В 1798 году Барклай-де-Толли был назначен шефом этого полка и произведен в полковники, а так как все полки тогда были переименованы по фамилиям своих шефов, то полк стал называться «егерским Барклая-де-Толли». Как видим, незнатное происхождение сказалось на продвижении Михаила Богдановича по службе: ему понадобилось более двадцати лет, чтобы достигнуть чина полковника и генеральской должности, каковой была должность полкового шефа.

Зато потом, и весьма скоро, «он был удостоен знаками отличия, и 2 марта 1799 года государь император Павел I, отдавая заслугам его должную справедливость, всемилостивейше соизволил пожаловать его генерал-майором» [141. С. 121].

В 1801 году император Александр Павлович возвратил пехотным и кавалерийским полкам их исконные имена, а егерским — прежнюю нумерацию. Однако егерский генерал-майора Барклая-де-Толли полк почему-то был переименован не в 4-й, а в 3-й егерский; звание его полкового шефа Михаил Богданович носил четырнадцать лет — до 1 сентября 1814 года, то есть до того времени, когда должности шефов армейских полков были упразднены.

В начале царствования Александра I полк Барклая-де-Толли входил в армию Л. Л. Беннигсена, стоявшую в Литве и Польше. Армия эта насчитывала 30 000 человек. В егерском полку состояло по штату порядка 700 человек, однако уже в 1802 году эта численность была удвоена…

Для Михаила Богдановича это был период вынужденного терпения: ему не пришлось сражаться самому. До поры до времени это еще можно было сносить спокойно, но когда в самом конце 1805 года пришли вести о разгроме русской армии под Аустерлицем, стало совсем невыносимо…

Глава третья

Война 1806–1807 годов

Начало кампании

В кампании 1806–1807 годов Михаил Богданович принял живейшее участие, отличаясь, как и всегда, необыкновенным хладнокровием, распорядительностью в бою и неизменно верной оценкой складывающейся ситуации. На его долю часто приходились назначения авангардным или арьергардным начальником, и благодаря своим талантам он с честью выходил из самых критических ситуаций.

14 октября 1806 года, в один день, французы наголову разбили пруссаков в сражениях при Йене и Ауэрштедте. «Наполеон дунул, и прусской военной мощи не стало. <…> Это привело все правительства Европы в невероятное изумление. Было очень трудно поверить, что армия Фридриха Великого фактически уничтожена в однодневной битве» [147. С. 315].

После этого на помощь Пруссии двинулась русская армия.

Приказ о выступлении был дан 22 октября (3 ноября) 1806 года. Александр I писал прусскому королю:

«Соединимся теснее, нежели когда-либо, пребудем верны чести и славе и предоставим прочее Промыслу, который, рано или поздно, положит конец успехам хищения и тиранства, даруя торжество святому делу» [149. С. 17].

Корпус Л. Л. Беннигсена (67 тысяч человек при 276 орудиях) перешел прусскую границу в районе Гродно. После этого он двинулся к Пултуску, чтобы прикрыть от французов Варшаву и соединиться с 14-тысячным корпусом прусского генерала Августа-Вильгельма фон Лестока.

В результате генерал Беннигсен простоял под Пултуском, куда стягивались растянутые в кордонную линию русские войска, до середины ноября, а потом случилось неожиданное: 16 (28) ноября внезапным ударом французы взяли Варшаву.

4 (16) декабря из России на помощь Беннигсену подошел корпус графа Ф. Ф. Буксгевдена (55 тысяч человек при 216 орудиях). Между этими полководцами «издавна была острая распря — оба по каким-то неведомым нам причинам ненавидели друг друга и старались ни в чем не уступать один другому» [5. С. 238]. А посему главнокомандующим был назначен генерал-фельдмаршал граф М. Ф. Каменский [11], один из еще «екатерининских орлов», который давным-давно «воевал турку» и которого теперь в армии многие называли «желчным стариком».

Уже лет пятнадцать старый граф, живя в деревне и увлекаясь своим домашним театром, не участвовал в военных действиях, так что 7(19) декабря 1806 года, когда он принял армию, с ним практически тут же что-то явно произошло.

