— Не знаю! Я не могу трезво мыслить, когда ты так давишь на меня.

— Разве я на тебя давлю?

Нет. Ты не просто давишь. Ты воскрешаешь ненужные желания, а я не могу с ними справиться. По крайней мере, когда ты сидишь так близко.

— Неужели? — спросил он и нежно провел рукой по ее щеке.

— Нет, — сказала она, смущенно заморгав. — Просто я смущена, вот и все.

— Прекрасно могу это понять, — последовала еще одна пауза, а затем Паоло бодро добавил: — У нас есть общая цель, разве мы не можем найти пути для совместной деятельности?

Подавив проблеск надежды, она устало вздохнула.

— А что конкретно ты можешь предложить, Паоло?

— Ты даешь мне один год. Разбираешься со своей работой и переезжаешь жить сюда. Со мной.

— С тобой? Хочешь сказать, в этом доме?

— Именно. Сейчас я владею домом, но ради детей я куплю виллу на окраинах Рима. Хорошенькое местечко с садом, расположенное вблизи от того места, где они жили с родителями. Пусть у них будет возможность ходить в ту же школу и дружить со своими друзьями. Иными словами, я бы приготовил дом для них — и для тебя.

— Хочешь сказать, мы сможем ужиться все под одной крышей?

— Почему бы и нет?

— Потому что твой отец не позволит сделать этого!

— Отец не может диктовать, что мне делать, Кэролайн. Я уже взрослый парень!

— Возможно, но он никогда не простит тебе, что ты занял мою сторону.

— У него нет иного выбора: только принять тебя, хотя бы и в качестве моей жены.

— Предлагаешь мне выйти за тебя замуж?!

— Да, — сказал он преспокойно, словно бы предложение о замужестве было самой заурядной вещью, с которой сталкиваешься каждый день.

— Но ты ведь не любишь меня.

— Так же как и ты. Но зато мы любим детей. Значит, стоит попытаться дать им все то, чего они лишились: дом, двух любящих их людей и нормальные условия для жизни.

— Фиктивный брак? Не бывать этому, Паоло!

— Этого я бы тоже не хотел. Такие семьи долго не существуют.

Кэлли уже не могла выдерживать официальный стиль разговора и пустилась во все тяжкие:

— Предлагаешь нам спать вместе?

С неподражаемым апломбом он выпалил:

— А почему бы и нет? Признаю, любовь в юные годы прекрасна своей непосредственностью, но и у взрослых есть свои забавы и приятные моменты. Может возникнуть связь попрочнее, чем просто физическое влечение.

— А что, если этого не произойдет?

— Тогда останемся друзьями. Именно поэтому я прошу тебя дать мне год. Если мы поймем, что не можем так жить, разрешим это дело иначе. А дети хотя бы на какое-то время почувствуют себя уютно, находясь среди людей, которые их любят. Да и ты познакомишься с ними получше, а они узнают тебя.

— С этим я согласна. А что касается другой стороны дела… интимной…

— Я все прекрасно понимаю, Кэролайн, поэтому не прошу твоего ответа сегодня. Я всего лишь сделал предложение и прошу тебя подумать над ним.

Ей бы с радостью вцепиться в это предложение обеими руками, но его холодный, расчетливый тон смутил ее и остудил весь энтузиазм.

Помолчав, Кэлли сухо проговорила:

— Хорошо, я подумаю.

— Отец решил, что мы должны остаться здесь на неделю, но я думаю, надо продлить этот отдых еще на вторую. За это время ты смогла бы принять решение, правда?

— Надеюсь, мне не потребуется столько времени.

— Но если ты согласишься — на что я очень надеюсь — дополнительное время позволит детям привыкнуть к мысли о том, что их ожидает новая жизнь в новой семье. А когда решение будет принято окончательно, мы сможем вернуться в Рим и сосредоточиться на поисках дома.

— Это разумно, — согласилась она.

— Что-то вы долго гуляли, Паоло, — сказала его мать, выходя на террасу, где он стоял, прислонившись к перилам лестницы и потягивая бренди. — Твой отец уже лег спать.

— А ты почему не спишь, мам? — спросил он заботливо, заметив, что под халатом у нее ночная рубашка, а на ногах тапочки.

— У меня слишком тревожно на душе, сынок. Во-первых, Кэролайн сказала, что заберет детишек в Америку…

— Да, и мы ожидали этого от нее. Так чего волноваться-то?

