Кейт вглядывалась в спокойное мужское лицо, и все ее нутро трепетало. Как он красив! Она нежно проследовала рукой по вздымающейся груди, удивляясь мягкости кожи, под которой прятались расслабленные сейчас, но наполненные силой мускулы. Осторожно провела пальцами по мягким завиткам, окружавшим плоские коричневые соски. Поцеловала их, и Джек задрожал.

Кейт подняла голову, ища признаки пробуждения. Глаза жадно всматривались в его лицо, такую любимую изуродованную щеку, длинный орлиный нос, глубокие складки, протянувшиеся к губам. Взгляд остановился на приоткрытом рте, и она медленно склонилась, желая вновь испытать то невероятное, восхитительное ощущение, когда их языки соприкасались.

Почувствовав, как ее губы вновь прижались к его, Джек беззвучно застонал. Он не в состоянии долго терпеть эту пытку, ему необходимо отвечать ей. Тело пылало от желания обнять соблазнительницу, вернуть с избытком ее сладкие робкие ласки, овладеть ею, привести их обоих к восхитительному завершению. Но он не смел. Не здесь, не сейчас, не в тишине и украдкой. Он слишком хорошо отдавал себе отчет в том, где они находятся – в грязной конуре с просевшим потолком, на твердом полу. И Френсис мог войти в любой момент. Нет, это было бы чрезмерно низко с его стороны.

Он желал, чтобы их первое слияние – когда он в первый раз овладеет Кейт и сделает ее своей, – стало идеальным. Что же до настоящего момента, он будет терпеть столько, сколько необходимо. А терпеть ему приходилось самую сладострастную пытку в своей жизни.

Как только Кейт зашевелилась, пробуждаясь, он тотчас же проснулся, но продолжал лежать неподвижно, давая ей возможность уйти и избежать неловкости их интимного положения. Если она захотела бы, конечно. Ощутив поток холодного воздуха, когда Кейт приподнялась, он ждал, что она отодвинется, и поэтому продолжал притворяться спящим – чтобы ей было легче оставить его.

Он оказался не готов к ее действиям и, почувствовав первую воздушную ласку на своей коже, испытал потрясение. Ласку такую легкую, что сначала даже подумалось, будто это происходит не наяву, но за ней последовали новые прикосновения и поцелуи, и потребовалась вся сила воли, чтобы просто лежать, а не схватить девушку в страстном объятии. В жизни Джека Карстерза раньше ничего похожего не случалось. Сохранять спокойствие и неподвижность, пока крошечное создание, похитившее сердце майора, осыпало его нежнейшими, чуть влажными поцелуями.

Пульс его участился: под напором ее невинных, неопытных, но таких осязаемых заигрываний трудно было оставаться расслабленным. Но он не имел выбора. Приходилось лежать пластом, превозмогая мучительное блаженство, словно чувств у него не больше, чем у бревна. Или так, или этот восхитительный момент будет уничтожен суровой действительностью – никакого выбора.

Боже, но какая же она сладкая! И, Господь всемогущий, она опять целует его в губы. Джек приготовился сопротивляться непреодолимому соблазну, когда настойчивый язычок скользнул ему в рот и робко прикоснулся к его языку. Удовольствие пронзило его, и с молчаливым отчаянием Джек понял, что отвечает ей. Он тут же ощутил, как, встревожившись, Кейт отпрянула, однако уже не владел собой и потянулся вслед за ее медовым ротиком. Девушка в панике попыталась отстраниться, но Джек, нежно и решительно обхватив ее затылок и глядя ей в глаза, вновь слился с соблазнительницей в поцелуе.

Поцелуй был долог и невероятно пылок.

Джек услышал, как на улице Френсис готовит лошадей. Он отпустил Кейт, и через мгновение она отодвинулась. На ее лице застыло ошеломленное, неверящее выражение. Джеку очень сильно хотелось вновь обнять ее и целовать, целовать, пока ее возбуждение не разгорится огнем настоящей страсти. Вместо этого он улыбнулся странной, кривоватой и одновременно нежной улыбкой.

– Доброе утро, милая, – прошептал он, – думаю, это самое восхитительное пробуждение в моей жизни.

Кейт моргнула и залилась краской. Боже милостивый, она лежит, вытянувшись на Джеке Карстерзе, в самой непристойной позе! Их ноги сплелись, ее грудь прижимается к его голому торсу, а его… мужское достоинство вжимается в ее бедра. И он не спит!

