— Но я не могу ждать до конца месяца. Неужели нельзя попросить его сделать исключение? Поискать сегодня? — Алекс оглядела стеллажи, полные книг регистраций. Их там должно быть было несколько сотен. — Или, может, мне разрешат их просмотреть? Если нужно, я просижу здесь весь день.
Сара передала просьбу Алекс старику, потом повернулась к Алекс и сказала:
— Он говорит, что никому не позволено рыться в книгах регистрации.
— Неужели вы не можете попросить его сделать исключение? Скажите ему, что я прилетела из самих Соединенных Штатов. Что завтра мне нужно улетать домой. Что я заплачу любые деньги.
— Сомневаюсь, что это поможет, но я попытаюсь.
Алекс ждала, пока Сара еще несколько минут разговаривала со стариком. Слово nem произносилось слишком часто, чтобы переговоры предвещали успех. Пока Алекс ждала, она несколько раз прочитала запись о регистрации новорожденного Аладара Когана. Ее заинтересовали цифры возле звездочек.
— Что они обозначают? — спросила она Сару, когда та вернулась. Старик уже надел свою кофту и собирался уходить.
— Сейчас узнаю, — ответила Сара.
Она подошла к помощнице, которая, услышав вопрос, взяла на полке книгу регистрации за 1903 год.
— Что происходит? — обратилась Алекс к Саре.
— Оказывается, цифры рядом со второй звездочкой — той, что относится к жене Когана, указывают, где искать запись о ее рождении, — объяснила Сара.
Помощница быстро перелистала начало книги. Медленно провела пальцем по странице, остановилась на записи в конце. Что-то сказала Саре по-венгерски.
Алекс подошла и посмотрела на запись: Блауэр Каталина. 18.1. 1903. Далее следовало несколько строк рукописного текста.
Сара перевела:
— Тут написано: «Блауэр Каталина родилась 18 января 1903 года, родители — Яков Блауэр и Юлия Штраус». Даются два адреса. Один из них домашний — улица Андраши, 6.
— Там ведь жили Коганы в 1938-м!
Сара повернулась к помощнице и еще несколько минут поговорила с ней. Алекс слушала доносившийся с улицы звон колоколов. Он был похож на тот, что раздавался возле дома-музея Анны Франк. Колокола пробили двенадцать раз.
Подошла Сара и легонько похлопала Алекс по плечу.
— Она считает, что Коганам этот дом, должно быть, достался по наследству после смерти родителей. В конце месяца они еще поищут, чтобы узнать, когда скончались родители Каталины Блауэр.
— Меня не интересуют те, кто умер, — ответила Алекс. — Меня интересуют те, кто до сих пор жив.
— Давайте тогда воспользуемся телефонным справочником, — предложила Сара. — Может, там остался кто-нибудь из Блауэров.
— Отличная мысль! — Алекс увидала на столе старика телефонный справочник, подошла и открыла его. Сара помогла ей просмотреть списки.
— К сожалению, — заключила Сара через несколько минут, — тут вообще нет ни одного Блауэра. Ну что ж, по крайней мере мы проверили.
Алекс оглядела комнату и увидела, как помощница ставит на место книгу за 1903 год.
— Подождите! — Алекс повернулась к Саре. — Вы сказали, там два адреса?
— Да. — Сара попросила женщину достать книгу. Они вновь открыли ее на записи о Каталине Блауэр. Сара внимательно прочла написанное.
— Это фабрика. — Она подняла взгляд на Алекс. — Кожевенная фабрика.
— А где это?
— Уйпешт. В нескольких километрах вверх по Дунаю.
Дорога до фабрики была вся в рытвинах, и такси тряслось и дребезжало на выбоинах. Алекс видела, как Сара при каждой встряске морщится.
— Вы неважно себя чувствуете? — забеспокоилась она. — Может, попросить водителя ехать помедленнее?
— Все в порядке, — улыбнулась Сара. — Скоро уже будем в Уйпеште. Здесь недалеко.
— А скоро вам рожать? — поинтересовалась Алекс.
— Через несколько недель. — Сара откинулась на сиденье и закрыла глаза. — Говорят, будет мальчик.
Алекс вспомнила, как держала на руках Яника в Амстердаме. Вспомнила его улыбку, тепло, запах миндаля и детского масла.
