Мое заклинание изгоняло духов, вселившихся в чужие тела… Они попали в радиус его действия.

– Корал, – спросил я. – С вами все в порядке?

– Да, – проговорила она. – Только я не понимаю…

– Позже, – сказал я.

Я не стал спрашивать Юрта, что случилось с его головой, поскольку хорошо помнил свою схватку с одноглазым вервольфом в лесу к востоку от Амбера. Мне удалось засунуть зверя в костер. Задолго до того, как Мандор предоставил убедительные доказательства, я подозревал, что это был Юрт.

– Юрт, – начал я, – многие из твоих бед случились при моем участии, однако ты должен понимать, что сам навлек их на себя.

Послышался щелчок и скрип. Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразил, что он скрежещет зубами.

– То, что меня усыновил твой отец, большая для меня честь, но не более, – произнес я. – Кстати, я сам только недавно об этом узнал.

– Лжешь, – прошипел Юрт. – Ты хитростью толкнул его на этот шаг, чтобы опередить нас в праве наследования.

– Ты что, серьезно? – изумился я – Мы идем в конце списка, какое это может иметь значение?

– Я говорю не о престоле, идиот! Я говорю о Доме! Отец сильно сдал в последнее время.

– Мне чрезвычайно грустно об этом слышать, – сказал я. – Но ни о чем таком я никогда не думал. В любом случае Мандор впереди нас.

– А ты теперь второй.

– Не по своей воле. Прекрати! Мне не видать титула, и ты об этом прекрасно знаешь!

Юрт выпрямился, и я заметил слабый радужный ореол, исходящий от его фигуры.

– Дело совсем в другом, – продолжал я. – Ты всегда меня ненавидел и вовсе не из-за права наследования. Сейчас тебе приходится многое скрывать. После всего, что ты натворил, есть смысл выдавать себя за другого. Кстати, Огненного Ангела ко мне подослал ты?

– Он тебя так быстро нашел? – воскликнул Юрт. – Признаться, я на него не особо рассчитывал. Но, может, он и стоил того, что я выложил… Как все закончилось?

– Он мертв.

– Тебе везет… Слишком везет.

– Чего ты хочешь, Юрт? – спросил я. – Давай выясним раз и навсегда.

– Давай. Ты предал человека, которого я люблю, и только твоя смерть расставит все по местам.

– О ком ты? Я не понимаю.

– Скоро поймешь. Прежде чем ты сдохнешь, я тебе все объясню! – Юрт неожиданно улыбнулся.

– Долго придется ждать, – заметил я. – Тебе всегда не везло в таких делах. Лучше расскажи все как есть, и не будем мотать друг другу нервы.

Юрт рассмеялся, ореол засиял еще ярче, и в этот момент я сообразил, что он означает.

– Ждать тебе придется недолго, – процедил мой сводный брат. – Скоро я стану сильнее всех, с кем тебе доводилось встречаться.

– Но не проворнее, – сказал я как ему, так и человеку, наблюдающему за мной через его Козырь и готовому в любое мгновение выдернуть Юрта из этой реальности.

– Это ты, Маска? – спросил я. – Забирай его. И больше не присылай. Все равно он провалит твой замысел. Я помечу тебя в списке первоначальных дел и займусь тобой очень скоро, только дай знак, что это действительно ты.

Юрт разинул рот и что-то пробормотал, но я его уже не услышал, ибо он начал растворяться, а вместе с ним пропали и его слова. Что-то полетело в мою сторону. Я парировал чисто инстинктивно, на самом деле необходимости в этом не было.

На полу, рядом с гниющими трупами и мизинцем Юрта, у самого конца радуги рассыпалась дюжина роз.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда мы возвращались вдоль берега к гавани, Корал наконец заговорила:

– И часто у вас такое случается?

– Это еще хороший денек, – проворчал я.

– Если не возражаете, я бы хотела во всем этом разобраться.

– Полагаю, я действительно должен кое-что объяснить, поскольку обошелся с вами несправедливо, хотя вы скорее всего и не заметили.

– В самом деле?

– Да.

– Продолжайте. Мне очень интересно.

– Это долгая история… – снова начал я.

Девушка взглянула на гавань, потом на вершину Колвира и улыбнулась:

– А нам предстоит долгая прогулка.

