— Только разве девушки или женщины, которые, по всей вероятности, убежали с мужчинами. Тетушке Этель семьдесят.

— Да. Понятно. — Стэнли быстро обдумывал варианты, жалея, что не сделал этого раньше. И именно теперь, когда все идет так хорошо… — Послушай, ничего не предпринимай до понедельника. Подождем, не появится ли она у миссис Патерсон. Тогда, если по-прежнему не будет от нее никаких вестей, сообщим в полицию. Ладно?

— Ладно, — с сомнением ответила Вера.

Весь день Джон Блэкмор провел как приклеенный на приставной лестнице у задней стены — он красил дом. Стоило ему уйти, чтобы выпить чаю, как вернулась домой Вера Стэнли заглянул в сарай, убедился, что торф не тронут. Затем он запер дверь, опустил ключ в карман брюк и прошелся по вересковому садику, где до сих пор оставалась незаполненной глубокая траншея, В холодных майских сумерках вереск казался алмазно-белым на фоне мягкого каштанового торфа «Белый вереск, — подумал он, — белый вереск на счастье».

Следующий день, воскресенье, был ясным и жарким. Вера достала из кладовки кусок говядины, понюхала его. Снова начинает портиться. Всегда одно и то же. Каждый раз в жаркую погоду лопатка купленная к воскресному обеду, портилась прежде, чем Вера успевала ее приготовить, и приходилось вымачивать мясо в соленой воде, чтобы отбить сладковатый запах.

— Теперь ты сможешь купить холодильник, — сказал Стэнли. Он увидел, что жена растерялась, не зная, что ответить, и небрежно потрепал ее по руке. Слезы навернулись на глаза Веры.

— Хочу пройтись и заодно купить газету, — сказал он. — По воскресеньям мне не хватает кроссворда

Уже много лет он не чувствовал себя таким счастливым и беззаботным. Все складывалось идеально. А что он совершил неправедного? Ничего. Было бы неприятно, если бы возникла необходимость… ну, в общем, задушить Мод, но обошлось без этого. Мод умерла по собственной вине. Теперь единственное, что осталось сделать, чтобы избежать неприятных вопросов, это нанести визит миссис Патерсон.

Он вскочил в автобус, ехавший в сторону Грин-Лейнс. Остановка была совсем рядом с домом, и через несколько минут Стэнли приветливо улы1бался миссис Патерсон, в которой он сразу разглядел усталую, замотанную бабушку неугомонных внуков. Такая наверняка будет только рада избавиться от лишних забот.

— Моя фамилия Смит, — сказал Стэнли. Громко выла собака, и ему пришлось почти кричать. — Меня просила зайти к вам мисс Этель Карпентер.

— О, вот как? — Обернувшись, миссис Патерсон завопила: — Гарри, отведи собаку в сад! Я не слышу уже собственного голоса! Недавно ко мне приходила одна женщина, — сказала она Стэнли, — и спрашивала о ней.

— Дело вот в чем. — Она теперь живет в моем доме. — У меня на прошлой неделе освободилась комната, знаете ли, и она приходила смотреть. — Но решила не сразу, что выбрать — мою или вашу.

— Ох, уж эти старушки! — сказала миссис Патерсон с явным облегчением.

— Да, хорошо, что вы понимаете. Она объявилась под вечер в пятницу и сказала, что в конце концов решила переселиться в мой дом. Я так понял, ей не хотелось самой вам признаваться, — Стэнли с неохотой нащупал в кармане пачку банкнот, которую забрал из сумки Этель, — и в то же время ей не хотелось вводить вас в расход. Она подумала, пять фунтов уладят это дело.

— Не стоило беспокоиться, — сказала миссис Патерсон, однако деньги взяла. — По правде говоря, я не жалею, что так получилось. Теперь в этой комнате сможет жить мой внук.

— Должны еще привезти сундук, — сказал Стэнли. — Она послала его по этому адресу. Я заеду за ним. — Интересно, спросит она его адрес? Нет, не спросила.

— Пусть это вас не волнует, я приму сундук. Спасибо, что заехали.

— Не за что, — сказал Стэнли.

В киоске на углу он купил газету и к тому времени, как автобус добрался до конца Ланчестер-роуд, успел разгадать половину кроссворда «Героиня, чистосердечие и искренность которой играют главную роль в известной пьесе». «КАНДИДА» [9], — подумал Стэнли, жалея, что не захватил с собою ручку. Действительно чудесно. Что они придумают в следующий раз? Хорошая это тренировка для ума кроссворды. Он шел по тропинке, насвистывая.

9

Джон Блэкмор простоял все воскресенье на лестнице, занимаясь окраской дома, и, как только Стэнли высовывал нос на задний двор, Блэкмор каждый раз приветствовал его взмахом кисти или замечанием, что дело потихоньку двигается. В восемь вечера было еще светло, и Блэкмор не собирался прекращать работу.

