— Я не могу понять, — тихо вымолвил Логан, — зачем ей надо было это делать?

— Люди совершают странные поступки. А мы все здесь испытываем огромное давление.

— Мне казалось, я ее знаю, и не могу отделаться от мысли, что мог ей чем-то помочь. — Он кивнул в сторону двери.

— Нам предстоит рабочий день.

Логан стоял, точно приросший к месту.

— Ну просто не могу понять.

— Черт побери, Логан! — вдруг взорвался Стиллман. — Хватит кукситься.

Дэн, смутившись, уставился на него.

— Я просто не могу понять, — передразнил его Стиллман. — Вы думаете, только у вас такое тяжелое утро. Я пришел после встречи с семьей конгрессмена Марино. Вот где тяжело. — Он помолчал. — И поймите, Логан, то, что случается с младшим научным сотрудником, ничего не значит. А если что-то имеет значение, так это сам институт.

Логан стоял в замешательстве.

— Я думаю, она перенесла сильный стресс, — сказал он.

— Стресс? Проблема доктора Лукас — характер или сила воли. Она запуталась и не смогла противостоять трудностям.

Логан ошарашенно слушал.

Конечно, у него мелькнула мысль, наверное, она понимала, что в смерти Марино станет козлом отпущения, и это толкнуло ее на край пропасти. Но он отбросил эту мысль.

— Я не думаю, что она могла помочь ему, — ответил он с какой-то кротостью, от которой даже самому стало противно.

— Вы правы, и вообще едва ли она была одним из лучших врачей здесь.

Ужасное действо, разворачивающееся перед ними, подходило к заключительному моменту. Тело, закутанное в простыни, прикрепили ремнями к носилкам.

— Я думаю, это несправедливо, сэр. Такая потеря, она была хорошим врачом и хорошим человеком.

Неожиданно Стиллман снисходительно улыбнулся.

— Такая потеря? Да не преувеличивайте, Логан. От нее не было никакого толка.

Логан не звонил Сабрине до вечера, и прошло уже почти двенадцать часов. Они договорились, что все случившееся между ними надо держать при себе и в институте вести себя как обычно, строго. Они слишком хорошо представляли, где работают, и понимали, что если узнают об их отношениях, то все происшедшее могут использовать против них самих.

Но из-за недавних событий стало казаться, что вчерашнего вечера вообще не было.

— Ведь уже поздно, да? — сказала она, когда Логан позвонил и спросил, нельзя ли ему зайти.

Он был в нерешительности — уже почти девять.

— Ну…

— Я просто хотел поговорить. Извини.

— Логан, послушай меня, пожалуйста. Не относись к тому, что случилось прошлой ночью, слишком серьезно. Мы коллеги. Это прекрасно. Но я не хочу быть человеком, которому ты будешь звонить по ночам.

— Нет проблем, — мрачно ответил он. — Послушай, может, мы поговорим в другой раз?

Она шумно вздохнула.

— Да, ты прав, сегодня был тяжелый день и все обсуждают только это, но никто не говорит ничего конкретного.

Стоя в телефонной будке, Логан вдруг почувствовал надежду.

— Потому что никто не знает, как реагировать. Никому не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.

— Да. И здесь кое-что еще. Все расстроены, но боятся, что кто-то это заметит, особенно Ларсен и Стиллман.

Он вдруг понял: Сабрина права.

— Ну ладно, пошли они все, — ответил он с внезапной горячностью. — Нельзя допустить, чтобы это событие сказалось на нашем проекте.

Девушка помолчала.

— Послушай, Логан, а сколько тебе надо времени, чтобы добраться до меня?

Закрыв за ним дверь, она страстно поцеловала Логана.

Он удивленно отпрянул.

— А я думал, что ты хотела узнать подробности.

Она указала на стул.

— Да, мы сперва поговорим, а потом займемся любовью.

— Тебя непросто понять, Сабрина.

Не обращая на него внимания, она уселась напротив и напряженно подалась вперед.

— Ты хорошо знал эту Лукас?

— Нет, не особенно. А ты?

— Нет. И я думаю, не очень нравилась ей.

— Да она со всеми так себя вела, разве нет?

— Расскажи мне все, что случилось. Все до деталей.

