— Ты заплатишь за это жизнью!

Амия не должна была медлить. Нужно было бежать как можно дальше от Шитриты, бежать из Варанаси. Девочка бегом кинулась к самому длинному понтону. Прыгнуть в отчалившую лодку — лучшее, что сейчас можно было придумать. Одни суденышки ежеминутно отплывали от моста, другие занимали их место.

Девочка мчалась, лавируя между приезжими, носильщиками и матросами. Подстегиваемая ненавистью, непалка следовала за ней по пятам. Разозленная преследовательница размахивала трехгранным ножом — такими пастухи у нее на родине закалывали коз.

Девочка и рычащая женщина, потрясающая ножом, бежали прямо на них. Изумление застыло на лице Хирал.

— Это она! — воскликнула Блистательная, указывая на девочку.

Она узнала это лицо, лицо Ганги.

Внезапно Амия остановилась как вкопанная. Прямо на нее через толпу шел человек, у которого ей однажды уже случилось попросить помощи. Он вел за повод лошадь, а рядом с ним шла очень красивая женщина и трое вооруженных мужчин. Она ринулась к нему.

— Да, это она, — повторила Хирал. — Она, — та, что дорога нашим сердцам.

«Дорога нашим сердцам… Но почему?» — спрашивал себя Мишель. И тут он вспомнил. Он вспомнил испуганную девочку, которая в толпе родственников возвращалась оттуда, где сгорели на костре ее родители. Он вспомнил, с какой надеждой смотрела на него эта девочка, думая, что он спасет ее от несчастной судьбы… Это было… это было в Аунраи, к востоку от Варанаси. В тот раз он отвернулся, уехал, и потом пожалел об этом. Горько пожалел. Он думал о том, что мог бы сделать ее счастливой, а Хирал окружила бы ее любовью. И вот она здесь, изнемогающая, преследуемая, похожая на беззащитное животное. Он передал поводья Дхаме, подбежал к девочке и открыл ей объятия. Амия бросилась к нему, и он крепко ее обнял.

— На этот раз я тебя не брошу, — сказал он.

— Она моя! Отпусти ее! Она принадлежит мне! Я ее мать! — взвизгнула Шитрита.

Он презрительно посмотрел на взмыленную непалку, угрожающе размахивающую ножом.

— Ты лжешь! — заявил он. — Ее мать умерла год назад. Я видел ее костер.

Мишель был прирожденным воином: он мог оценить силу противника и степень его решимости вступить в схватку. Эта женщина не умела обращаться с оружием, но готова была броситься в драку, как голодная собака, у которой отняли кость. Она нетвердо держалась на ногах, нож был ей не по руке. И все–таки она была настроена пролить кровь. Кровь маленькой Амии.

Сжав в руках винтовки, Дхама и сикхи готовы были оставить как минимум три дырки в теле этой фурии.

— Нельзя проливать кровь на берегу священной реки, — сказал Мишель. — Это оскорбит Гангу.

Он обращался не только к непалке, но и к своим спутникам. И искренне верил в сказанное. Он уважал богов Индии и чтил места, где они являлись людям. Уважал верования людей, в чьем окружении прожил столько лет. В мире существовало множество сил, гнев которых не стоило вызывать.

— Опусти нож, — тихо попросил он, прижимая Амию к себе. — Из уважения к душам тех, кого поглощает огонь.

Рука женщины задрожала, глаза округлились. Ему почти удалось ее убедить. Нет, это была только видимость: словно пантера, она прыгнула вперед так быстро, что ни Хирал, ни мужчины не успели ничего сделать.

Амия закричала. Удар предназначался ей. Мишель, прижав к себе девочку, крутнулся на месте, и, словно бык, от которого увернулся тореадор, Шитрита встретила на своем пути лишь пустоту. Нож ее рассек воздух. Увлекаемая собственным весом, она не смогла ни остановиться, ни удержать равновесие.

Она перецепилась через швартовы, споткнулась о закраину понтона, ударилась о корпус стоящего тут же суденышка и исчезла в темной воде.

Шитрита погрузилась в желтоватый мутный мир реки. Она не умела плавать, а в этом месте глубина достигала трех метров. Непалка коснулась илистого дна, оттолкнулась пятками, вынырнула на поверхность и попыталась уцепиться за сваю. Но дерево было скользким и покрытым водорослями. Пальцы ее раз за разом соскальзывали.

