Воскресенье

Крис не спеша брел вниз по набережной Дю Монблан, поглядывая на светлый фасад роскошного отеля на другой стороне улицы, в который его поселил Форстер. Граф умел устраивать как большие, так и мелкие сюрпризы.

— Наслаждайтесь на здоровье, — шутливо сказал ему Форстер на прощанье в субботу вечером, когда они встретились в Женеве. — Все за мой счет — в порядке исключения.

Форстер снял ему полулюкс размером с небольшую квартиру, с видом на озеро.

Форстер и Понти затем уехали на виллу антиквара. Она находилась в предместье Женевы Коллонж-Бельрив на юго-восточном краю озера, километрах в десяти от центра города, и входила в сеть роскошных строений для сверхбогатых.

Крис глянул на часы. Близилось время отъезда, Форстер и Понти будут здесь через несколько минут. Он вернулся в отель и задумчиво остановился в атриуме, который сам по себе являл захватывающий вид с фресками, светлыми мраморными колоннами и маленьким фонтаном. Крис улыбнулся, вспомнив анекдот администраторши отеля о том, как американский комик немого кино Гарольд Ллойд не пользовался лестницей или лифтом, а взбирался на свой этаж по колонне в атриуме.

В одном из кресел сидел мужчина, остриженный ежиком, с кожей оливкового цвета. Он листал газету и на испытующий взгляд Криса ответил без выражения. Крис прошел мимо него и поехал наверх в свой номер, чтобы взять дорожную сумку, в которой только и было, что грязное белье. Накануне вечером он через отель приобрел себе новое белье и одежду и велел внести все это в счет. Ничего, Форстер не обеднеет. Он тоскливо огляделся в последний раз, втянул ноздрями воздух роскоши и спустился на лифте в подземный гараж. Там он открыл багажник «Мерседеса» S-класса, который накануне вечером загнали туда люди Форстера с тем объяснением, что машины E-класса для Форстера все-таки слишком неудобны.

Он поставил сумку в багажник и ждал. Наконец послышался низкий гул приближающегося мощного мотора. Он увидел «Ягуар», который остановился в нескольких метрах от него, а затем въехал задом на парковочное место. Мотор смолк, и открылась водительская дверца.

Оттуда вышел Антонио Понти и, не говоря ни слова, направился к пассажирской дверце, чтобы открыть ее. Форстер медленно, с муками выбрался из машины.

Антиквар тяжело опирался на свою клюку, нетвердыми шагами следуя за Понти по направлению к Крису. Правую руку Форстер держал в кармане пиджака, и Крис видел, что он сжимает там оружие. Что-то здесь было совсем не так, как надо.

— Готовы?

Крис только кивнул.

— Тогда поехали. — Форстер повернул голову, будто ища кого-то.

Крис внезапно услышал шаги и обернулся. От двери, ведущей из отеля, к ним шел мужчина, стриженный ежиком, с кожей оливкового цвета.

— Рицци — давай! — распорядился Форстер.

— А, понял, — сказал Крис. — Один из ваших. Я видел его в атриуме.

Понти сделал Рицци знак, и тот пошел к «Ягуару» и вернулся оттуда, неся две сумки с провиантом и термосами.

— Один из моей команды, — прорычал Понти.

— Рицци, поторапливайтесь! — прикрикнул Форстер, недоверчиво следя, как Рицци снова идет к «Ягуару» и достает оттуда сумку с антиквариатом.

Крис вспомнил, какой легкой показалась ему эта сумка, когда он в Тоскане грузил ее в машину. Шкатулка для сокровищ была сделана из тончайшего дерева, особо легкого, и имела четыре отделения, обитых мягкой тканью.

Для каждого ценного предмета в отделениях был предусмотрен свой вкладыш-футляр, и располагались они так, чтобы двенадцать глиняных табличек, кости, цилиндрические печати, рельефы и строительный штырь занимали как можно меньше места. Рицци отправился к «Ягуару» еще раз и принес тонкую кожаную папку, которую положил на заднее сиденье «Мерседеса».

— Удачи, придурок! — вполголоса буркнул Понти.

— Э! Что это значит? — возмущенно зашипел Крис.