Он глубоко вздохнул и рассказал.

Выслушав, Сабрина посидела секунд пятнадцать, ее лицо ничего не выражало.

— И ты не заметил никакой записки?

Он покачал головой.

— У меня такое ощущение, что все произошло спонтанно. У нее были проблемы с деньгами, а к смерти Марино, вина за которую падает на нее, она должна была отнестись, как к концу карьеры. Ты это знаешь не хуже меня.

— Ты знаком с Рэйчел Мэйгс?

Рэйчел Мэйгс — еще один новичок, тихая, прилежная девушка из Сан-Франциско.

— Кажется, она ничего.

— Видишь ли, Логан, дело вот в чем. Рэйчел была лучшей подругой Барбары Лукас, и сегодня она говорила со мной. Но только потому, что я женщина.

— Ну и что?

— Она рассказала о некоторых деталях, о том, что они выделывали с этой Лукас. Каждый день они ее оскорбляли, унижали ее достоинство. Буквально вчера Кразас сказал ей, что она не подошла бы даже для того, чтобы заворачивать конфеты в фантики.

— Я знаю, они превратили ее жизнь в ад.

— Нет, гораздо хуже. Проблема в другом. Почему они так поступали?

Он пожал плечами.

— Давай разберемся. Лукас не была очаровательной девушкой. От нее что-то не то исходило.

Сабрина яростно покачала головой.

— Нет. Ты должен понять — это место, Логан, больное. Патологическое. И даже хуже, чем я думала. — Она помолчала. — Мне нравится твоя страсть к работе. У меня такая же. Но если мы начнем продвигаться дальше…

— Если?

— Мы должны понять, какими опасными могут стать эти люди.

— Конечно, — сказал он беспечно. — Ясно. — И успокаивающе улыбнулся. — Но давай не впадать из-за этого в паранойю.

— Нет, мы должны впадать в паранойю. И особенно ты, Логан.

— Почему же это?

— Потому что ты любишь доверять людям. И очень заботишься о том, чтобы им нравиться.

Этот разговор начал действовать Логану на нервы.

— Но в этом нет ничего плохого, Сабрина.

Она поднялась и протянула к нему руки.

— Пошли.

Он оказался рядом с ней, притянул к себе, улыбнулся.

— Ну хорошо, хорошо, я буду осторожным.

— Здесь не над чем смеяться, Логан. Науку ты знаешь хорошо. Но людей — вряд ли.

Их первые серьезные разногласия касались Джона Рестона. Сабрина была против того, чтобы доверить ему их секрет.

Чисто прагматически Дэн Логан понимал — у нее есть для этого основания. Он так же хорошо понимал, что стадия, на которой находится их идея, даже доброжелательному человеку, но постороннему, может показаться абсурдом. Не хватало солидных доказательств, по крайней мере, клинических.

Но возражения Сабрины насчет Рестона были связаны не только с наукой. Она вообще относилась к людям настороженно.

— Зачем? — требовательно спросила она. — Какая польза от еще одного вовлеченного в это человека?

— Послушай, Сабрина, давай будем реалистами. Мы не справимся одни. Если мы хотим выйти на свой курс лечения, мы должны иметь готовую бригаду. Рестон прекрасный врач. И я ему доверяю.

— А я нет. В нем есть что-то, что мне не нравится.

— Ну а кто тогда? Кому-то мы должны доверять?

Спор раздражал Логана. Вот почему он предпочитал конфликты, связанные с чистой наукой. В конце концов, там всегда можно разобраться с помощью конкретных данных. А что касается людей, то тут рискуешь вываляться в грязи.

Да, конечно, лучше всего было бы работать им одним. И с точки зрения личностной, и профессиональной. Между ними уже существовало взаимное уважение, которого любовники обычно добиваются годами, и они день ото дня, осторожно, все больше начинали искренне доверять друг другу. Зачем рисковать? Логан даже никогда не мечтал найти такую женщину. Такую, которая не только безумно влекла его к себе, но и испытывала бы такую же страсть к его специфической работе, как и он. Во время обхода в больнице он смеялся про себя, пытаясь решить, что в тот вечер возбудило его больше — секс или беседа после него?