— Ганга! — позвала она.

Вода попала ей в рот, заполнила легкие. Разгневанная богиня утопила семерых своих сыновей. Без зазрения совести она поглотила и эту женщину, пытавшуюся смешать кровь девственницы со слезами самого Шивы.

Они ничего не могли сделать. Мишель готов был прыгнуть в воду, чтобы спасти несчастную, но Амия, как могла, старалась ему помешать. Непалка утонула на глазах у равнодушной толпы. Отныне ее тело будет плыть вместе с телами тех, кто не заслужил права на достойные похороны.

Маленькой девочке многое придется объяснить…

Глава 40

Мишель помог Амии сесть позади себя на лошадь. Девочка крепко ухватилась за него, прижалась щекой к его спине. Хирал ехала рядом, глядя на нее с состраданием. Блистательная видела в Амии себя в том же возрасте. В одиннадцать лет она была неуверенной в себе и всего боялась. Гуру принесли ее в жертву, сделав проституткой в храме Шивы. Хирал лишилась девственности в семь лет. Ужасное воспоминание, похороненное в самых глубоких тайниках памяти, теперь вернулось — мужчина, раздавливающий и удушающий ее своим весом; рана; кровь между бедер; запах благовоний, смешанный с запахом пота… Она сумела преодолеть отвращение, потому что любила Шиву. Танец спас ее, и мужчины стали преданными рабами ее талантов. Потом в ее жизни появился Мишель, она познала его любовь. В его объятиях она очистилась, стала полноценной

женщиной. Его ровней. Появление этой девочки — благословение богов, Ганга послала им Амию. Отныне в их жизни открылись новые перспективы. Теперь у них с Мишелем была девочка, которую нужно воспитывать и защищать. Ей очень хотелось расспросить Амию, узнать все о ее жизни. Особенно волновал Хирал вопрос, как малышка оказалась в Варанаси.

— Где ты жила все это время, Амия?

Вопрос был задан в прошедшем времени: Хирал чувствовала, что у девочки больше нет дома, что она ненавидит то место, куда служанка непалка хотела ее отвести.

— Там! — ответила Амия, пальцем указывая на вычурные крыши дворца.

— В этом дворце? — удивилась Хирал.

— Да.

— В каком дворце? — обеспокоенно спросил Мишель, поворачиваясь в седле.

— Во дворце принца Ранги.

— Принца Ранги? Черт! — выругался он. — Следуйте за мной!

И он направил коня по дороге, уходившей в противоположную от дворца сторону.

— Что случилось?

Два сикха не понимали, что происходит. Им поручили отвести Мишеля, Хирал и Дхаму к принцу Варанаси, который, в свою очередь, должен был переправить их по безопасным дорогам в Лахор.

— Мы не поедем во дворец.

— Почему?

— Чтобы не подвергать опасности жизнь Амии.

Он, ничего не зная наверняка, предчувствовал, что Амию ждет ужасная участь, если они привезут ее к принцу.

— Давай поедем к моим, — предложил Дхама.

— К твоим? — переспросила Хирал.

— К тибетцам. Никто не придет за нами туда.

Развалинами ступы1 было отмечено место, где когда–то проповедовал принц Гаутама, который после длительной медитации под баньяном достиг просветления и стал Буддой. Вдали от нескромных взглядов, в одном из бедных домов, меж которыми ходили туда и сюда одетые в темно–красные одеяния жрецы, Амия рассказала своим спасителям, как она оказалась в Варанаси, и о том, что Три–Глаз а продала ее Ранге. Она поделилась с ними своими страхами и отчаянием, которые испытывала, живя во дворце.

— Он хотел сделать из меня девадаси…

Это признание потрясло Хирал. Пальцы Блистательной сжались в кулак. Она знала, что скрывается за этим словом, означавшим «прислужница бога» — проституция, лишения, телесные мучения и венерические болезни. Маленькие девочки, полностью подчиненные диктату гуру, нередко умирали. Она прошла через весь этот кошмар, и даже теперь, вспоминая о детстве, содрогалась от стыда и ужаса. Но ей повезло, очень повезло. Сердце Хирал сжалось, когда она едва слышно спросила:

— А ты… ты… Ты еще девственница?