Итак, вперед!

Первые шаги были истинной мукой. Она шла, сначала стопой ощупывая землю, и только потом решаясь сделать шаг. Кочек и впадин под ногами оказалось в сто раз больше, чем когда она шла через рощу с Жан-Полем при свете дня.

Лесли чертыхалась, молилась, но шла, то поднимаясь на кочки, то спускаясь в ямки. И с каждым шагом у нее это получалось смелее и увереннее.

Так она прошла приблизительно треть рощи, когда неожиданно из-за ее спины выстрелил луч фонарика и принялся гулять по стволам пальм. Наконец-то она не одна в этой мрачной роще! То ли ее молитвы, то ли проклятия были услышаны.

Лесли остановилась у пальмы и стала ждать появления несущего свет.

Нет, у нее и в мыслях не было, что в этом райском уголке Земли кому-то захочется обидеть ее.

Дождавшись, пока луч перестал гулять и выпрямился, Лесли вышла ему навстречу.

— Вы? — услышала она удивленный вопрос из темноты, которая продолжала частично окутывать фигуру мужчины.

Лесли узнала его.

— Я.

— Что вы делаете здесь одна? — последовал еще более удивленный вопрос.

— Пытаюсь добраться до дома. И, похоже, с вашей помощью это будет намного проще.

— Понятно. Что ж, прошу присоединиться к моему свету. Только почему вы одна?

— Потому что я одна, — ответила Лесли.

Они медленно продолжили путь рядом, ступая на освещенную лучом ухабистую землю. Лесли заметила, что он говорил на хорошем английском со странным акцентом.

— Простите, — тихим голосом сказал он. — Это был бестактный вопрос.

— Совсем нет. Это был естественный вопрос. Меня удивляет только одно: как вы узнали меня? — Лесли пришлось поднять голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Вы тоже узнали меня. — Ему пришлось слегка наклониться к ее лицу, чтобы увидеть, как блестят ее глаза. — Признаться, еще в ресторане мне показалось, что мы с вами где-то встречались.

Мне тоже, подумала Лесли. И наверняка это было в моих снах.

— У меня, видимо, слишком банальная внешность, — сказала она. — Легко перепутать с кем-то.

— Я бы сказал, наоборот, слишком необычная для американки. Вы ведь американка?

— Да. А вы?

Наконец она узнает, в какой стране так мило коверкают ее родной язык.

— А я турок, — ответил он. Лесли остановилась.

— Турок? Вы из Турции?

Он тоже остановился напротив нее и направил луч под ноги.

— Да. А почему вас это удивляет?

— Не знаю… Просто…

Держи эмоции под контролем, Лесли, сурово наказала она себе. Не вздумай делать ему комплименты.

— Я не похож на турка, вы хотите сказать? По-вашему, турок должен быть коротконогим, мускулистым, бритоголовым дикарем, размахивающим кривой саблей?

Лесли захихикала и вспомнила, что еще в ресторане заметила его необычный цвет волос. Они были почти пепельными, коротко подстриженными и ухоженными. Да, перед ней стоял светловолосый турок.

— По правде говоря, не очень похожи… — смущенно ответила она. — Я все же подозреваю, что вы метис.

— Ошибаетесь. Я чистокровный турок и ничего с этим поделать не могу.

Лесли рассмеялась.

— И не нужно.

Они снова пошли через рощу, и Лесли заметила, что огни особняка, в котором находилась ее комната, сияли теперь совсем близко.

— Мы приближаемся к моему дому, — сказала она.

— И к моему тоже, — ответил он.

Неужели он успел поселиться по соседству с ней и Жан-Полем? Помнится, на этаже была еще одна комната. Нужно выяснить это, пока не произошло недоразумение. Хотя… Может, с недоразумения и начинаются самые серьезные любовные романы.

— Вы тоже живете в этом особняке? — спросила она.

— Да. Я долго искал, обошел две гостиницы и десяток домов, пока не нашел то, что хотел. Здесь красиво и очень тихо.

— Значит, мы соседи.

Наконец они оказались на освещенной площадке перед домом. Он погасил фонарик, и Лесли поймала на себе его взгляд. Тот же печальный взгляд, который он поспешил украсить милой улыбкой. Лесли ответила на его улыбку, и ей показалось, что эти обмены улыбками похожи на тайные диалоги между ними.