Кейт поспешно сползла с Джека и, встав, принялась лихорадочно одергивать одежду в отчаянной попытке обрести хотя бы видимость благопристойности и самообладания. Боже! Как давно он не спит? Он осознавал все, что она творила?

Глубоко смущенная, Кейт начала приводить в порядок волосы и одежду. Она не смела даже посмотреть в сторону мужчины, не говоря уже о том, чтобы встретиться с ним взглядом. Хотелось нарушить неловкое молчание какими-нибудь словами, но ничего не придумывалось. Она слышала, как позади нее двигался Джек: он, должно быть, застегивал рубашку и сюртук, натягивал шинель, в которую она была укутана…

– Всем доброе утро! Выспались? – в дом, грохоча сапогами, вошел Френсис. – Уф, ну и холодина на улице! Думаю, следует отправиться в путь как можно скорее. Кейт, как вы, дорогая?

Кейт пробормотала что-то неразборчивое и выскользнула из хижины. Ее лицо пылало. Френсис тоже здесь? Кто еще знает о ее позоре? Достаточно плохо уже то, что она позволила кузену Джеремайе похитить себя, но два свидетеля этого легкомыслия и ее последующее поведение с Джеком! Что он должен думать о ней после того, как она прикасалась к нему… и Френсис находился где-то поблизости. Все это невыносимо унизительно.

Кейт поискала воду, чтобы умыться, но поблизости не нашлось ни колодца, ни насоса, ни ручья. Маленькое озерцо около дома покрылось льдом – видимо, ночью ударил мороз. Разбить камнем лед не удалось. Тогда она стала тереть лицо кусочками льда, пока они не растаяли, а затем промокнула влагу нижней юбкой. Оторвав полоску кружева от той же юбки и подвязав волосы настолько аккуратно, насколько это было возможно, Кейт вернулась в дом, дрожа от холода.

Когда она вошла, оба мужчины выглядели вполне прилично, хотя, конечно, не так безукоризненно, как обычно. Кейт старалась не встречаться глазами с Джеком, она чувствовала, как горит у нее лицо, но надеялась, что вояки – по крайней мере, Френсис – объяснят румянец кусачим морозцем на улице.

– Доброе утро, джентльмены, – приветствие получилось радостным. Широкая улыбка предназначалась стене между друзьями. – У нас имеется какая-нибудь еда? Страшно хочется есть.

Френсис фыркнул.

– Леди проголодалась, старина. Мы же не можем обмануть ее ожидания? Не отправиться ли нам в ближайшую гостиницу и не позавтракать ли там? Думаю, постоялый двор в соседней деревне сможет удовлетворить наши нужды.

– О да, давайте, – немедленно согласилась Кейт, одарив Мастертона лучезарной улыбкой.

Она все еще не решалась взглянуть на Джека.

– В таком случае, мэм, я тотчас же подгоню ваш экипаж!

Френсис, поклонившись, как лакей, вышел из дома, продолжая шаркать и кланяться, словно штафирка перед королевской особой. Кейт захихикала.

Обернувшись, она увидела, что Джек стоит, прислонившись к стене, и сердито сверлит ее глазами.

– Вам необходимо флиртовать с ним в такую рань?

Кейт вспыхнула и отвела взор. Она ощущала его обжигающий взгляд. Внутри у нее все опустилось.

– Я не флиртовала.

Джек недоверчиво хмыкнул.

Отвернувшись, Кейт подошла к двери и выглянула на улицу. Тут уж ничего не поделаешь. Он будет думать то, что ему хочется, и она не сможет переменить его мнение. Задрожав от холода, она обхватила себя руками и подскочила, почувствовав, как на плечи опустилась тяжелая шинель.

– Вот, – резко бросил Джек, – завернитесь.

Шинель все еще хранила тепло и легкий запах его тела. Кейт замерла. Только когда Джек сам начал укутывать ее, она попыталась воспротивиться:

– Нет, нет, не нужно…

– Не глупите, – рявкнул он и развернул Кейт лицом к себе.

Она попыталась поймать его взгляд, но он был поглощен застегиванием пуговиц.

– Спасибо, – мягко поблагодарила Кейт.

Джек мгновение смотрел на нее с непроницаемым лицом, затем пробормотал что-то себе под нос и, протиснувшись мимо, вышел на улицу, чтобы помочь Френсису с лошадьми.