Наконец пейзаж за окном изменился: обветшавшие городские строения девятнадцатого века сменились облупившимися многоквартирными домами в советском стиле и полями, которые были буквально усеяны камнями.
Неожиданно водитель остановился в чистом поле и заглушил мотор. Он что-то пробормотал по-венгерски, затем вылез из машины и закурил.
— Он сказал, что это здесь. — Сара махнула в сторону окна. — Но тут ничего нет.
Алекс выбралась из машины и пристально вгляделась в чистый горизонт. Единственное, что она разглядела вдалеке, — большой загородный торговый центр и слово «Дюна» большими красными буквами.
— Вы уверены, что это здесь? — Алекс забралась назад в машину к Саре. — Можете спросить его еще раз? Удостовериться?
Сара пару минут поговорила с водителем, затем обернулась к Алекс.
— Он говорит, что фабрика, наверное, была разрушена во время войны.
— А тут не у кого спросить?
— Я никого здесь не знаю. — Сара печально посмотрела на Алекс. — Вы уж извините.
Алекс шагала по улицам центральной части Будапешта. Она была разочарована и подавлена. Преодолеть столько препятствий — и ни на шаг не продвинуться в поисках!
Она увидела Интернет-кафе и вошла. Вызвала все известные ей поисковые системы, включая сайты о Холокосте. Нашлись сотни Коганов, множество Блауэров, тысячи Аладаров и Каталин, но ни одного упоминания об Аладаре Когане, Каталине Коган или Каталине Брауэр. Что с ними случилось? Не растворились же они в воздухе?
Совсем сбитая с толку, Алекс покинула кафе. Она медленно брела по узкому тротуару улицы Ваци, не зная, что предпринять дальше. Вернуться в Цюрих? И что же она скажет Руди?
Она услышала старую песню диско. «I Will Survive» — неслось над узкой аллеей. Алекс пошла на звуки музыки к маленькому кафе под названием «Река Амстел». В кафе было людно и шумно. Она присела за стойку бара. Плакаты с рекламой голландского пива, украшавшие стены, напомнили ей о Голландии, о Нэн со Сьюзан и о Марко.
За стойкой бара она заметила несколько рядов незнакомых бутылок ликера с наклейкой «Уникум». Она решила заказать себе бокал. Или два. Или три. Почему бы и нет?
« А может, просто остаться здесь и напиться? — спрашивала она себя. — Зачем вообще возвращаться в Цюрих? Прихватить полученные от Руди сто тысяч и никогда не возвращаться?»
Она наблюдала, как бармен наливает тягучий, как сироп, ликер в миниатюрный бокал для мартини и ставит его на стойку бара прямо перед ней. Алекс потянулась за выпивкой. « Пей до дна!»
— Не делайте этого, — сказал кто-то рядом с ней, судя по акценту, американец. — Вам не понравится.
Алекс обернулась и увидела молодого человека с «ежиком» на голове. Мужчина стоял у стойки рядом с Алекс и держал бутылку «Амстела».
— Почему же? — удивилась Алекс. — Это ведь местный фирменный напиток? Не может же он быть таким уж плохим.
— Вот увидите.
Алекс сделала глоток — и чуть не выплюнула. Даже хуже, чем лекарство от кашля. Она вернула стакан бармену.
— Не говорите, что я вас не предупреждал. — Молодой человек улыбнулся и протянул руку. — Кстати, меня зовут Панос.
— Приятно познакомиться. — Алекс заказала «Амстел».
— Вы из Штатов? — спросил Панос. — Я учился там в колледже.
— В каком?
— В Брауне, [45]на Род-Айленде.
— А, знаю. Я закончила Йель.
— Ого! — Он присел рядом с Алекс. — Два выпускника «Лиги плюща». [46]Вот так совпадение!
Принесли пиво, заказанное Алекс. Панос отхлебнул из своей бутылки.
— Добро пожаловать в Венгрию! — улыбнулся он. — Хотя сам я не венгр, как ты могла понять по акценту. На самом деле я грек.
— А что ты делаешь в Будапеште? — спросила Алекс, тоже отбрасывая условности.
— Учусь в медицинском. В Брауне я получил базовое образование. Я бы хотел получить медицинское образование в Штатах, но это слишком дорого. А поскольку я иностранец, мне не положен студенческий заем. Вот так я оказался в Венгрии. Тут образование лучше, чем в Греции, к тому же дешевле. К счастью, в медицинском весь курс читают на английском.