Судя по его прыжкам, по его бегу то вперед, то назад, пес будто понимал, что девушка идет на встречу с Консьянсом. Да он и действительно это знал, иначе не был бы так радостно возбужден.

Мариетта прошла уже около половины льё, и ей казалось, что нет ничего более легкого, чем идти вот так целый день, когда вдруг услышала за спиной у себя голос.

— Эй, Мариетта! — окликнули ее.

Мариетта обернулась и увидела повозку; уже несколько минут она слышала за спиной стук ее колес; в те времена дилижансы были редкостью, и поэтому хозяин повозки доставлял людей из Виллер-Котре в Суасон.

— А, это вы, господин Мартино? — отозвалась Мариетта.

— Конечно, я… И куда это вы держите путь, прекрасное дитя?

Мариетта подошла к повозке, оперлась о ее борт и рассказала вознице и четырем его пассажирам о причине и цели своего путешествия.

Сначала пассажиры нетерпеливо слушали девушку, остановившую их посреди дороги, но затем мало-помалу нетерпение уступило место интересу.

Впрочем, Мартино, возвышавшийся на своем сиденье, был здесь таким же абсолютным хозяином, как капитан корабля на своем мостике, и на самом деле у пассажиров не было причин для беспокойства: Мартино рассчитывал шаг своей лошади так, чтобы с учетом остановок для ее отдыха она покрывала за четыре часа шесть почтовых льё, отделявших Виллер-Котре от Суасона.

Похоже, рассказ девушки заинтересовал возницу еще живее, чем его пассажиров, поэтому, как только Мариетта закончила свою историю, он сказал:

— Эх, прекрасное дитя, не стоит так себя утомлять, как это делаете вы, направившись пешком Бог знает куда.

— Но, — улыбнувшись, ответила девушка, — мне поневоле приходится идти пешком, господин Мартино, ведь повозки у меня нет.

— Э, черт возьми, это не так: повозка у вас есть.

— Это какая же?

— Моя, черт побери!

Мариетта отступила.

— Вы смеетесь, господин Мартино, — сказала она. — Вы прекрасно знаете, что я не так богата, чтобы ездить в повозке: вы берете по сорок су с пассажира, а у меня всего-то тридцать франков на то, чтобы разыскать Консьянса и вернуться с ним в Арамон; вот ему-то, наверное, и потребуется ехать в повозке, а не мне… Впрочем, у вас и так много пассажиров.

— А кто вам говорит об оплате, прелестное дитя? Об этом, слава Богу, и речи нет, а что касается места, то в самой повозке и в самом деле уже все занято, зато найдется местечко на сиденье… я потеснюсь. К тому же, — добавил Мартино весьма галантно, — не так уж неприятно, когда тебя потеснит хорошенькая девушка, вроде вас.

— Благодарю, господин Мартино, — ответила Мариетта, делая шаг в сторону от повозки.

— Да садитесь же! — настаивал возница. — Прошу, без церемоний, дитя мое. Хотите ли вы увидеть Консьянса как можно скорее?

— О да! — воскликнула девушка.

— Вот и хорошо, я доставлю вас в Суасон не позднее одиннадцати утра; повозка моя уютна, словно колыбелька, так что вы не утомитесь. Если вы не захотите задержаться в Суасоне, никто вам не помешает: перекýсите со мной и дальше пойдете своей дорогой. Кто знает, может быть, вы захотите переночевать в Шавиньоне или даже в Этувеле, а послезавтра утром увидите вашего доброго друга, вместо того чтобы встретиться с ним на день позже. Это чистых двадцать четыре часа выигрыша! Что вы на это скажете, красавица?

— Соглашайтесь же! — стали уговаривать девушку пассажиры, кто из интереса к ней, кто в надежде тронуться снова в путь, как только Мариетта устроится на сиденье.

— Ей-Богу, — откликнулась Мариетта, — вы мне от всего сердца предлагаете такую милость, господин Мартино, что у меня появилось большое желание принять ее.

— Вперед, хоп! — поторопил девушку Мартино; он взял ее за руку и помог взобраться на сиденье, не обращая внимания на слабеющие попытки противиться ему.

Наконец Мариетта, раскрасневшаяся от смущения, села рядом с возницей.

— Ну вот! — сказал Мартино. — А теперь в путь, кляча!