М. И. Кутузов по этому поводу писал:

«Не могу надивиться всем чудачествам Каменского. Ежели все правда, что ко мне из армии пишут, надо быть совсем сумасшедшему» [7. С. 61].

И в самом деле, «некоторые современники считали, что Каменский внезапно сошел с ума. <…> Он неожиданно вызвал в главную квартиру Беннигсена и заявил ему, что умывает руки, снимает с себя ответственность за предстоящее сражение — он вообще оставляет войска и предписывает Беннигсену начать общее отступление армии к российской границе!» [5. С. 241].

По мнению известного русского военного историка генерал-лейтенанта А. И. Михайловского-Данилевского, «бремя забот и ответственности, усугубляемое частыми порывами гнева, подавило старца, лишило его сна и доверенности самому себе» [94. С. 99].

Императору Каменский продиктовал письмо следующего содержания:

«Стар я для армии; ничего не вижу. Ездить верхом почти не могу, но не от лени, как другие; мест на ландкартах отыскивать совсем не могу, а земли не знаю. <…> Подписываю, не знаю что» [149. С. 29].

Еще он слезно просил Александра I:

«Человеку лет моих редкому вынести можно биваки. Увольте старика в деревню» [149. С. 31].

68-летний граф руководил армией ровно семь дней. «Своими противоречивыми приказаниями он сумел запутать не только собственных генералов, но и Наполеона, силившегося понять скрытый смысл перемещений русских дивизий» [7. С. 61].

Проводив графа Каменского, Беннигсен остался начальником вверенного ему корпуса в Пултуске «с повелением идти обратно в Россию. Вопреки повелению, он решился ожидать неприятеля в занятой накануне позиции, чтобы, согласно прежде принятому намерению, дать отставшим от армии полкам и тяжестям время собраться, и потом, если нужно, отходить назад совокупными силами» [94. С. 103]. Более того, «он, вопреки субординации, не выполнил приказ <…> и заодно отказался подчиняться Буксгевдену. Беннигсен сам решил дать бой Наполеону» [5. С. 242].

Итак, в момент открытия кампании войска Беннигсена стояли у Пултуска, а Буксгевдена — у Остроленки. Авангард под командованием Барклая-де-Толли стоял у Сохочина [12]и Колозомба, а его пикеты «рыскали по западному берегу Вислы, собирая сведения о движениях французов, а еще более — отыскивая провиант и фураж» [8. С. 200].

10 (22) декабря 1806 года к Сохочину и Колозомбу пошли французские 4-й и 7-й корпуса маршалов Сульта и Ожеро.

Вечером того же дня Барклай-де-Толли отправил главнокомандующему донесение, что, согласно информации, полученной от захваченных его казаками пленных, французские войска двинулись вперед. Так русское командование узнало о начале новой операции Наполеона, а авангард Барклая-де-Толли вдруг превратился в арьергард.

Сохочин и Колозомб

По свидетельству Фаддея Булгарина (Яна-Тадеуша Булгарина) [13], лично участвовавшего в военных действиях 1806–1807 годов против французов и раненного под Фридландом, «Беннигсен знал Барклая-де-Толли еще с Очаковского штурма и высоко ценил его достоинства. В чудную борьбу с первым полководцем нашего времени, с Наполеоном, Беннигсен поручил Барклаю самый трудный и самый почетный пост начальника авангарда, при движении вперед к Пултуску, и начальника арьергарда, при оступлении к Прейсиш-Эйлау. Барклай-де-Толли выполнил свое дело блистательно» [31. С. 145].

10-го вечером казаки отряда Барклая-де-Толли, теснимые французами, перешли с правого берега реки Вкры на левый, успев разрушить за собой мост.

Отряд Барклая-де-Толли составляли полки Тенгинский мушкетерский, 1-й и 3-й егерские, а также казачий Ефремова, пять эскадронов Изюмских гусар и рота конной артиллерии князя Л. М. Яшвиля.