— Почему для женщин все иначе? — Кейт минуту помолчала, размышляя о несправедливости такой ситуации. — Да, мы можем контролировать процесс зачатия, но по-прежнему обязаны придерживаться каких-то древних моральных принципов. Даже в двадцать первом веке женщина не может себе позволить быть такой же агрессивной в плане секса, как мужчина. Если мы поступаем, как мужики, — мы шлюхи. Почему считается, что это неправильно, если женщина признается, что она думает о сексе так же, как и мужчина?

Выговорившись, Кейт вздохнула и откинулась на сиденье. Несколько долгих мгновений в машине царила тишина, и Кейт начала думать, что Роб ее не слушал.

Он слушал.

— Ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек?

— Ага, — со вздохом подтвердила Кейт. — Но мы оба знаем, чем все закончилось. Ты сбежал так быстро, как будто за тобой гнались.

— Я не сбежал.

— Ну а что ж ты сделал?

Саттер снова потянулся к навигатору, нажал несколько кнопок, покрутил рычажки стереосистемы, но потом выключил ее. Взглянув на Кейт, Роб нахмурился, словно тщательно обдумывал что-то очень важное. Затем снова сосредоточился на дороге. Когда он заговорил, его голос прозвучал ниже, чем обычно.

— А как ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек?

— Забудь.

— А если я буду тебя умолять, скажешь?

— Нет.

— Я тебе заплачу.

— Нет. Ты и так считаешь меня шлюхой.

Роб глянул на Кейт, потом снова на дорогу:

— Я не считаю тебя шлюхой.

— Считаешь. Ты схватил меня за руку и прижал мою ладонь к своему члену. Это совершенно ясно говорит о том, что ты считаешь меня шлюхой.

Свет от приборной панели освещал очертания усов и недовольно опущенные уголки губ Роба.

— Мне не следовало так поступать.

— Да уж, — сказала Кейт, — не следовало.

— Я был спровоцирован.

Возможно.

Роб снова помолчал несколько секунд:

— Ты правда веришь, что женщины могут думать, как мужчины, когда дело доходит до секса?

— Да, — ответила Кейт, хотя ей никогда не предоставлялся случай проверить. Мужчина, сидевший рядом с ней в «Хаммере», уничтожил ее единственный шанс.

— Думаешь, женщины могут просто приятно провести время и все?

— Да. — По крайней мере, ей хотелось так думать. — А ты не веришь?

— Нет. Раньше верил, но теперь сильно сомневаюсь.

Они въехали в город и миновали большой красный рекламный щит «Тексако».

— Почему нет? — спросила Кейт, хотя полагала, что знает ответ.

— Секс может превратить женщину в психопатку, — ответил Роб.

Ну да, именно такой ответ Кейт и ожидала услышать.

— Но это же смешно! Секс не делает человека психом: он ненормален еще до постели.

— Да, но по внешности этого не определишь. Женщина может выглядеть абсолютно вменяемой, пока не заявится к твоему дому с безумным взглядом и двадцатидвухмиллиметровой «береттой» в руках.

— Сумасшедшие мужчины тоже могут казаться совершенно нормальными, — сказала Кейт, думая о том, насколько нормальным выглядел Рэнди Мейерс в тот день, когда переступил порог ее офиса.

— Да, но, как правило, мужчина вряд ли взбесится, если после случайного перепихона не получит сердечек, цветов и предложения руки и сердца. — Они проехали здание суда и магазин «У Хансена». — Но если ты доставишь женщине удовольствие, она, скорее всего, превратится в маньячку.

Ну, это уже полный бред!

— Хочешь сказать, что если женщина не получит удовольствия, она не превратится в маньячку?

Роб посмотрел на Кейт так, будто та спрашивала об очевидном.

— С чего бы кому-то преследовать паршивых любовников? — Он свернул на улицу, где жил Стэнли. — Тебе нравится ловля рыбы нахлыстом?

— Что? — Как они перешли с темы сумасшедших женщин на рыбалку?

— Ловля нахлыстом. Тебе нравится?

— О… не знаю. Никогда не пробовала.

Роб вырулил на подъездную дорожку к дому и припарковался за «хондой» Кейт.

— Я возьму тебя как-нибудь. Будет полезно для твоих нервов.

