— Что ж, нам отрадно думать, что мы редко совершаем ошибки, миссис Мэннинг.

— Нет, это я совершила ошибку, — произнесла Вера, и слова эти прозвучали не как простое извинение за расточительность, в них подразумевалось нечто большее. — Я постараюсь возместить… э-э… на следующей неделе. Не знаю как, но постараюсь.

— Дорогая миссис Мэннинг, мы здесь не кровопийцы. Вы не должны так расстраиваться. Если вы сумеете уладить дело к концу месяца…

— Вы очень любезны, — сказала Вера.

Все с ней были любезны, благожелательны, все из кожи лезли, чтобы помочь ей, и только потому, что… ее жалели. И конечно, они понимали, что произошло. Джеймс сразу догадался. Да и мистера Фрейзера ей также было не провести своим глупым объяснением. Все знали, что она вышла замуж за человека, которому нельзя доверять ни в чем.

Стоило Стэнли взглянуть на Веру, он сразу понял — тучи снова сгустились. Но на этот раз он не собирался мириться с положением изгоя, с которым едва разговаривают. Он кинул пиджак на спинку кресла, оскалился, взглянув на фотографию Мод — толку от ее смерти не оказалось никакого — и сказал:

— Наверное, эти две кумушки припомнили кое-какие подробности о моей так называемой подружке.

— Я сегодня не видела ни миссис Блэкмор, ни миссис Макдональд.

— Тогда в чем дело?

Вера налила себе чашку чая и принялась пить медленно, не говоря ни слова «СЛОВО», — подумал Стэнли. — «Речевая единица. Анаграмма к слову ВОЛОС…» Господи, он должен взять себя в руки и прекратить без конца составлять кроссворды.

Впервые за всю их совместную жизнь Вера приготовила себе чашку чая, не налив ему.

— Что с тобой такое? — спросил он, чувствуя, что нервы на пределе.

Вера обернулась. Она выглядела старой и страшной, под глазами появились темные тени, от носа ко рту пролегли глубокие морщины.

— Так и быть, скажу, — ответила она. — Сегодня утром я была в банке. От управляющего пришло письмо.

— Ах, это.

— Да, это. Вот и все, что ты можешь сказать?

— Послушай, Ви, ты сама разрешила мне потратить кое-что. Ты сказала, купи себе все, что захочешь.

— Я сказала, костюм или любой пустячок. Я не говорила, чтобы ты снимал со счета четыре сотни фунтов. Стэн, я не возражаю, чтобы ты распоряжался деньгами. Но неужели нельзя было меня предупредить? Ведь они нужны были тебе для дела, не так ли? Почему же ты просто не сказал мне? Неужели нужно было делать из меня дуру перед банковским управляющим и пугать чуть ли не до смерти?

— Ты сама сказала, что не станешь больше выписывать никаких чеков. Откуда мне было знать, что ты захочешь оплатить счета?

Почему она уставилась на него? Ее глаза смотрели не мигая, так что ему пришлось отвести взгляд.

— Что у тебя с глазом? — холодно спросила она

— Ничего. Веки дергаются, только и всего. Это нервы.

Снова молчание, затем заговорила Вера:

— Так продолжаться больше не может. Бог свидетель, я не желала смерти мамы, но когда она умерла, я подумала… я подумала, что теперь все пойдет на лад. Я подумала, что теперь у нас наступит нормальная жизнь, как у других людей. Но ничего не вышло.

— Я знаю, о чем ты, — бросил Стэнли, направляясь в столовую. Он присел на диван и начал что-то вырисовывать на клочке бумаги. Вера не отставала от него. — Послушай, мне жаль, что так получилось с деньгами, но нечего из-за этого поднимать такой шум. Мой бизнес все вернет с лихвой.

— Неужели, Стэн? До сих пор мы не так уж много от него получили, не правда ли? Если уж на то пошло, я даже не уверена, существует ли этот самый бизнес. Ты ведь не сводил меня в магазин, не представил меня мистеру Пилбиму, не…

— Сделай одолжение, — раздраженно прервал ее Стэнли. Правый глаз открывался и закрывался, как зонтик. — Неужели ты не можешь поверить мне на слово?

Вера рассмеялась.

