Я остановилась и снова заплакала.

– Ты вообще не можешь идти? – спросил Арон.

– Не могу, ты же видишь.

Он подумал минутку, потом достал мобильный телефон и позвонил куда-то.

– Я заказал такси, – сказал он, закончив разговор. – Оно сейчас подъедет.

Всё, ловушка снова захлопнулась. Моя рождественская сказка так и осталась сказкой.

Я была в отчаянии, я не хотела возвращаться, я не могла больше быть рабыней!

– Эй, ты что опять ревешь? – услышала я голос Арона. – Я сбегаю в аптеку, как только вернемся домой.

Домой! Для меня это была тюрьма. Нет, хуже тюрьмы!

– У меня больше нет сил, – прошептала я.

– Нет проблем, по пути остановимся, и я куплю тебе таблетки, – Арон истолковал мои слова по-своему. – У них в Швеции отличные таблетки, они быстро помогают, почти сразу.

Я продолжала реветь. Свобода была так близко, всего в квартале от меня, и все-таки она оказалась недостижимой.

– Тебе не придется принимать клиентов сегодня, – пытался утешить меня Арон.

Я была не в состоянии отвечать. Я только плакала.

Такси подъехало через несколько минут, Арон помог мне сесть и попросил шофера остановиться у ближайшей аптеки.

Я сидела и непрестанно плакала. Почему я так не вовремя заболела, что не могла даже идти? Почему мир так несправедлив?

Почему?

В борделе дела шли полным ходом. Арона заменял Радик, на кухне сидел клиент, дожидавшийся своей очереди, Татьяна и Ольга, как всегда, пахали.

– Надо положить ее в отдельную комнату, – сказал Арон Радику, вышедшему в прихожую. – Она заболела.

– Да, ты прав, – рассмеялся Радик, – ей и вправду нужна отдельная комната. Клиент ее уже ждет.

– Я же сказал, что она больна, – заорал Арон. – Она может всех заразить.

– Я не боюсь заразиться, – заявил швед, появляясь из кухни. – Я просто посижу с ней некоторое время. Я заплачу за это.

Я удивленно посмотрела на него сквозь слезы. Это был Лейф. Тот самый Лейф, на которого сегодня рассердился Марат. Внезапно все звуки исчезли. Я впала в прострацию. Ничего в моей жизни не изменится, ничего… Попавшие в ад не возвращаются. Значит, такая моя судьба.

Я медленно прошла в свою комнату и, не снимая Татьяниной куртки, опустилась на кровать.

Лейф зашел следом и закрыл за собой дверь. Потом он взял стул и уселся рядом с кроватью.

– Прими свое лекарство, Наташа.

Я взглянула на него. В одной руке он держал стакан с водой, в другой – две таблетки. В его глазах светилось сочувствие. А я и не знала, что он говорит по-русски.

– Пожалуйста, выпей. Тебе сразу станет лучше.

– Я не хочу, чтобы мне стало лучше, – ответила я. – Я хочу умереть.

– Почему? – спросил он удивленно. – Скоро Рождество, и я купил тебе подарок.

Он достал из кармана маленький сверток, перевязанный золотистыми нитями.

– Это тебе тушь для глаз.

Я заплакала, я не просто заплакала – я зарыдала. Все мое тело затряслось в конвульсиях. Я не могла остановиться. Я плакала, как маленький ребенок, к которому наконец вернулся отец и принес с собой подарок. А между тем я не была ребенком, я была шлюхой, а Лейф не был моим отцом. У меня вообще никогда не было отца.

– Ты не хочешь принять от меня подарок? – озабоченно спросил он. – Я специально выбирал его для тебя. Я думал, ты будешь рада.

– Мне не надо подарков, я хочу умереть, ты понимаешь? – выдавила я из себя сквозь рыдания.

– Но почему?

Я не знаю, что на меня нашло, но я начала рассказывать обо всем, что со мной произошло.

Я рассказала про Сергея и бабушку. Я рассказала про Трудолюбовку и институт, в который не поступила. Я рассказала про Марата и Эвелину. Я рассказала, что меня продали за тысячу долларов Марату. Я рассказала также, что Эвелину, скорее всего, убили. Я рассказала про баню, где мы жили, про Оксану, про Леандра и про большую собаку, которая стерегла нас.