У лестницы он пропустил ее вперед и стал подниматься следом.

— Боюсь, что без вас я до сих пор блуждала бы где-то посреди рощи. Спасибо, что поделились со мной светом, — прощебетала она, как только они поднялись на террасу.

— Думаю, что это мне нужно благодарить судьбу за то, что она послала мне спутницу по дороге домой, — ответил он.

От его слов Лесли стало на миг не по себе. Он произнес слова «судьба», «спутница» и «дорога домой». И как красив он был при оранжевом свете фонаря на террасе! Ей показалось, что сейчас он протянет к ней руки и скажет: «Наконец мы нашли друг друга».

Но он только проводил ее до двери ее комнаты и протянул одну руку.

— Меня зовут Фатих.

— А меня Лесли.

Не сводя с него глаз, она подала ему свою руку. Он нежно пожал ее и быстро отпустил.

— До завтра, — сказала она тихо.

— До завтра, — ответил он, печально улыбнулся и прошел к двери своей комнаты.

Лесли открыла дверь, стараясь не глядеть в сторону. Потом сдержанно вошла, включила свет. Но стоило ей скрыться за дверью, как она бросилась к кровати и с разбегу шлепнулась на нее.

Господи! Невероятно! Этот мужчина! Этот великолепный мужчина! Это он! И как он смотрел на нее! Как нежно пожал руку! Сдержанный и благородный! В его серо-голубых глазах было столько… Наверняка ему грустно оттого, что он предчувствует любовь. Ах, поскорее бы, поскорее бы он понял, что встретил женщину, которую, если однажды прижмет к себе, никогда больше не захочет выпустить из объятий.

Она перевернулась на живот, обняла руками подушку, прижалась к ней щекой, закрыла глаза… и увидела себя в сильных руках восточного красавца.

— Фатих, — почти беззвучно прошептала она. — Какое поэтичное имя… Похоже на шелест лепестков опадающей розы…

И Лесли мягко провалилась в сон.

Проснулась Лесли, когда солнечные лучи, пробиваясь сквозь косматые кроны кокосовых пальм, смешными чудовищами плясали по стенам и потолку.

Где я? Она обвела взглядом комнату. Слава богу, не на Гавайях. Из груди вырвался вздох, и, выпустив из объятий подушку, она перевернулась на спину. И, слава богу, в ее жизни осталось совсем немного одиноких ночей. Скоро вместо подушки она будет обнимать любимого.

Лесли улыбнулась, заметив, что заснула вчера, не успев раздеться. Впервые за многие годы она завалилась спать в одежде. Но, возможно, это хороший знак. Возможно, совсем скоро ей не придется больше раздеваться самой, потому что она сможет доверить это тому, кому это будет доставлять гораздо больше удовольствия.

Но самым странным было то, что заснула она вчера, не погасив лампу. И теперь оранжевая груша, свисая с потолка, тускло горела и даже не пыталась соревноваться с источником естественного света.

Лесли потянулась и глянула на часы. Семь тридцать. Она встала с кровати, умылась, потом расчесала волосы, подколола их на затылке и оглядела свой наряд. Не беда, что ей придется и сегодня красоваться в этой юбке и футболке, которые так пикантно подчеркивают самые соблазнительные детали ее фигуры: грудь и бедра. О чем вчера явно свидетельствовали взгляды Жан-Поля.

Затянув потуже узелок юбки на боку, она погасила лампу и вышла.

Картина, представшая перед ней, заставила ее остолбенеть. Посреди террасы возвышалась фигура мужчины, но только в абсолютно противоположном порядке. Наверху, ступнями в потолок, торчали волосатые, мускулистые ноги, а голова, поддерживаемая руками, стояла на циновке на полу.

Лесли не смогла сразу определить, которому из ее соседей пришла в голову идея предстать перед ней в перевернутом виде, потому что прежде, чем попытаться это сделать, она разразилась смехом.

В ответ на ее смех, из головы, стоящей на полу, послышался голос Жан-Поля.

— Доброе утро, мадемуазель! Рад, что рассмешил, хотя, признаться, моей целью было внушить восхищение.

Жан-Поль согнул ноги в коленях, опустил их на циновку и сел, снова обернувшись привычным для глаз Лесли собой.