— Доложил, молодец. А теперь вернись в расположение взвода и чтобы больше никуда ни ногой, — приказал лейтенант.

— И молчать о том, что увидел! — добавил капитан Бек, многозначительно переглянувшись с полковником.

— Есть, сэр! — солдат поспешно убежал, гадая прощен он, или лейтенант потом вспомнит о его проступке и уж тогда точно накажет на всю катушку. Угораздило же его выскочить прямо на всех командиров, да еще, кажется, когда они обсуждали произошедшее. Впрочем, неудачливому вору на гражданке и не слишком дисциплинированному солдату к наказаниям было не привыкать. Если бы не последнее дело, которое закончилось 'мокрухой', эта армия видела бы его в лучшем случае в гробу и в белых тапочках.

— Вы были правы, сэр, — даже привычный ко многому, прошедший бои англо-бурской и отступление экспедиционного корпуса в четырнадцатом, полковник не смог скрыть своего настроения. И того, кто сказал бы, что оно хорошее, он лично разрубил бы пополам своей саблей.

— Печально, — согласно кивнул Бек, и, обращаясь к лейтенанту, спросил. — Не проболтается?

— Нет. Не думаю, сэр. Рядовой Финч конечно не солдат, а недоразумение, но приказы выполняет точно.

— Полагаюсь на вас, лейтенант. Но где же задержался ваш сержант с его разведкой?

Не успел лейтенант ответить на этот вопрос, как появился посыльный от посланного в дозор сержанта Уилмора.

— Сэр, разрешите обратиться! — молодой парень с винтовкой Ли-Энфилд, поблескивающей примкнутым штыком, вырос перед офицерами словно из под земли.

— Обращайтесь, солдат, — кивнул полковник.

— Господин полковник, сэр! Отделение сержанта Уилмора обнаружило ферму за тем холмом, — рядовой ткнул пальцем, указывая направление. — Расстояние около мили, сэр. Ферма окружена, сержант просит дальнейших распоряжений.

— Сколько человек на ферме? Вооружены? — нахмурился капитан Бек.

— Никак нет, сэр, оружия не замечено. Четверо гражданских и семь женщин.

— Мистер Гастингс, разберитесь с ситуацией, — приказал Бошамп. — Нам необходимо знать, в какой стра…

Полковник осекся и бросил быстрый взгляд на рядового.

— Я понял, сэр, — ответил лейтенант. — Разрешите приступать?

— Действуйте, мистер Гастингс, но постарайтесь обойтись без стрельбы.

Лейтенант козырнул и собрался выполнить приказ полковника, направившись к отделению Уилмора вместе с посыльным.

— Подождите, лейтенант. Мистер Бек, подкрепите мистера Гастингса как минимумом одним отделением, — распорядился Бошамп. — Пусть займут позиции на указанном посыльном холме. Мало ли что. Да, и пулеметный расчет тоже выделите на всякий случай.

Прошло не более пяти минут, как весь оставшийся личный состав взвода Гастингса колонной, выслав вперед охранение, двинулся в указанном прибывшим посыльным направлении. Солдаты, идя по вольно растущей, некошеной траве, удивленно переглядывались, увидев разлетающихся птиц или пробегающего ежа, множество летающих насекомых, всю эту бурлящую жизнь, резко отличающуюся от безжизненной, прокаленной солнцем действительности предыдущих дней.

Достигнув холма, два отделения под командой капралов расположились на его вершине, стараясь не выдать своего присутствия возможным наблюдателям. Тем временем лейтенант Гастингс практически беззвучно подполз к наблюдательному посту, который Уилмор оборудовал в какой-то сотне ярдов от невысокой, в половину человеческого роста, каменной ограды. Она окружала приземистые, крытые соломой строения, в которых легко угадывались хлев, амбар, другие хозяйственные постройки и, собственно, жилище — примитивная хижина с небольшими окошками и прибитыми над дверью оленьими рогами.

— Что у нас тут, сержант?

— Ферма, господин лейтенант, сэр, — чуть слышно отрапортовал тот. — Вон на том лугу один мужчина, скорее даже подросток, пасет коров и овец. В дубовой роще, вон там вдали, пасется несколько свиней. Еще двое мужчин косят что-то из посевов. Простите, сэр, я городской, что это именно сказать не могу. Вон, посмотрите, сэр, вот это поле.