Лейф слушал меня не прерывая. Его лицо постепенно каменело, по нему трудно было прочесть, что он думал.

– Ты мне не веришь? – спросила я его. Он помедлил с ответом.

Меня охватила паника. Вот сейчас он пойдет к Арону и выложит все ему. Потом придет Марат и убьет меня.

И зачем только я это сделала? Зачем я доверилась совершенно постороннему человеку, мужчине? Зачем?

– Пожалуйста, Лейф, – заплакала я снова, – не говори ничего Арону. Я боюсь. Он придет и убьет меня. Пожалуйста, Лейф!

– Я ничего никому не скажу, – твердо сказал он.

– Правда? Это будет лучшим рождественским подарком для меня, – сказала я, взяла его руку и поцеловала. – Спасибо, Лейф.

В дверь постучал Арон:

– Полчаса прошло. Либо ты уходишь, либо платишь еще.

– Я пойду, – ответил Лейф.

Он нагнулся и поцеловал меня в лоб:

– Обещаю помочь тебе.

Лейф ушел, а я спряталась под одеяло. Температура не спадала, меня знобило. Я лежала и дрожала всем телом и думала, что скоро отдам концы.

Сквозь пелену я слышала, как пришел Марат и стал, как обычно, орать. Но мне было все равно. Приходила, кажется, Татьяна и давала мне таблетки. Она о чем-то спрашивала меня. Но я не отвечала. Через какое-то время я провалилась в сон.

Разбудили меня громкие мужские голоса. Я испугалась. Уже несколько раз случалось, что клиенты ссорились между собой и даже дрались. Неужели Ольга по недомыслию вляпалась в какое-то дело, подумала я?

Вдруг моя дверь распахнулась, и я увидела полицейских в форме. За ними маячило бледное и испуганное лицо Марата, потом мимо дверей провели Радика с заведенными за спину руками. Что-то кричали Татьяна и Ольга. Лица мелькали передо мной, как в калейдоскопе, но у меня не было сил сконцентрироваться.

Постепенно до меня дошло, что Лейф позвонил в полицию. Мелькнула мысль, что я теперь попаду в тюрьму, но и это было облегчением.

Наконец кошмар прошел.

Наконец он закончился.

Наконец-то.

Я заплакала. Столько, сколько я проплакала в течение этих суток, я никогда в жизни не плакала. Но в этот раз я плакала от счастья.

Эпилог

С тех пор как полиция нагрянула в квартиру рядом с «Глобусом», прошло два года.

Причиной облавы послужил анонимный телефонный звонок. Во время облавы были изъяты оружие и наркотики, а также деньги, очень большая сумма.

В квартире в момент облавы находились трое мужчин. Один из них имел вид на жительство в Швеции, но шведским гражданином не был. Двое других являлись гражданами прибалтийской страны.

Также в квартире находились три женщины. Младшей из них было шестнадцать лет, второй – восемнадцать, третьей – двадцать. У женщин отсутствовали документы, удостоверявшие их личность. Паспорта, найденные в квартире, оказались фальшивыми.

Восемнадцатилетняя женщина была серьезно больна, впоследствии ей оказали медицинскую помощь.

Все три женщины подвергались избиениям. На различных участках тела у них были обнаружены синяки.

Двое из мужчин, содержавших нелегальный бордель, получили необычно большие тюремные сроки. Третий был осужден на более мягкий срок. Преступления были доказаны благодаря свидетельским показаниям женщин, жертв работорговли.

Наташу на самом деле зовут иначе. Ей пришлось сменить фамилию, так как она до сих пор опасается мести. Когда я встретила ее в Петербурге, она выглядела как обычная студентка: длинные волосы, завязанные в хвост, не накрашена, одета в джинсы и куртку. Наташа производила впечатление веселой и открытой девушки. И все же глаза у нее были грустными. Она училась на психологическом факультете университета.

– Выбор для меня был естественным, – сказала она мне. – После всего того, что мне пришлось испытать, путь к нормальной жизни мне помогла найти доктор. Я ей очень благодарна за все, что она для меня сделала. И я хотела бы помочь другим девушкам, которые оказались в ситуации, аналогичной моей. А их много, я это знаю.

На руке у Наташи я увидела шрам. После того как она вернулась на родину, она пыталась покончить жизнь самоубийством.