— Раньше так было принято. Бедная мама Она и вправду любила меня. Хотела как лучше. Доктор сказал, что это был еще один удар?

Стэнли кивнул.

— Пойдем вниз, Ви. От того, что мы будем здесь торчать, лучше не станет.

Стэнли приготовил чай. Вера смотрела на него, бормоча снова и снова, как часто бывает с людьми, только что потерявшими близкого человека, что в это невозможно поверить, хотя на самом деле этого нужно было ожидать, что мы все когда-нибудь умрем, и все же смерть — всегда большое потрясение, что она рада такой мирной кончине матери.

— Пойдем в другую комнату, здесь холодно.

— Хорошо, — согласился Стэнли.

Как только Вера увидит стол, она все вспомнит и начнет задавать вопросы, но он был к ним готов. Взяв в руки две чашки, он последовал за ней.

— О Боже, — сказала Вера, открыв дверь в столовую. — Тетушка Этель! Я совершенно забыла о тетушке Этель. — Она посмотрела на часы и тяжело опустилась на стул. — Скоро шесть часов. Она опаздывает, мама ждала ее к пяти. Совсем не похоже на тетушку Этель — опаздывать.

— Думаю, теперь она уже не приедет.

— Конечно, приедет. Она написала совершенно определенно, что приедет. О, Стэн, мне придется на нее обрушить такое… Как ей будет тяжело, ведь она всегда так любила маму.

— Возможно, она не появится.

— Какой толк повторять одно и то же? — сказала Вера. — Она опаздывает, только и всего. Я не смогла проглотить ни крошки, а ты?

Стэнли умирал с голоду. От смешанных запахов лососины и цыпленка у него текли слюнки, подводило живот, но он отрицательно покачал головой, состроив расстроенное лицо.

Он был голоден, совершенно измотан и знал, что не сможет расслабиться, пока не минует опасность. Вера уже видела мать и ничего не заподозрила; кроме того, ей совершенно незачем заходить в соседнюю комнату, где под кроватью лежит тело Этель Карпентер, скрытое свесившимся покрывалом. Пока что все шло гладко.

— Не могу понять, что случилось с тетушкой? — раздраженно заметила Вера. — Как ты думаешь, может быть, позвонить ее хозяйке в Брикстон?

— Там нет телефона.

— Да, но я могу попробовать дозвониться в кафе на углу и попросить их передать пару слов.

— Я бы не стал волноваться, — сказал Стэнли. — На тебя и так свалилось достаточно забот без Этель Карпентер.

— Что ж, подождем немного, ничего страшного. В котором часу завтра придут из похоронного бюро?

— В половине одиннадцатого.

— Придется сказать Доре, что на работе меня завтра не будет. Хотя непонятно, как они там справятся, ведь вторая помощница в отпуске.

Стэнли чуть не подавился чаем.

— Я за всем здесь пригляжу, Ви. Тебе совсем не обязательно дожидаться гробовщиков.

— Но я хочу… Это ведь моя родная мать, Стэн!

— Если тебе нужно быть на работе, иди на работу. Предоставь все мне.

Дальнейшую дискуссию прервал звонок в дверь. Вера вернулась с миссис Блэкмор, которая, хотя Стэнли ни с кем не поделился новостью, уже была в курсе событий. Наверное, подслушала доктора, когда он выходил. Но как бы то ни было, она успела — заверила она Веру — сообщить «печальные вести» соседкам: и миссис Макдональд, и остальным старым приятельницам. В делах такого рода она была настолько уверена в своей интуиции, что даже не сочла необходимым дождаться подтверждения своей догадки. Наскоро накинув поверх цветастого халата черное пальто, она объявила, что пришла отдать последнюю дань уважения миссис Кинауэй. Другими словами, она хотела увидеть усопшую.

— Только вчера мы с ней славно болтали через ограду, — сказала она. — Да, жизнь наша так же быстротечна, как у цветов, не правда ли?

С отвращением глядя на любопытную кроличью мордочку миссис Блэкмор со стянутыми в хвостики волосами, Стэнли подумал, что единственный цветок, который она ему напоминает, принадлежит к смертоносному семейству пасленовых. Все же лучше пустить их сейчас поглазеть на Мод, иначе потом кто-нибудь заявится в похоронное бюро и увидит подмену.