— Не волнуйся, если я завтра приду домой попозже, — сказала Вера, когда они отправились спать. — После работы я заеду к миссис Патерсон узнать, не объявилась ли тетушка Этель.

— Я тут подумал, — небрежно бросил Стэнли, — что нам надо бы переговорить с поверенным твоей матери.

— С этим можно обождать до похорон.

— О, конечно. Конечно, можно обождать, — сказал Стэнли.

Этой ночью он спал хорошо, а когда проснулся, Вера уже ушла. Внизу все было чисто и прибрано, Вера, как обычно, оставила ему завтрак на подносе: насыпала в тарелку кукурузных хлопьев, налила молока в чашку, вскипятила чайник. Машины Блэкмора не было видно — значит, ее хозяин уехал на работу. Стэнли испытал большое облегчение, а то он уже начинал опасаться, что сосед взял летний отпуск и собирался целиком посвятить две недели ремонту дома.

На веревке развевалось выстиранное миссис Блэкмор белье, но она продолжала сновать из дома во двор с прищепками и какими-то вещичками: то поправит подпорку под веревкой, то расправит простыни, закрутившиеся на резком ветру.

— Чудесный день для сушки белья!

— Угу! — сказал Стэнли.

— Надеюсь, жизнь у вас входит в обычную колею. Миссис Мэннинг приходит в себя потихоньку?

Стэнли кивнул, стараясь не смотреть в сторону сарая.

— Ну вот, сейчас прикреплю последнюю мелочь и отправлюсь к сестре.

Повеселев, Стэнли послонялся по садику. Выдернул из клумбы с розами пару длинных сорняков, но заниматься прополкой настроения не было, к тому же все его внимание поглотили вересковые заросли на торфяной подушке с зияющей траншеей посередине. Голос миссис Блэкмор заставил его вздрогнуть:

— А что вы хотите поместить в эту большую яму?

Лоб Стэнли покрылся испариной.

— Собираюсь засыпать ее торфом. Купил для этого целый центнер.

— Я так и думала, — сказала миссис Блэкмор. — Мы с Джоном увидели эту яму, и Джон сказал… — Она смущенно захихикала, прикусив язык. — Ну, неважно, что он сказал. А вы не хотите закопать несколько молодых картофелин в жестяной банке? Говорят, если так сделать, то вы сохраните молодой картофель до Рождества

— Это для торфа, — упрямо повторил Стэнли.

Он прекрасно понял, что сказал Блэкмор. Представил, как эти двое сплетничают, посмеиваясь, и Блэкмор говорит: «Наверное, это для миссис Кинауэй, чтобы сэкономить на похоронах».

Стэнли отошел к границе с Макдональдами. Миссис Макдональд, чей муж устроился в жизни получше, чем Блэкмор, развешивала выстиранное белье на лесках раздвижной сушилки. Она тоже взглянула на него, обрадовавшись возможности посудачить, но Стэнли ограничился простым кивком.

Женщины начали дружески переговариваться громкими голосами через разделявшую их лужайку. Стэнли вернулся в дом и дорешал кроссворд.

Наконец ему повезло: обе соседки отправились по делам. Со своего наблюдательного пункта за пианино в гостиной Стэнли увидел, как миссис Макдональд вышла из дома с корзинкой на колесиках и подождала у калитки миссис Блэкмор. Дверь в доме Блэкморов с шумом захлопнулась, и миссис Блэкмор, разодевшаяся на выход в летний розовый пиджак и цветную шляпку, торопливо подошла к своей подруге и что-то ей прошептала Обе пристально посмотрели на дом Стэнли. «Опять поливают меня грязью», — подумал он, следя за тем, как женщины направились к автобусной остановке.

Когда они скрылись из виду, он поднялся наверх и из спальни, в которой когда-то жила Мод, окинул взглядом окружающие дворы. Там развевалось, трепыхалось и раздувалось на ветру выстиранное белье. Простыни были белоснежно-белыми, белее и аккуратнее, чем рваные облака, проносившиеся над колыхающимися веревками, и весь этот белоснежный вихрь так заворожил Стэнли, что он готов был стоять и смотреть не отрываясь, пока не уснет. Его словно придавил многопудовый груз нежелания делать то, что ему предстояло. До сих пор все проходило тайно. Сейчас он должен действовать в открытую, у всех на виду (хотя в двориках, из которых его могли бы заметить, не было ни души), а кроме того, то, что он собирался предпринять, было, наверное, первым действительно незаконным и наказуемым делом. Но его нужно было завершить, и не медля, пока не вернулась из магазинов миссис Макдональд.