— Давайте будем точными, Миша. Открыть счет на ваше имя я не обещал.

— То есть как это не обещали?

— Так. Я лишь сказал, что в стамбульском офисе Зираат-банка будут лежать принадлежащие вам девяносто тысяч долларов. Эти девяносто тысяч долларов и сейчас лежат там. В целости и сохранности.

— Лежат, но на вашем счете. Только что в банке мне сказали, что открытый вами на мое имя кредит отменен.

— Не отменен, а всего лишь приостановлен.

— Какая разница?

— Разница есть, и немалая. К тому же, Миша, поймите: открыть счет на ваше имя в Зираат-банке тогда, в Одессе, мы не могли просто физически. Ведь в тот момент мы оба с вами находились не в Стамбуле. А для открытия счета нужно присутствие в центральном офисе банка хотя бы одной стороны. Из тех, с которыми открытие этого счета связано. Я был абсолютно уверен, что вы это понимаете сами.

«Будь он проклят, — подумал Миша. — Эта скотина пытается вешать мне лапшу на уши сейчас, когда он уже меня кинул. И ничего с ним не сделать!»

Помолчав, Миша спокойно сказал:

— Хорошо. В таком случае можно поинтересоваться: почему вы приостановили мне кредит?

— Это уже другой разговор. Совсем другой. Сейчас объясню.

С полминуты Масуд молчал. В трубке снова раздались звуки, напоминающие шуршание бумаги. Наконец раздалось:

— Поймите, дорогой, ваш кредит я приостановил лишь по одной причине: хочу продолжить наши деловые отношения. Только поэтому, поверьте.

— Понятно. — Миша попытался сообразить, что может стоять за этими словами. — Ладно, я не против. Только поясните — какие именно деловые отношения?

— Те же, что и были. Вы сдали мне один камень. Я же хочу, чтобы вы сдали мне и остальные. Все пять. Которые у вас остались.

«Масуд знает про камни, — подумал Миша. — Знает. Вот только — кто мог ему стукнуть? Фима? Пожалуй. Ведь именно ему я заказал шесть фальшивок. Но если так, какая же Фима паскуда! Так дешево продать меня. И главное — зачем?»

— Миша, вы слышите меня? — спросил Масуд.

— Слышу, Масуд, слышу. Вот только никак не пойму, о чем вы толкуете.

— Миша, тут понимать нечего. Сдайте мне остальные пять камней. И все. За них я заплачу вам полмиллиона. Плюс девяносто тысяч, которые, как говорится, уже ваши. По-моему, это нормально.

«Как бы не так, нормально, — подумал Миша. — Полмиллиона за пять таких камней — чисто фраерская цена». К тому же он лучше удавится, чем сдаст камни этой гниде, устроившей ему такую подлянку.

— Масуд, простите, но я в самом деле не пойму, о чем вы говорите. У меня был один камень, я вам его сдал. Относительно остальных камней, о которых вы говорите, вас просто дезинформировали. У меня ничего больше нет.

— Миша, я знаю точно: у вас было шесть камней. Один вы сдали мне. Значит, осталось пять. Послушайте моего совета: сдайте их мне. Клянусь, здесь, в Стамбуле, это будет для вас самый лучший вариант.

«Сучара поганая, — подумал Миша, — он еще указывает, какие варианты будут для меня лучшими здесь, в Стамбуле». Покосившись на хозяина кофейни, сказал:

— Масуд, пяти камней, о которых вы толкуете, у меня сейчас нет. Но раз вы так хотите получить эти камни, я попробую их достать.

Но давайте условимся: говорить с вами на эту тему я буду только после того, как мои девяносто тысяч будут переведены с вашего счета на мой. Только после этого.

В мембране раздалось несколько приглушенных слов по-турецки. Похоже, Масуд разговаривал с кем-то, сидящим рядом. Наконец сказал в трубку:

— Это пустой разговор. Вообще, мне кажется, вы так ничего и не поняли. Поймите простую вещь: я хочу купить у вас все шесть камней. Вы понимаете? Именно из-за этого я и приостановил выплату вам кредита. Но как только мы найдем общий язык, кредит тут же будет восстановлен. Обещаю вам. А сейчас простите, я и так ради вас прервал важный разговор. Мой телефон вы знаете. Звоните.

