили в драке, или били жен, или сожгли дом с живыми людьми. Рядом стоял надзиратель. Когда Эдди обняла Джека, он похлопал ее по плечу и вежливо объяснил, что прикасаться к заключенным запрещено.

Эдди взглянула на сидящую рядом пару. У мужчины на шее была татуировка змеи. На свидание к нему пришла женщина с торчащими зелеными волосами, кольцом в брови и собачьим ошейником на шее.

Через пятнадцать часов должен был начаться суд.

– Нервничаешь? – спросила Эдди.

– Нет. Думаю, что чем скорее все закончится, тем раньше я буду с тобой.

Эдди опустила голову.

– Было бы чудесно, – сказала она.

– Знаешь, я постоянно думаю об этом. Мы поедем на Карибы. Июнь – дождливый месяц, но нам обоим нужен отдых. Я хочу весь день быть на воздухе. Хочу на улице даже спать. Черт, может быть, нам даже не придется платить за комнату.

Эдди глухо засмеялась. Смех перешел в тихий всхлип. Она взглянула на Джека и попыталась улыбнуться.

– Если не хочешь спать на улице, любимая, я сниму номер в гостинице, – сказал он, нежно поглаживая ее ладонь большим пальцем.

Эдди глубоко вздохнула:

– А если…

– Эдди, перестань! – Джек прижал палец к ее губам, и надзиратель тут же нахмурился. – Иногда, когда меня одолевают мысли, что я проиграю, я представляю, что уже отсидел. Начинаю мечтать о том, что мы будем делать на выходных, много ли будет посетителей в закусочной. Мечтаю о том, как наступит ночь и я засну, сжимая тебя в объятиях. Думаю о том, что станет с нами через полгода. Через шесть лет. Я еще помню, что означает вести нормальную жизнь.

– Нормальную жизнь… – задумчиво повторила Эдди.

– Мы даже можем потренироваться, – настаивал Джек. Он откашлялся. – Привет, милая! Чем ты сегодня занималась?

Эдди посмотрела ему в глаза, в эти синие бездонные глаза. И вспомнила Мэг. Потом представила бескрайний, как океан, пляж. Волны плещутся у их ног, солнце скрепляет печатью еще один совершенно обычный день.

– Ничем, – ответила она, вымученно улыбаясь. – Абсолютно ничем.

1979 год

Нью-Йорк

Джек, Джей-Ти и Ральф сидели на корточках в чулане под лестницей, ведущей на второй этаж в пентхаус Сент-Брайда. Здесь хранился пылесос, а десятилетние мальчишки обменивались бейсбольными карточками и делились секретами.

– Я поменяю тебе Кейта Фернандеса на Луиса Альварадо, – пообещал Джей-Ти.

– Я похож на идиота? – нахмурился Ральф. – Фернандес стоит троих из «Уайт Сокс».

– У меня есть Брюс Саттер, – сказал Джек. – Меняю на Фернандеса.

– Клёво!

Мальчики обменялись карточками и перевернули их, чтобы прочесть приведенную информацию. В воздухе плыл едва различимый запах жевательной резинки.

– А у меня Дон Байлор, – сказал Джей-Ти.

– В этом году Калифорния – отстой!

Ральф захихикал.

– Я бы карточкой с Байлором даже собачье дерьмо с улицы убирать не стал.

– Он самый ценный игрок, придурок!

Тем не менее Джей-Ти засунул карточку назад в пачку.

Неожиданно Ральф поднял вверх самую желанную бейсбольную карточку этого лета с изображением Уилли Старгелла из «Питтсбург Пайрэтс».

– Готов поменяться. Если сговоримся.

Джек порылся в своих карточках. Ральф не согласится ни на Палмера, ни на Гидри – лучших игроков, которые были в его коллекции. Существовала единственная карточка, на которую можно было выменять Старгелла, хотя сам игрок был откровенно дерьмовым аутфилдером в команде «Чикаго Уайт Соке» и не смог бы даже отбить крученый мяч, если бы тот висел перед его носом на веревке. И эта карточка Джека вызывала зависть юных коллекционеров.

– Ни фига себе! – выдохнул Джей-Ти. – У Джека есть Расти Кунц!

– Чувак, у тебя есть Кунц! – простонал Ральф.

