Тилли улыбнулся.

— Спасибо, доктор.

— Я могу попросить забронировать вам местечко в «Мэдисон Армз». Приходите завтра в восемь тридцать. И начнем.

— А на сколько мне придется остаться?

В обязанности Логана входило снимать страх с пациента, но он никогда намеренно не вводил пациента в заблуждение.

— Я не могу вам точно сказать, Ларри. Наверное, на несколько дней. Сейчас я собираюсь влить в вас литра два жидкости внутривенно и посмотреть, поможет ли это.

Казалось, как по волшебству, назавтра Тилли почувствовал себя гораздо лучше, чем в предыдущие несколько месяцев.

Но на следующий день слабость вернулась.

Одни анализы сменялись другими, и несколько дней в Вашингтоне растянулись для Тилли на две недели. Вместе с разочарованием росло и любопытство Логана. Когда Тилли появлялся в клинике, его накачивали соляным раствором и ему становилось лучше. Но было ясно: через два дня все станет по-прежнему и давление резко упадет.

Наконец бесконечные обследования дали результаты и объяснили причину постоянной дегидратации Тилли. Кора надпочечников перестала производить гормоны, заставляющие почки удерживать соль и воду. Для Логана стало очевидным, что предписанный курс лечения каким-то образом блокирует нормальную работу этого органа.

Изучив все, что предшествовало предписанию курса лечения соединением Q, он не обнаружил признаков побочного эффекта этого лекарства. Насколько ему известно, ни на какого другого пациента оно так не действовало.

В тот день, когда пришел срок получить результаты обследования, Логан ни о чем другом не мог думать. Так что же именно в организме этого пациента или в особенности его состоянии не так? А может, не принят во внимание какой-то побочный аспект действия самого лекарства? Что дает такой эффект?

Еще одна мысль все чаще занимала Логана: может ли его догадка иметь какое-то практическое применение?

Постепенно размышления стали оформляться в идею. Увидев секретаршу Шейна, он решил взять билет на вечернюю бейсбольную игру. Играла его любимая команда «Калифорнийских Ангелов», а он с детства болел за них.

Небольшой зал находился в полуподвале. Перед Логаном открывался внушительный вид на великолепный новый стадион. Он купил себе сосиску, пиво, и ему стало хорошо.

Перед четвертой подачей, когда «Ангелы» уже начали третий перебег, он полез в кейс и вынул историю болезни Ларри Тилли. Он собирался изучить ее с самого начала, даже с предварительных симптомов, приведших к постановке диагноза. Он искал ключ в прошлом Тилли, что-то такое, что могло бы…

— Дэн?

Он поднял глаза и с удивлением увидел Сабрину Комо с картонным подносом, полным еды. Она неуверенно улыбнулась.

— Я тебе не помешаю?

Он торопливо засунул бумаги обратно.

— Нет, конечно, нет… Просто я так удивился…

— Да здесь почти никого не бывает.

— Ага… — Он оторопело уставился на нее. — А ты любишь бейсбол?

— Да. Это игра чисел. А я люблю числа. Моя мама преподает статистику. — Она кивнула на табло со счетом в правой стороне поля. — У «Ореоли» дела не слишком хороши. Только три удара и уже две ошибки.

Он кивнул.

— Тим Салмон играет за «Ангелов».

С ума сойти. Откуда она знает, кто такой Тим Салмон?

— А Бо Джексон? Вот из-за кого я сегодня пришла, хочу посмотреть на человека со вставленным бедром, который способен бегать. — Она улыбнулась. — Настоящее чудо медицины. Правда? Разве можно сравнить с нашей возней?

Она снова неуверенно улыбнулась.

— Да, я знаю, но, к сожалению, он не играет.

— Да, не играет… И я знаю, что у него только двести тридцать три очка. Не так уж много. — Она посмотрела вниз на свою карточку со счетом, сверяя с числами на табло. — Сегодня вместо него играет Дэвис.

Логан не мог оправиться от потрясения. Ему бы во сне не приснилась такая женщина. Он напряженно думал, что сказать.

— Ну… А что ты ешь? — И тут же обругал себя. Почему-то при этой женщине коэффициент его умственного развития всегда падает на сорок пунктов.