Услышав частые гудки, Миша положил трубку. Не удержавшись, выругался последними словами. Весь его расчет строился на этих девяноста тысячах долларов. Кроме того, он надеялся, что Масуд поможет ему найти здесь, в Стамбуле, хорошую клиентуру. Теперь же ясно: все его надежды рассыпались в прах. Он остался ни с чем.

«Ладно, — решил в конце концов Миша, — раз попал в дерьмо, надо попытаться из него выбраться. Проколы у меня случались и раньше, но я всегда выпутывался из трудных положений. Значит, выпутаюсь и на этот раз».

Кофейня по-прежнему была пуста. Усевшись за ближний столик, Миша попросил у хозяина кофе. Прихлебывая из чашечки, в конце концов пришел к выводу: вполне возможно, Фима здесь и ни при чем. Ведь история с этими шестью алмазами, подарком шаха, могла быть известна не только ему — от Фарта. Масуд долго ошивался в Одессе и вполне мог выйти на Фарта и на ту же Лену самостоятельно. И, услышав звон об алмазах шаха, а затем получив один алмаз, сделать собственные выводы. Так что, может, Фима и не собирался его предавать.

Эта мысль несколько успокоила. Посидев немного, он подумал: «Надо найти в Стамбуле кого-то, кто смог бы оказать мне поддержку. Любую, пусть самую маленькую. Ведь здесь я абсолютно один. На Луку расчета нет. При сложившемся раскладе он не помощник. Девушки же, наоборот, вместо помощи могут принести только лишние трудности».

Понаблюдав, как хозяин кофейни методично меняет местами турочки, Миша вдруг вспомнил, что Гурген дал ему визитную карточку своего человека в Стамбуле. При этом сказал, что этот его знакомый — мужик весьма и весьма крутой. Настолько крутой, что якобы может в Стамбуле все. К тому же, вспомнил Миша, Гурген предупредил его: этот его знакомый прекрасно говорит по-рус-ски.

Вытащив бумажник, Миша разыскал визитную карточку. Она была двусторонней: с одной стороны текст был написан на турецком языке, с другой — на английском. Вглядевшись, Миша прочел: «Юсиф Самед-оглу». Посмотрел на телефон. Уловив его взгляд, хозяин показал жестом: звоните. Подойдя к телефону и набрав указанный в визитке номер, Миша долго прислушивался к длинным гудкам. К телефону никто не подходил, и он хотел было уже нажать на рычаг, когда почувствовал, что трубку наконец-то сняли. Однако, судя по тому, что в мембране слышался лишь приглушенный фон, тот, кто снял трубку, говорить почему-то не хотел.

Выждав для верности несколько секунд, Миша сказал:

— Алло! Извините, мне нужно поговорить с господином Юсифом Самед-оглы! Алло? Вы слышите меня?

После некоторой паузы в трубке раздалось несколько резких слов по-турецки, и трубку тут же положили. При этом Миша подумал: «Слова, сказанные в трубку, очень напоминают ругательства».

Прислушиваясь к раздававшимся на том конце провода частым гудкам, он попытался сообразить, что все это могло значить. В общем-то ничего особенно страшного не случилось. В том, как повел себя человек на том конце провода, нет ничего необычного. Люди довольно часто ведут себя именно так, скажем, если ждут не очень приятного звонка. А может быть, этому человеку просто не понравилось, что он говорил по-английски. Ладно, нужно все сделать для того, чтобы дозвониться до Юсифа. Сейчас это его единственный шанс.

Показав визитную карточку хозяину кофейни, Миша сказал:

— Мне нужно поговорить с Юсифом Самед-оглы, но я не говорю по-турецки. Пожалуйста, вызовите его для меня, я заплачу.

Хозяин взял визитную карточку и двадцать долларов; быстро спрятав бумажку, спросил по-английски:

— А как вас зовут?

— Николай, я из России.

— Понял.

Набрав номер и дождавшись отзыва, хозяин кофейни быстро заговорил по-турецки. Кажется, ему сразу же пришлось вступить в спор. Во всяком случае, его голос то и дело менял интонацию. О чем он говорил, Мише оставалось только догадываться. Наконец, расплывшись в улыбке, протянул трубку Мише.

— Алло? — сказал Миша, взяв трубку. — Простите, мне нужен Юсиф Самед-оглы.

Низкий голос с далеко не приветливыми интонациями отозвался:

— Это я. Кто со мной говорит?

— Меня зовут Коля. Вам должен был сообщить обо мне Гурген из Москвы.