— Поверить тебе на слово? Стэн, ты, наверное, шутишь. Я вообще не могу тебе верить. Ты говоришь первое, что приходит в голову. Правда или ложь, тебе все равно. Я даже думаю, ты не видишь между ними никакой разницы. И знаешь, Стэн, и больше не могу терпеть. Я больше не могу оставаться в темноте, униженной и обманутой, только потому, что тебе легче так, чем сказать правду. Я скорее… я скорее предпочту смерть, чем жизнь с тобой.

Стэнли не обратил на слова жены особого внимания. Верин вопрос о глазе задел гораздо больше, чем весь перечень его недостатков. Нарисовав сетку для кроссворда и вписав туда пару слов, он полностью отключился и услышал только последнюю фразу. Она прозвучала для него как сигнал тревоги. Стэнли всполошился:

— Что ты хочешь этим сказать, чем жизнь со мной?

— Когда люди переживают то, что сейчас происходит у нас с тобой, они расстаются.

— Послушай, Ви, не надо так говорить. Ты моя жена. А все наши неурядицы, в общем, по одной причине. Если я и держу тебя в темноте, то только потому, что ты пилишь меня. А мужчине невыносимо, когда его пилят. — А еще ему невыносимо, когда следят за его собственным лицом. Стэнли прикрыл глаз рукой и почувствовал, как под пальцами дернулось веко. — Ты моя жена, как я уже сказал, целых двадцать лет. Скоро настанут хорошие времена, Ви, обещаю. К концу года мы заживем припеваючи и…

Вера смотрела на него еще пристальней.

— Ты меня любишь?

Ну и вопрос! Как можно такое спрашивать у человека, когда он устал и обеспокоен и, может быть, на грани болезни Паркинсона?

— Конечно, люблю, — пробормотал Стэнли. Лицо жены смягчилось, она взяла его за руку.

Стэнли с неохотой выпустил карандаш и положил другую руку ей на плечо. Глаз болел. Вера долго молчала. Она крепко держала его руку, а потом, не выпуская ее, присела рядом с ним на диван. Стэнли нервно задергался.

— Придется начинать сначала, — неожиданно произнесла Вера

Стэнли с облегчением вздохнул. Начало. «Старт в спорте». Он тайком принялся искать карандаш среди подушек. Буква «Н» могла бы подойти для слова «БИЗНЕС», которое пойдет по вертикали. «Вступив в дело, я оказался на шотландском озере…» [16].

— Да, нам придется начинать заново, — повторила Вера. — Нам обоим придется сделать усилие, Стэн, но это будет не так тяжело теперь, когда нас ждут большие деньги.

Стэнли улыбнулся ей, глаз совершенно успокоился.

— Мы продадим этот дом и купим новый, и избавимся от всей старой мебели. Мама хотела увидеть нас в современном доме. — Это «нас», подумал Стэнли, простая вежливость. Лично его Мод хотела бы увидеть в современном концентрационном лагере. — И мы вместе проведем хороший отпуск и купим машину. И я обещаю никогда больше тебя не пилить, если ты пообещаешь быть со мной откровенным. Мне необходимо тебе верить, Стэн. Ты ведь это понимаешь?

— Ты никогда не услышишь от меня ни единого слова лжи, Ви, сколько я буду жив.

Она не сводила с него глаз, всем сердцем желая поверить в то, что он говорит, в то, что наконец он искренен. Стэнли смотрел на нее затуманенным взглядом. Он нашел то слово. «В, пусто, пусто, Е, пусто, пусто». Конечно, «ВОСЕМЬ» — единственное слово, подходящее для этой комбинации. А то он весь день голову ломал, можно ли «Е» заменить на «К», чтобы двадцать по вертикали стало «ВУЛКАН». Торжествуя победу, Стэнли вписал в клеточки «ВОСЕМЬ» и дал следующее определение: «Единица перед этим словом означает слишком много выпивки» [17].

18

Пришел счет от декораторов, на котором чьей-то рукой сверху была сделана приписка: «Будем признательны за своевременную оплату». Им придется свою признательность отнести куда-нибудь в другое место. Лично он, Стэнли, был далеко не признателен за требование 175 фунтов вместо пятидесяти, о которых Пилбим говорил с такой уверенностью. Приняв решение начать все сначала, они с Верой сидели рядышком на диване и изучали биржевую страничку. «Евро-американский табак» упал на несколько пунктов за ночь. Глаз Стэнли слегка затрепетал, а потом начал методично моргать.