Она взяла с подноса гамбургер.

— Да так, обычная еда.

— Ну, по крайней мере, здесь получше, чем в институте. — Он нерешительно помолчал. — А в Италии в больницах хорошо кормят?

— Да нет, тоже не очень. Но у нас врачи могут приносить еду с собой. Иногда я так делаю и здесь. Покупаю итальянские пирожные и шоколад. — Она полезла в карман и вынула конфету в золотой фольге. «Марачини». — Хочешь?

Он развернул конфету и сунул в рот.

— Вкусно.

— Это не глотают, Логан. Это же не «Поцелуйчики» Херши.

— А, извини.

— Я иногда угощаю своих пациентов в больнице.

— Угощаешь? — У Логана мелькнуло: а не нарушение ли это правил?

Она пожала плечами.

— Я так и дома делала. В больнице было много детей.

— В педиатрическом отделении?

Она кивнула.

— Но со взрослыми я тоже умею находить общий язык. Кажется, мелочь, но она помогает установить контакт с пациентом.

— Мне кажется, с детьми очень трудно работать.

— Пардон?

Он сказал так тихо, что она не расслышала.

— Я не знаю, но когда я вхожу в палату к детям, вижу маленькие столики и стульчики… — Он как-то слегка сгорбился. — Нет, я не могу даже читать литературу о раке у детей.

Сабрина не сводила глаз с Логана, с интересом рассматривая его.

— Тогда тебе сильно повезло, что мы в институте не лечим детей.

— Да. — Он помолчал, пораженный переменой в ее манере говорить. — Я понимаю, это непрофессионально…

Она отвернулась и посмотрела на поле.

— О, мистер Рипкен берется за биту.

Он почувствовал возбуждение. И тревогу.

— Значит, — подхватил он, — ты очень довольна работой в институте?

— Довольна? — Казалось, ее смутили слова Логана. — Да там, как в средневековом итальянском городе. И мне хочется от всего этого читать Макиавелли.

Логан понимающе рассмеялся.

— Правда.

— Некоторые люди просто ужасны! — Она помолчала. — Я надеюсь, ты с ними не дружишь.

— Нет, мое общение чисто профессиональное.

— Например, Ларсен и Стиллман. Величайшие эксперты по раку яичников и раку груди. Не так ли? А они терпеть не могут женщин. Не любят. Ну как такое может быть?

На поле команда «Ореоли» сгруппировалась, толпа взревела, когда мяч прошел между парой игроков слева.

Логан покачал головой.

— Сам не знаю.

Толпа стихла.

— Даже работа оказалась не такой интересной, как ожидала.

— Я думаю, большинство из нас разочарованы.

— Во Флоренции, где я училась, я специализировалась по эндокринологии, а здесь, — она пожала плечами, не скрывая своего разочарования, — какая польза от моей специализации?

— А я не знал, что ты эндокринолог.

— Да, и очень хороший, — засмеялась она. — К чему скрывать свой талант?

Она приятно смеялась. Он подался вперед.

— Слушай, у меня есть кое-что, что могло бы тебя заинтересовать…

Он вынул странички из кейса и изложил историю болезни Тилли, особенно подчеркнув, что пациент странно реагирует на лекарства, предписанные курсом.

Не отрывая глаз от поля, Сабрина внимательно слушала.

— А ты уверен, что в этом курсе не оговорен побочный эффект?

Он покачал головой.

— Абсолютно. Кто знает, может, это и не имеет никакого отношения к соединению Q? Может быть, это результат самой болезни.

— Знаешь, — сказала девушка, — у меня тоже несколько пациентов на этом соединении, и у одной женщины точно такие симптомы.

— Слабость, головокружение, резкая смена давления?

Она кивнула.

— Ну, может, не в такой степени. Ее врач в Нью-Джерси как-то справлялся с этим. — Она помолчала. — А ты был в библиотеке института? Проверил все по Q?

— Да я только начал. В архивах института собраны потрясающие данные по раку со всего мира. А то, чего нет в библиотеке, можно получить электронным способом. Единственные ограничения для исследователя только те, которые он сам себе ставит. К несчастью, — признался Логан, — я не силен в языках. Я знаю только английский и немного немецкий.