— Мои нервы в порядке, — ответила взявшись за ручку дверцы Кейт. — Спасибо, что подвез.

Саттер потянулся и перехватил ее руку:

— Постой. — А когда Кейт посмотрела на него, добавил: — Открою тебе дверь.

— Я и сама могу.

— Знаю, что можешь, — сказал он, уже вылезая из «Хаммера». Фары были такими же большими и уродливыми, как и вся машина, и на несколько коротких мгновений они осветили Роба так, будто тот стоял на сцене. Он открыл дверь и забрал у Кейт блюдо. Затем снова крепко взял ее за руку и помог выбраться. Ну просто смешно: детектив Гамильтон и сама прекрасно могла справиться с этим.

— Нам надо начать все с нуля, — ладонь Роба скользнула по ее запястью, а затем он убрал руку.

Но Кейт должна была признать, что какой-то ее части понравилось это старомодное мужское внимание.

— Начать с нуля? В смысле забыть ночь, когда мы встретились?

— Это вряд ли. — Саттер по темной дорожке следовал за Кейт. Стук каблуков ее ботинок заглушал шуршание подошв его кожаных туфель. — Но, возможно, мы смогли бы стать друзьями.

Ого, это что-то новенькое, подумала, останавливаясь на освещенном крыльце и забирая блюдо, Кейт. Обычно она слышала подобные слова перед разрывом, но они с Робом даже не встречались.

— Ты когда-нибудь дружил с девушкой? — спросила Кейт, поежившись от холодного ветра, задувавшего за воротник ее куртки.

— Нет. А ты когда-нибудь дружила с парнем?

— Нет. — Свет на крыльце превращал белизну рубашки Саттера в флюоресцентное сияние, а ночные тени обрисовывали его силуэт черным цветом. Роб возвышался над Кейт и умудрялся заставлять ее, женщину ростом метр восемьдесят, носившую обувь тридцать девятого размера, чувствовать себя маленькой. — Ты и правда думаешь, что мы можем быть друзьями?

— У меня есть сомнения на этот счет, но если моя мать и твой дед собираются подружиться, то, вероятно, мы будем чаще видеться.

Она себе уже зад отморозила, а на Роба, казалось, холод совсем не действовал.

— Скорей всего.

Может быть, холод не действовал на Роба, потому что тот так много ел. Кейт еще не приходилось видеть человека, который поглощал бы такое количество еды, как Саттер сегодня вечером. Этот мужчина должен был быть толстяком, но ничего подобного. В ту ночь, когда он ее поцеловал, Кейт ощутила мускулистую грудь и твердый, плоский живот. Чтобы иметь такой, должно быть, приходится делать по паре сотен упражнений на пресс каждый день.

— Было бы неплохо, если бы ты перестала вечно на меня злиться, — заметил Саттер.

Кейт сунула руку в карман в поисках ключей:

— Я не всегда на тебя злюсь. — Карман оказался пуст, и она вспомнила, что никто в Госпеле не запирает дома или машины. — Но ты все время упоминаешь ту ночь в Сан-Вэлли. Ведь ясно же, что для меня это не столь забавное воспоминание, как для тебя.

Роб качнулся на пятках и посмотрел на нее сверху вниз:

— Как насчет такого предложения: я не упоминаю ту ночь, а ты больше не злишься.

Отрывая дверь, Кейт ответила:

— Ну, можем попытаться.

— Пожмем друг другу руки?

У нее имелись определенные сомнения насчет того, сможет ли Роб сдержать слово. Но, по-прежнему прижимая блюдо, она протянула свободную руку Саттеру. Его ладонь сжала ее: загрубевшая и такая теплая, что запястье Кейт начало покалывать. Она попыталась высвободить руку, но хватка Роба стала еще крепче.

— Полагаю, это означает, что я никогда не выясню, каким образом ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек.

— Нет, — стараясь сдержать улыбку, ответила Кейт.

— Проклятье. — Саттер погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, и запястье как будто стали покалывать тысячи раскаленных иголочек.

— Спокойной ночи.

На этот раз, когда она попыталась высвободиться, Роб отпустил ее:

— Спокойной ночи, Кейт.

Она прошла в дом и закрыла за собой дверь, все еще чувствуя легкий жар, пока ставила блюдо на стол и снимала куртку. Когда горячее покалывание переместилось в область живота, Кейт нахмурилась.