– Мне нужен Кунц! – заорал Джей-Ти и покатился по полу, изображая истерику и одновременно смеясь до слез, так что даже начал задыхаться.

Ральф протянул руку за карточкой.

– Спорим, легче отдавать Кунца, когда знаешь, что получаешь настоящее сокровище.

– Ты это к чему?

Ральф, сложив губы бантиком, послал ему воздушный поцелуй.

– О Джек, – пискляво произнес он, – ты самый удивительный мальчик в школе!

Джей-Ти фыркнул.

– Рэчел Ковингтон готова установить на стадионе бигборд, так она в тебя влюбилась.

– Ничего не влюбилась, – рассердился Джек. – Она просто девочка.

Допустим, она частенько крутится возле него после того случая, как он заставил одного старшеклассника прекратить распускать слухи о том, что у нее месячные начались еще в восемь лет. И что с того, что у нее грудь вываливается из лифчика? У всех девчонок когда-нибудь она вырастет. К тому же, как казалось Джеку, от нее одни неприятности – наверное, она бьет по подбородку, когда бежишь на время или определенную дистанцию.

– Тили-тили тесто, Джек с Рэчел… – запел Ральф.

– Заткнись! – Джек вырвал карточку с Кунцем из рук Ральфа.

– Ты чего?

– Мне Рэчел Ковингтон не нравится, понятно?

– Да ладно тебе! – пробормотал Ральф.

Неожиданно дверь отворилась. Корасон, кухарка и экономка в одном лице, уперев кулаки в толстые бока, сердито взглянула на мальчишек.

– Вылезайте! – приказала она. – Мне нужно убирать.

Они выскочили из своего укрытия, прихватив коробочки с бейсбольными карточками. Джей-Ти с Ральфом толкали друг друга локтями, когда шли по коридору.

– У меня нет невесты! – крикнул им вслед Джек и так сильно сжал в кулаке карточку с Расти Кунцем, что она сломалась.

Оказалось, что Корасон не только, как обычно, подметает и пылесосит дом. Звонила мама Джека и предупредила, что ждет гостей. Джек сидел на табурете, наблюдая, как мексиканка терзает кусок теста на разделочной доске, и представлял, что это лицо Ральфа.

– Если хочешь есть, – сказала мексиканка, – отрежь себе хлеба.

– Я хлеба не хочу.

– Нет? Тогда чего ты уставился на тесто, как голодный?

Джек поставил локти на стол.

– Просто тоже хочу что-нибудь отмутузить.

Корасон придвинула к нему кусок теста.

– Прошу! – Она вытерла руки, оставив на фартуке бледно-желтые следы. – Что-то Джей-Ти с Ральфом убежали как ошпаренные.

Джек пожал плечами.

– Они неудачники.

– Неужели? Еще сегодня утром ты не мог дождаться, пока они придут. – Она обхватила ладонями руки Джека, и они стали вместе вымешивать тесто. – Вы поссорились?

– Рэчел Ковингтон мне не нравится. То есть я хочу сказать, что она мне нравится, но… но я ее не люблю. Я вообще девчонок не люблю.

– Они тебя дразнили?

– Я просто за нее заступился, потому что она не могла за себя постоять.

– Тогда ничего удивительного, что она запала на тебя, амиго.

Джек подпер щеку ладонью, не обращая внимания на то, что руки в муке.

– Кора, почему девчонки так себя ведут? Почему нельзя просто поблагодарить и все?

Корасон улыбнулась.

– Ты знаешь, как твоя мама составляет список тех, кому следует отправить открытку на Рождество? Она посылает их людям, которые присылают открытки ей, и с каждым годом этих людей становится все больше.

– Да уж, – пробормотал Джек. – А мне приходится облизывать эти чертовы марки!

– Следи за своими выражениями! – предупредила она. – Понимаешь, так и любовь. Один раз проявишь внимание, даже мимоходом, и ты навсегда в ее списке.

– А если я не хочу посылать Рэчел открытку в ответ?

Экономка засмеялась.

– Никогда не знаешь, что будет. Может, она все равно будет их присылать. А может, однажды пробежит список глазами и вычеркнет тебя.

– Я не хочу, чтобы она в меня влюблялась, – прошептал Джек. – Я скажу ей, чтобы перестала.