И, нахлестывая лошадь, он погнал ее дальше.

Как и обещал Мартино, в одиннадцать утра повозка его уже стояла у городских ворот Суасона. Охраняли их русские солдаты, но у Мартино, имевшего патент возницы, был безупречно оформленный пропуск, так что Мариетте не понадобилось предъявлять свой.

Бедняжка никогда еще не видела столь большого города. Его закрытые ворота, опущенная заградительная решетка, орудия, установленные на валах, часовые с оружием в руках — все это сначала устрашало Мариетту, но при мысли, что прежде ей предстояло пройти через все эти препятствия совсем одной, она только порадовалась тому, что приняла предложение Мартино.

Возница остановился в гостинице «Три девственницы». Там знали обычное время его прибытия — от одиннадцати до половины двенадцатого утра. Таким образом, его, как всегда, ждал готовый завтрак.

Старинная народная поговорка, не признаваемая, однако, истинными гастрономами, гласит: «Если есть еда для одного, ее хватит и на двоих».

В гостинице к г-ну Мартино относились столь благожелательно, что его завтрака хватало не только на двоих, но и на троих. Возница пригласил девушку за полностью сервированный стол. Та сначала отказывалась, но в конце концов приняла приглашение, села за стол и охотно поела; так же поступил и Бернар, в похвалу ему будет сказано.

Покончив с завтраком, возница сказал Мариетте:

— Оставайтесь здесь, мое прелестное дитя, а я позабочусь о вас.

И, слегка кивнув ей, он вышел.

Что означало обещание позаботиться о ней, Мариетта не знала.

Но через четверть часа всё разъяснилось.

Мартино возвратился, и лицо его сияло радостью.

— Пойдем, — сказал он, — дело улажено, и завтра мы увидим нашего друга Консьянса.

— Каким образом? — обрадованно спросила Мариетта.

— О, это очень просто, — отозвался Мартино. — Я нашел славного малого, моего старого знакомого, возницу из Шавиньона. Он приехал продавать свои овощи на суасонском рынке и возвращается порожняком. Он бросит в повозку две-три охапки соломы, чтобы было на чем сидеть, и возьмет вас с собой. В три часа вы будете в Шавиньоне. Вы прекрасно отдохнете в хорошей постели, которую приготовит вам его жена, а завтра на заре, свежая и бодрая, вы отправитесь в путь. Это означает, что из пятнадцати льё вам придется пройти пешком не более четырех-пяти.

— Ах, господин Мартино, тысяча благодарностей! — сказала Мариетта со слезами на глазах.

— Да не за что, — отозвался возница, щелкнув пальцами. — Честное слово, если бы Бог не выказывал милосердия к хорошим людям, то зачем он нужен?

— И когда мы отправляемся? — спросила Мариетта.

— Пойдем, — сказал Мартино.

Они вышли, а впереди них побежал Бернар: подкрепившись и отдохнув, он был явно не прочь пуститься в странствие.

Приятель Мартино оказался добродушным толстяком, продававшим летом артишоки, а зимой — капусту и морковь.

Он встретил Мариетту уже посвященным в курс дела и потому торопился поскорее добраться домой, чтобы юной девушке не пришлось проделать пешком лишних четыре-пять льё.

Мартино и зеленщик обменялись несколькими словами. Затем зеленщик, чей округлый живот и пухлые щеки дали повод называть его Толстым Шарлем, без церемоний пригласил Мариетту сесть поскорей в его тележку, так как, пояснил он, его ждала жена по имени Жавотта, а он не заставил бы Жавотту томиться ожиданием даже ради самой прекрасной на свете девушки.

Упрашивать Мариетту не пришлось. Она протянула г-ну Мартино руку и легко села в повозку, а Бернар, встав на задние лапы, заглянул сквозь ее решетчатую стенку, словно хотел убедиться, хорошо ли устроилась его хозяйка.

Видно, проверка его удовлетворила, так как он снова стал на все четыре лапы и принялся радостно повизгивать.

— Эге, — сказал толстяк, — да у вас такой спутник, что его не удержишь, если кому-то вздумается повысить на вас голос!

— Да кто бы стал оскорблять такую бедную девушку, как я, господин Шарль?

— Не скажите, — глядя на нее, возразил возница, — не очень-то доверяйтесь людям вечером на большой дороге, где полно негодяев из разных краев.