– Русские, – удивленно произнес Кларк с акцентом жителя Москвы. – Неужели не все жители этого города высокомерные эстонцы?

– Это старинный и прекрасный город, товарищ, – упрекнула его та женщина, что постарше. – Нужно уважать местные обычаи.

Теперь за дело… сказал себе Кларк. Он шел заплетающимися шагами пьяного человека.

– Извините меня, леди. Желаю вам счастливо провести вечер, – сказал он, проходя мимо. Он обошел женщин и столкнулся с телохранителем. – Извините меня, товарищ… – Телохранитель поднял голову и увидел дуло пистолета у самою лица. – Повернитесь налево и идите в переулок. Держите руки, чтобы я мог их видеть, товарищ.

Бедняга был так потрясен, что это казалось почти забавным, подумал Кларк и тут же напомнил себе, что перед ним превосходно подготовленный сотрудник КГБ с пистолетом в кармане. Он схватил мужчину за воротник, держа пистолет у его липа.

– Мама… – с тревогой сказала Катя.

– Молчи. Молчи и делай так, как тебе скажет этот человек.

– Но…

– Марш к стене, – скомандовал Кларк. Он не отрывал пистолета от лба телохранителя, сменил руки и затем сильно ударил ребром правой руки по шее мужчины. Потерявший сознание телохранитель опустился на колени, и Кларк тут же защелкнул наручники на его кистях. После этого он заткнул ему рот и оттащил в самое темное место узкого переулка,

– А теперь, дамы, прошу вас пройти со мной.

– Что здесь происходит? – спросила Катя.

– Я не знаю, – призналась ее мать. – Твой отец сказал мне…

– Мисс, ваш отец решил навестить Америку и выразил желание, чтобы вы и ваша мать присоединились к нему, – произнес Кларк на безупречном русском языке.

Катя не ответила. В переулке царил полумрак, и все-таки Кларк заметил, что лицо ее побледнело. Мать выглядела лишь немногим лучше.

– Но ведь это предательство, – произнесла наконец девушка. – Я не могу в это поверить…

– Он сказал мне… он сказал мне, что мы должны беспрекословно повиноваться этому человеку, – прошептала Мария. – Катя – мы должны.

– Но…

– Катя, – прервала ее мать, – Подумай, что случится с тобой, если твой отец окажется в Америке, а ты останешься здесь? Что будет с твоими друзьями? Что будет с тобой? Они воспользуются тобой, чтобы вернуть его обратно, будут шантажировать его, сделают все возможное, Катюша…

– Нам пора идти. – Кларк взял женщин под руки,

– Но что будет с ним? – Катя сделал жест в сторону лежащего телохранителя.

– С ним все в порядке. Мы не убийцы. Это оказывает плохое влияние на наш бизнес. – Кларк вывел их на улицу и повернул налево к порту.

Майор разделил своих людей на две группы. Та, что поменьше, закладывала подрывные заряды повсюду, где считала нужным, – основание зеркала или фундамент лазера – не имело значения. Основная группа уничтожила почти всех солдат КГБ, попытавшихся контратаковать их, и теперь окружила командный бункер. Вообще-то это был не бункер, но проектировщик, по-видимому, считал. что контрольный центр должен быть защищен ничуть не хуже, чем ЦУП на Байконуре, не исключено, он предполагал, что по горе, где размещен объект «Яркая звезда», могут нанести ядерный удар. Впрочем, вероятнее всего, существовало указание, что для подобного объекта следует строить такой центр управления, – и все тут. В результате центр управления «Яркой звезды» представлял собой заглубленное в грунт сооружение с железобетонными стенами метровой толщины. Моджахеды из группы майора убили командира охранной роты, захватили его машину с установленным на ней крупнокалиберным пулеметом и теперь поливали огнем амбразуры в стенах бункера. Вообще-то никто не пользовался амбразурами для наблюдения, и пули всего лишь пробивали толстое стекло и разносили вдребезги установленные внутри компьютеры и приборы управления.

Генерал Покрышкин, находившийся в центре управления, был вынужден принять на себя командование обороной. В его распоряжении было около тридцати солдат из охранной роты КГБ, вооруженных лишь стрелковым оружием и тем небольшим количеством боеприпасов, которое было при них на момент штурма. Покрышкин поручил оборону лейтенанту, а сам пытался вызвать по радио подкрепление.

