— Послушай, мне нужны эти деньги для дела. Это наши деньги, а мы почему-то не можем их получить. Мы такие же бедные, как тогда, когда твоя чертова старуха была жива. Без денег все дело может лопнуть. Неужели у тебя не хватает извилин, чтобы это понять?

Вера всякий раз вздрагивала, отшатываясь и пугаясь его дикого жадного взгляда Лицо мужа сильно дергалось, когда он злился. Но больше всего ее ужасало, когда вместо простого ответа Стэнли произносил какую-то бессмысленную загадку.

В конце июля Вера начала ремонт комнатушки для гостей на втором этаже и, вынося оттуда вещи, наткнулась на коллекцию лекарств Мод, которую перенесла, когда красила материнскую спальню. Ей показалось расточительным выбросить все лекарства, особенно, если учесть, что одна пластиковая упаковка вообще не была распечатана, а другая опустошена только наполовину. Не будет большого вреда, если она, когда отправится по магазинам, спросит аптекаря, не возьмет ли он их обратно.

Выходя из дома, Вера столкнулась во дворе со строителями, вносившими мешки с цементом и бетономешалку.

— Не стоит из-за нас задерживаться, леди, — сказал их старший. — Все равно мы не начнем ваш гараж до будущей недели. Кирпичный завод бастует. Но вы не станете возражать, если мы оставим здесь наше оборудование?

Вера не стала возражать. Она прямиком отправилась к аптекарю и спросила, можно ли вернуть неначатые упаковки с таблетками. Аптекарь улыбнулся:

— Простите, мадам, мы этого не делаем. Мы советуем нашим клиентам все неиспользованные лекарства выбрасывать, на всякий случай, вы понимаете. — Он отвинтил крышку и взглянул на содержимое пузырька.

— Это молланоид, насколько я знаю.

Фармацевты, подобно докторам, предпочитают считать, что существуют вопросы, в которых могут разобраться только избранные, а остальные люди абсолютно в них не сведущи. Этот аптекарь не был исключением. От слов Веры он нахмурился.

Затем вытряхнул одну таблетку, посмотрел на нее повнимательней и спросил:

— А почему вы думаете, что эти таблетки — молланоид?

Вера ответила довольно заносчиво:

— Вы сами их готовили по рецепту врача и написали на этикетке: «Молланоид». Моя мама всегда принимала это лекарство от давления.

— Безусловно, я приготовил лекарство по рецепту и подписал этикетку, но в пузырек я насыпал другие таблетки, не эти. Молланоид — это средство, которое мы называем антикоагулянтом, другими словами, оно предотвращает образование тромбов в кровеносных сосудах. Говорю вам, это не молланоид.

— Тогда что же это?

Фармацевт понюхал таблетку, которую держал на ладони, потом положил ее на язык.

— Какое-то соединение сахарина, скорее всего.

— Сахарина?

— Вещество, которым подслащивают чай и кофе, если хотят похудеть, — ответил фармацевт тоном, каким обычно говорят с умственно отсталым ребенком.

Вера передернула плечами. Она закончила обход магазинов в полном смятении. Могло ли такое случиться, чтобы фармацевт сам допустил ошибку при приготовлении лекарства и в пузырьке с самого начала лежал сахарин? Это казалось неправдоподобным, но все-таки более вероятным, чем идея, что Мод потихоньку принимала сахарин. Иначе, что она делала с молланоидом? Вряд ли она сама отказалась бы от лекарства, от которого полностью зависела Ведь она пребывала в полной уверенности, что, если бы не молланоид, с ней случился бы второй удар.

Рассматривая дешевые, но симпатичные обои, подбирая краски, Вера переключилась на другое, но все же решила рассказать обо всем Стэнли, когда он вернется домой. Пришел муж довольно поздно, и как только Вера его увидела, то сразу поняла, что сейчас он не в том состоянии, чтобы интересоваться чужими медицинскими проблемами.

— Этот глаз меня доконает, — сказал он.

Впервые за всю их совместную жизнь Стэнли не притронулся к обеду — к бараньей отбивной с горошком и жареным картофелем — и Вера, которая раньше всполошилась бы и стала задавать вопросы, проявляя заботу, сейчас осталась совершенно равнодушной. Если снова посоветовать ему обратиться к врачу, он просто огрызнется в ответ. Она не могла общаться с мужем, между ними больше не было никакого понимания. Часто в эти дни она вспоминала о Джеймсе Хортоне, таком мягком и внимательном, с кем всегда можно было поговорить.