Стэнли отправился наверх следом за женщинами. Бдительный страж у изголовья усопшей, готовый в любую секунду отвести чужую руку, которая может попытаться нежно погладить волосы Мод.

Через пять минут после ухода миссис Блэкмор, громко заявившей о своем желании сделать все, что в ее силах: «Я все сделаю, дорогая, непременно обращайтесь ко мне», — явились оба Макдональда с букетом фиалок для Веры.

— Душистые фиалки для траура, — сентиментально заметила миссис Макдональд. Их запах напомнил Стэнли о сумочке Этель Карпентер. — Мы не пойдем к ней, миссис Мэннинг. Нам хочется запомнить ее живой.

После этого Вера и Стэнли остались одни. Стэнли раздражало, что Вера ждет Этель Карпентер, но тут он ничего не мог поделать. Наконец, не произнеся ни слова, Вера унесла со стола прибор, предназначавшийся для матери.

— Съешь что-нибудь, — сказала она.

В десять часов вечера, когда Этель Карпентер так и не объявилась, Вера убрала со стола, и они отправились спать. В дверях она бросила последний взгляд на Мод, но входить в комнату не стала. Они потушили свет и лежали рядом, не смыкая глаз и не касаясь друг друга.

Первой заснула Вера. Стэнли дрожал каждым нервом. Что делать, если утром Вера не пойдет на работу? Он должен заставить ее уйти. Возможно, ему удастся уговорить ее съездить зарегистрировать смерть… Тогда у него будет предостаточно времени на все, что предстоит сделать.

Вскоре после полуночи он тоже заснул и сразу же, так, по крайней мере, ему показалось, увидел сон. Он шел вдоль реки домой, из Лондона, пешком, как бродяга, с узелком за плечами. Казалось, идет он уже много лет, но сейчас он почти у цели. Вот-вот он дойдет до места, где река описывает большую излучину, и тогда откроется вид на деревню: сначала появится церковный шпиль, затем деревья и дома. Вот он видит их, вот ускоряет шаги. Он беден, он с узелком за спиной и в стоптанных башмаках, но зато знает, что встретят его со слезами радости и сразу пригласят в дом.

Было раннее утро. Над горизонтом вставало солнце. Стэнли пошел через луг, и брюки намокли от росы до колен. В деревне пока еще спят, но его мать наверняка уже на ногах. Она всегда рано вставала. Толчком он открыл дверь, шагнул через порог и окликнул мать.

Он услышал, как она начала спускаться по лестнице, и подошел к ступенькам, задрав голову. Мать спускалась вниз. Она постарела, ходила с палкой. Сначала он увидел ноги и юбку — ступени за время его долгого отсутствия стали высокими и крутыми — и наконец показалось ее лицо. Он отпрянул, закричал. Это было лицо не его матери. Это было лицо Мод — желтое, как воск, с оскаленными зубами, залитое кровью из раны на голове…

Стэнли проснулся от собственного крика, только крик был похож скорее на придушенный стон. Прошло несколько минут, пока он понял, где находится, и сказал самому себе, что это только сон и что Мод мертва Больше заснуть он не смог. Стэнли поднялся и прошелся по дому — сначала взглянул на Мод, затем прошел в соседнюю комнату. Нарциссы, которые Мод собрала для Этель, тускло белели при свете луны.

Он спустился вниз, где, как ему казалось, можно зажечь свет, ничего не опасаясь. Дом пропах запахами еды, консервированной рыбой, холодным мясом, которым суждено скоро испортиться, так как их негде хранить. Теперь, когда он пришел в себя и сон испарился, его одолело внезапное беспокойство оттого, что упустил из виду нечто важное. Что-то он забыл, но никак не мог понять, что именно. Стэнли сел за стол и подпер голову руками.

И тогда он вспомнил. Ничего важного, как оказалось: впервые за двадцать лет он провел день без кроссвордов.

Стэнли отыскал «Дейли телеграф» и шариковую ручку. При виде нетронутой головоломки он ощутил радостное возбуждение. Удивительно, как простой взгляд на пустые клеточки, составляющие изумительно симметричный узор, принес ему успокоение и унял дрожь в руках. За всю жизнь он, должно быть, решил не одну тысячу кроссвордов. Шесть в неделю, умножить на пятьдесят два, умножить на двадцать. Это же три тысячи семьсот сорок четыре кроссворда, не считая всех тех, что были в сборниках и ежегодниках.