– Понадобится не меньше часа, – сообщил ему командир полка. – Машины уже выезжают,

– Постарайтесь, чтобы они прибыли как можно скорей! – кричал в микрофон генерал Покрышкин. – Мои люди гибнут! – Он уже подумал о том, чтобы запросить вертолеты, но в такую погоду это было бесполезно. Вертолетный десант будет не просто рискованным шагом, а прямо-таки самоубийством. Покрышкин опустил рацию и взял свой табельный пистолет. Он слышал грохот, доносящийся снаружи. Все снаряжение объекта взорвано и разрушено. Впрочем, это можно пережить. Какой огромной ни была потеря, самое главное сейчас сохранить людей. Почти треть инженеров находилась с ним в бункере. В момент начала штурма они заканчивали затянувшееся совещание. Если бы не совещание, инженеры и ученые начали бы расходиться. По крайней мере сейчас у них появился шанс выжить.

С наружной стороны бетонного бункера майор все еще пытался понять, что происходит – Он никак не рассчитывал натолкнуться на такое сооружение. Выпущенные противотанковые гранаты всего лишь откалывали осколки от бетонной плиты, а прицелиться в темноте в узкие амбразуры из гранатомета было практически невозможно. С помощью трассирующих пуль можно попасть очередью в амбразуру, но это не окажет никакого воздействия на тех, кто находился в бункере.

Нужно найти слабое место, подумал он. Не спеши, тщательно все обдумай. Майор приказал своим людям вести непрерывный обстрел бункера, а сам пошел вокруг него. Обороняющиеся также равномерно распределили свое вооружение, но подобные укрепления не могли не иметь ахиллесовой пяты, уязвимого места… Требовалось всего лишь найти его.

– Как дела? – раздался голос в рации.

– Мы убили человек пятьдесят. Остальные скрылись в бункере, и сейчас мы пытаемся пробиться к ним. А ваша цель?

– Жилое здание, – ответил Лучник. – Они все внутри, и мы… – Из рации донесся грохот выстрелов. – Мы скоро сломим оборону и ворвемся внутрь.

– Через тридцать минут нам нужно уходить, мой друг, – напомнил майор.

– Знаю. – Рация замолчала.

Лучник – хороший человек, храбрый воин, подумал майор, осматривая северную сторону бункера, ему бы неделю военной подготовки, и он мог бы воевать с куда большей эффективностью… всего одну неделю для систематизации уже имеющихся у него знаний и приобретения опыта, ради которого проливали кровь столько правоверных…

Вот это место. Вот ахиллесова пята.

Последние мины, выпущенные из миномета, разорвались на крыше жилого здания. Бондаренко наблюдал за этим с улыбкой. Наконец-то противник совершил что-то глупое. Мины из минометов 82-миллиметрового калибра никак не могли пробить бетонные плиты потолочного перекрытия, но вот если бы противник обстрелял ими периметр здания, полковник потерял бы многих своих солдат. Теперь у него осталось их всего десять, причем двое были ранены. Автоматы погибших солдат уже передали внутрь здания, и инженеры вели огонь из окон второго этажа. Бондаренко насчитал двадцать вражеских трупов, и нападавшие – это были афганцы, теперь он не сомневался в этом – остановились в нерешительности вне пределов видимости, не зная, что предпринять дальше. Впервые Бондаренко понял, что они могут выжить, отразить штурм. Только что генерал сообщил ему, что полк моторизованной пехоты движется из Нурека, и, хотя полковник с ужасом представил себе, что значит гнать боевые машины пехоты по усыпанным снегом горным дорогам, потеря нескольких взводов казалась ничтожной по сравнению с тем объектом, той суммой знаний, которую он старался сейчас защитить.

Автоматный огонь стих, очереди раздавались довольно редко – противник решал, что делать дальше. Если бы у Бондаренко было больше людей, он предпринял бы сейчас контратаку, пытаясь опрокинуть противника, но при сложившейся ситуации полковник был вынужден оставаться на оборонительном рубеже. Он не имел права рисковать, особенно теперь, когда в его распоряжении было всего одно отделение для защиты двух сторон здания.