— Что на этот раз с тобой случилось? — спросила она наконец, стараясь, чтобы голос не выдал ее раздражения.

— Ничего, — ответил Стэнли. — Ничего. Оставь меня в покое.

Глаз моргал и дергался, словно чьи-то пальцы внутри головы закрывали и открывали его. Тот, кто это делал, казалось, веселится, радуясь удачной шутке. Но этот кто-то и есть он сам, разве нет? Господи, подумал Стэнли, если и дальше так пойдет, он совсем съедет с катушек.

Вера следила за мужем, как ястреб. Он не мог рассказать ей, что дрожит и дергается и отказывается от еды, потому что смертельно напуган. В тот день произошло событие, от которого ему стало гораздо хуже, чем было в тот раз, когда заходила женщина из Чаппелл-фонда, или даже когда он увидел, что умерла Мод. У него стучали зубы от страха, и он плотно их сжал, как при спазме.

Сегодня днем, пока он находился в поездке, в магазин «Старая Деревня» приходил полицейский.

Он ездил в Хатфилд, чтобы освободить одну старушку от комода ХVIII века за, наверное, пятую часть его истинной стоимости, и по дороге домой пытался успокоить свой пульсирующий глаз, заканчивая воображаемый кроссворд. Теперь Стэнли мог придумывать и решать кроссворды мысленно, точно так, как другие играют в шахматы без доски. Он заехал в фургоне во дворик позади магазина, бормоча себе под нос: «Покупка — приобретение за деньги», когда увидел полицейского в форме, который вышел из магазина и пошел к своей машине на обочине. Глаз ритмично заморгал, дернулся» и совсем закрылся.

— Что здесь делал этот легавый? — спросил он Пилбима полузадушенным голосом.

— Просто проверял наш товар, старина — Пилбим потер нос пальцем без ногтя, похожим на сосиску. Стэнли давно замечал за компаньоном такую привычку, но теперь не мог выносить это зрелище, от которого у него начиналась тошнота — Обычное дело, — продолжал Пилбим. — На тот случай, если мы припрятали что-то из краденого.

— Раньше этого не было. Он спрашивал обо мне?

— О тебе, старина? С чего бы он стал спрашивать о тебе? — Пилбим ласково улыбнулся. Стэнли был уверен, что он врет. Пилбим всегда замышлял что-то, когда устремлял на собеседника чистый ясный взор, как сейчас. — Сегодня выдался неплохой денек. Я так думаю, что каждый из нас унесет домой по десятке.

— Вижу, мой фарфор и серебро ушли.

— Их забрала дамочка из Техаса. Совершенно помешалась на всем английском. Думаю, она заплатила бы любую цену, какую ни назови. — Пилбим положил руку на рукав Стэнли, дотрагиваясь обрубком пальца до его голого запястья. Взгляд у него больше не был чистым и дружеским. — Я обещал своей старухе, что верну все сполна на следующей неделе. Денежки, Стэн, бабки, капусту. Моему терпению, как выражался старик экс-фюрер, приходит конец.

Стэнли хотел поподробнее расспросить его о визите полицейского, но не осмелился. Он изо всех сил старался поверить Пилбиму. Уж, конечно, если бы полицейскому понадобилось поговорить с ним, он зашел бы на Ланчестер-роуд. А может, тот и заходил, только никого не было дома.

Если Стэнли прав и полицейские каким-то образом подвергли анализу одежду Мод, если Моксли трепанул языком, если Вера расхвасталась на всю округу о гараже, который они собираются построить… А что, если все это время полицейские и врачи плели вокруг него сеть… Он боялся идти домой, но больше податься было некуда. Уже несколько вечеров он чувствовал, что Вера хочет ему что-то рассказать, но не может, то ли оттого, что дуется, то ли оттого, что слишком хитра. Возможно, полиция и к ней тоже подбирается.

В ту ночь Стэнли совсем не спал. Теперь дергался каждый его мускул, а от привычного лекарства ему стало даже хуже. Он начал жалеть, что вообще когда-то занимался кроссвордами, такой настоятельной стала для него необходимость все время придумывать определения к словам, записывать одни слова по горизонтали и приписывать к ним другие по вертикали. Всю эту ночь и субботнюю ночь у него перед глазами стоял расчерченный кроссворд?