— Ожидать-то мы ожидали, но я чуть не сошла с ума, когда услышала эти слова от нее самой. К тому же вы сразу ушли из дома, а близнецы сидели на крылечке, обнявшись, и тосковали. Понимаешь, они слышали наш разговор.

— Да, отец постарался на славу. Возможно, его было слышно даже на другом конце фазенды. Тебе удалось их успокоить?

— Я пыталась, но… Малыши хорошо знают английский и поняли каждое слово, которое сказала Кэролайн. Они думают, что ее решение разрушит их жизнь.

Она покачала головой. Да… смерть Эрманно сказалась на матери больше, чем на других, подумал Паоло. Седины в ее волосах прибавилось, и походка стала какой-то неуверенной.

— Кэролайн заняла невозможную позицию. Конечно, она по-своему любит детей, поэтому для нее их жизнь тоже многое значит. Но ведь силой она не заберет их в Америку, нет?

— Да не волнуйся ты так. Конечно, близнецы и правда наполовину американцы, как и сказала Кэролайн, но сердцем они все равно итальянцы. Кроме того, у них тоже есть право голоса, они уже способны решать самостоятельно.

— Господи, да как же нам быть?

— Я уже кое-что придумал — так все будут счастливы.

Мать подошла к сыну и с надеждой заглянула ему в лицо.

— И что же ты придумал?

— Тебе придется чуть-чуть подождать. Скоро я все расскажу.

Идея этого брака пришла к нему неожиданно, как гром среди ясного неба. Возможно, сам Господь внушил ему эту мысль через своего ангела-хранителя. Или это действительно было самое разумное решение. А может быть, еще у него была вина за то, что он тогда взял ее невинность и оскорбил равнодушием?

Глубина собственных чувств мучила Паоло безмерно, и это его пугало. Тогда, в восемнадцать, она была молоденькой девушкой, полной радости жизни. Она заслуживала лучшего человека, и поэтому Паоло сразу разорвал с ней всякие отношения.

Теперь же Кэролайн стала блестящей женщиной. И Паоло вдруг увидел, насколько пуста его жизнь. Он понял, что хочет семью и детей, чего раньше для него не существовало даже в помыслах.

Дети, брак, семья, дом — все это приобрело другое звучание. А был-то всего лишь один-единственный поцелуй. И он так все изменил в его мировоззрении. Вдруг эти вещи стали для него желанными.

Конечно, он не отец близнецов, а Кэролайн не их мать, однако так сложилась ситуация, что они оба вынуждены заменить родителей этим детям. И для него это тоже надо принять и понять. Он еще не свыкся с этой мыслью, ему трудно было отказаться от одинокого образа жизни и стать совсем другим.

— Мама, тебе надо попытаться уснуть, — сказал Паоло и, взяв Лидию за руку, повел ее домой. — Ты измучена.

— Как я могу спать, когда в семье творится неладное?

— А ты уповай на Господа Бога, пусть все идет своим чередом. Отложи все свои заботы, да и я постараюсь все уладить.

Мать медленно стала подниматься по лестнице, держась за перила. Как же она постарела! Она тяжело дышала, и былая легкая поступь сменилась тяжелой походкой. Никогда Паоло не было так жаль свою мать.

Он помог ей добраться до постели и оставил ее одну.

Возвращаясь обратно, Паоло услышал вдруг слабый вздох. Кажется, он шел из комнаты Джины, располагавшейся в конце коридора. Он подумал, что это ему почудилось, однако вздох раздался во второй раз, и тогда Паоло заглянул в комнату девочки. У ее кровати стояла Кэролайн и гладила девочку по голове.

— Тише, дорогая, — шептала она. — Это был всего лишь плохой сон. Теперь же все хорошо.

— Хочу, чтобы пришла моя мама, — рыдала та.

— Твоя мама сейчас на небесах, но я же рядом с тобой, — утешила ее Кэролайн. — Я никогда вас не брошу.

Увидев в дверях Паоло, Джина оттолкнула Кэлли и протянула руки к нему.

— Уходи! — закричала девчушка Кэролайн. — Не хочу тебя, хочу моего дядю Паоло.

Кэролайн прижала руки к груди, как будто ее ударили в самое сердце. И без слов она бросилась вон из комнаты.