– К тому же вы дочь премьер-министра страны, с которой у нас сложные отношения…

– Что вы имеете в виду?

– Многое из того, что происходит, содержит секретную информацию.

Корал положила руку на мое плечо и посмотрела мне в глаза.

– Я умею хранить тайны. В конце концов, мой секрет вам известен.

Я поздравил себя с тем, что научился все-таки старому трюку своих родственничков: сохранять бесстрастное выражение лица, когда происходящее не лезет ни в какие ворота. Там, в пещере, когда я обратился к Корал как к духу, она невольно себя выдала, ответив так, словно я разгадал ее секрет.

Поэтому я сухо улыбнулся и кивнул:

– Да, известен.

– Вы ведь не замышляете вторжение в мою страну, разорение и все такое?

– Нет, насколько мне известно. Да и незачем вроде бы.

– Вы будете говорить только то, что знаете, так?

– Конечно, – кивнул я.

– Тогда начинайте.

– Хорошо.

Мы шли вдоль берега, и я говорил под глухой и глубокий аккомпанемент прибоя, невольно вспоминая долгие рассказы своего отца. Похоже, что пускаться в автобиографические воспоминания в тяжелые времена – наша семейная черта, нашелся бы только благодарный слушатель. Я периодически ловил себя на том, что переступаю в своем повествовании за рамки необходимого. С чего, кстати, я решил, что она и есть тот самый нужный мне слушатель?

Дойдя до гавани, я почувствовал сильный голод; между тем рассказ мой был далеко не окончен. Вечер еще не наступил, и здесь было гораздо безопаснее, чем в тот раз, когда я забрел сюда ночью. Мы вышли на Портовую, оказавшуюся еще грязнее при свете дня. Корал тоже отчаянно проголодалась, и мы направились в сторону таверн, задержавшись на минуту полюбоваться заходящим в гавань многомачтовым кораблем с золотыми парусами.

Было рано, навстречу еще попадались трезвые матросы. В одном месте к нам двинулся чернобородый здоровяк, но другой человек, меньше ростом, успел его перехватить и что-то прошептал ему на ухо. Они тут же отвернулись.

– Эй! – окликнул я. – Чего он хотел?

– Ничего, – сказал тот, что пониже. – Ничего не хотел. – Поколебавшись, он добавил. – Я вас видел той ночью…

– Ага, – сказал я, и незнакомцы скрылись за углом.

– О чем они? – спросила Корал.

– До этого места я еще не дошел.

Между тем я отчетливо вспомнил все детали, когда мы поравнялись с домиком, рядом с которым все случилось. Следов конфликта не сохранилось. Я едва не прошел мимо кабачка «Кровавый Билл», поскольку над входом висела намалеванная свежей зеленой краской новая вывеска. Теперь заведение называлось «Кровавый Энди». Внутри между тем ничего не изменилось, разве что за стойкой стоял другой человек, выше и тоньше того коренастого типа с каменным лицом, который обслуживал меня в прошлый раз. Звали его, как я выяснил, Жак, он приходился Энди братом.

Жак продал нам бутылку «Мочи Бейля» и сунул сквозь окно в стене наш заказ на два рыбных обеда. Столик, за которым я сидел в прошлый раз, пустовал, и мы его заняли. Портупею я снял и положил на скамью справа от себя, а клинок, как требовал уже известный мне местный этикет, частично вытащил из ножен.

– Мне здесь нравится, – сказала Корал. – Здесь все… по-другому.

– М-м-м… да, – согласился я, оглядывая двух пьяниц, уткнувшихся головами в столы в противоположных углах заведения. В третьем углу о чем-то шептались три типа с бегающими глазами. На покрытом подозрительными пятнами полу валялись разбитые бутылки, на дальней стене висело несколько исполненных без особого изящества полотен на тему плотской любви.

– Готовят здесь неплохо, – добавил я.

– Никогда не бывала в таких ресторанах, – призналась Корал, увидев, как из задней комнаты в зал вкатился клубок из вцепившихся друг в друга черного кота и огромной крысы.

– О, у каждого заведения свои завсегдатаи. Но существование этого – секрет, приберегаемый для знатоков.

Еда была еще лучше, чем в прошлый раз, и я продолжил рассказ.