— Я с вами не еду, — мрачно сказал Понти. — Теперь я знаю, для чего ты здесь. Я еду другим транспортом. Вас будет сопровождать Рицци.

— Что, будет две машины? — удивился Крис.

— Спроси у Форстера, — ответил Понти, не скрывая гнева. — Он не доверяет никому. Практически он сам лично охранял свои сокровища всю ночь. Не выпуская из рук пистолета.

— Как и сейчас, — пробормотал Крис, которому почудилось, что в голосе Понти присутствуют нотки бессильной покорности.

Форстер дико ругался, с мучительным трудом усаживаясь на заднее сиденье. Понти даже не шелохнулся, лишь зло смотрел в другую сторону.

Крис размышлял, не заговорить ли ему с Понти о своем смутном подозрении, но передумал. Важнее было то, что происходило здесь и сейчас, и пора было трогаться в путь.

Крис сел в машину. Понти дождался, когда Крис выедет с парковки, и лишь потом направился к двери, ведущей в отель.

— То-то же, — Форстер на заднем сиденье, все это время не спускавший с Понти глаз, теперь довольно хрюкнул.

Восточная Германия

Ночь с воскресенья на понедельник

— Где мы?

Карл Форстер кашлял и хрипел, когда приводил свое тело в другое положение, держась при этом руками за подголовник переднего сиденья.

— Уже в Тюрингии, — сказал Крис пересохшим ртом. Это были его первые слова за долгое время. Форстер немного вздремнул по дороге; его негромкий, хриплый храп не раз заставлял Криса сдержанно чертыхаться. Рицци на пассажирском сиденье рядом с водителем все еще держал глаза закрытыми.

Ночь была безоблачной, и темные верхушки деревьев справа и слева от автобана мрачно выделялись на более светлом фоне ночного неба.

— Значит, в Берлине мы будем очень рано, — сказал Форстер с видимым удовлетворением. — Нам надо будет как следует позавтракать перед тем, как начнется последняя часть нашего путешествия. Вы знаете какое-нибудь хорошее кафе для завтрака в Берлине?

— Да уж что-нибудь наверняка найдем, — ответил Крис.

Довольно долго было тихо; покой внутри машины нарушался лишь шипением и бульканьем, когда Форстер отвинчивал пробку термоса и наливал себе кофе.

Спустя несколько минут зазвонил мобильник Форстера. Тот недовольно ответил, не назвавшись. Карло Рицци рядом с Крисом моментально открыл глаза.

Форстер беспокойно выпрямился. Крис поправил зеркало заднего вида и заметил расширившиеся глаза антиквара, который вдруг принялся, грассируя, быстро задавать по-французски короткие вопросы.

Закончив разговор, Форстер сказал три фразы, обращаясь к Рицци, и тот едва заметно кивнул. Крис бегло говорил по-английски и мог хорошо объясниться по-французски, но его познания в итальянском были слабоваты, и при быстрой речи он не ухватывал даже смысла фразы. Однако он почувствовал нервозность Форстера, словно электрическое потрескивание незадолго до удара молнии.

— Плохие новости? — спросил он и внезапно подумал о полном странностей отъезде из Женевы.

Форстер долго молчал, глядя в окно, и вдруг резко ударил кулаком по левой ладони.

— На транспорт, который ехал в Лувр, совершено нападение.

Крис растерянно смотрел в зеркало заднего вида. Его глаза встретились с глазами антиквара, который подался вперед, обеими руками вцепившись в подголовник переднего сиденья.

— Это должно быть мне понятно?

— Я же вам говорил, что совершаю покаяние и то, что не могу прихватить с собой в преисподнюю, отдаю туда, где ему, на мой взгляд, положено находиться. Большой транспорт с произведениями искусства был на пути в Лувр, — Форстер нервно закашлялся. — Лувр — это музей, которому я завещал остатки моего собрания. То, что мой отец и я собирали десятилетиями и берегли для себя. Главным образом это ассирийские рельефы и стелы из Ассура, несколько произведений искусства из раскопок в Уре и несколько египетских находок, которые очень хорошо подходят коллекциям Лувра. Меня уверяли, что там они будут размещены на самых видных местах соответствующих собраний.

— И все неизмеримой ценности.