Лейтенант посмотрел в указанном направлении в бинокль. На поле два явных оборванца в чем-то вроде длинных подпоясанных рубах, грязных и сильно изношенных, босые, шли, непрерывно наклоняясь и срезая серпами росшие на поле растения, после чего, связав в маленькие снопики, оставляли их позади себя.

— Серпами из дерева? С вставками? Откуда они такое раздобыли? Сами сделали? — удивленно вымолвил он. — Странно, очень странно. А что четвертый?

— Пожилой джентльмен, сэр, но еще довольно крепкий. Колет дрова за амбаром. И еще семь женщин, три — так совсем девчушки, хлопочут по хозяйству. Да вот, гляньте, одна из курятника идет.

Гастингс вновь прильнул к окулярам бинокля.

'Определенно, я уверен, черт побери, что мы не в Турции', - подумал он, разглядывая невысокую девушку возрастом на вид не старше шестнадцати лет, с толстой соломенной косой, светлой кожей и вполне европейскими чертами лица. Облачена девица была в какое-то подобие балахонистого платья из некрашеного сукна. 'Однако и не в Европе. Бедновато тут народ живет. Россия или Североамериканские Штаты? Быть может, какие-нибудь сектанты? В Америке, как я слышал, полно таких вот религиозных фанатиков, отрицающих прогресс. Да и местность, судя по описаниям, больше похожа на Новую Англию. В России все же холоднее и, кажется, хвойных лесов больше. Да пресловутых медведей совершенно не наблюдается'.

— Вам не удалось подслушать их беседы? — спросил лейтенант у Уилмора. — Хотелось бы знать, на каком языке они говорят.

— Рядовой Бартоломью подбирался очень близко, сэр, до самого забора, — ответил сержант. — Он утверждает, что язык у них…, как бы это сказать, сэр…вроде бы странный.

— В каком смысле?

— Из того, что он подслушал, получается, сэр, что он вроде бы как похож на немецкий, только очень много вообще непонятных слов. И еще каких-то, вроде как валлийских. У него мать родом откуда-то из Карнарвона, он худо-бедно валлийский понимает, да еще год в Гамбурге работал, по-немецки немного болтает — можем верить его словам, господин лейтенант, сэр.

'Ну, точно — сектанты', - подумал лейтенант Гастингс: 'Немецкие или голландские переселенцы, скорее всего. Значит, вероятнее всего — Североамериканские Штаты. Однако приказ есть приказ. Это с одной стороны. Только с другой, полагаю, нам еще придется объяснять местным властям, откуда мы на их голову взялись. Разбойное нападение на ферму вряд ли будет истолковано в нашу пользу. И что делать?'

— Значит так, сержант, — произнес Гастингс, еще раз осмотрев местность. — Давайте-ка берите троих солдат, и тихонечко, без шума и стрельбы, утащите мне этого лесоруба. Думается, раз он работает топором, и без присмотра, то еще не выжил из ума окончательно. Только смотрите — без переполоха.

— Сделаем, господин лейтенант, сэр, — кивнул Уилмор.

Полчаса спустя лейтенант имел сомнительное удовольствие наблюдать немытого всклокоченного деда в грязных обносках, с заткнутым какой-то тряпицей ртом и связанными за спиной руками, который бешено вращал налитыми кровью глазами и норовил лягнуть держащих его солдат связанными босыми ногами.

— Уилмор, неужели это было обязательно? — Гастингс указал на ноги и синяк на правой скуле деда.

— Осмелюсь доложить, господин лейтенант, сэр, эта сволочь кусается, — сообщил капрал Браун, рассматривая свою левую ладонь. — Да еще и плюется, мерзавец. И ни в какую не хочет идти. Пришлось волочь его так.

— Так точно, господин лейтенант, сэр! — добавил сержант Уилмор. — Пленный вроде бы пытался драться, сэр, в том числе и ногами, и поднять тревогу. Мы вроде бы вынуждены были действовать жестко, сэр.

— Вы подумали, сержант, как мы поведем его с собой? Будем нести на руках?

— Нет, сэр. То есть да. Вроде бы подумали, сэр! Сейчас мы его 'уговорим', сэр.

— Уговаривайте, — поморщился лейтенант, — только не слишком активно. Я тем временем прикажу взводу подготовится к маршу, так что вы не долго.

Уходя, Генри старался сделать вид, что не слышит раздающиеся сзади буцкающие звуки и приглушенную брань.