Горничная положила ей на постель костюм для верховой езды: тёмно-зелёную амазонку, короткую куртку на меху, поставила в изножье кровати начищенные до блеска дорожные сапоги.

Зевая, Стефания умылась, оделась, с помощью служанки уложила волосы под шапочку с пером.

- Какая ж вы красавица, миледи! - восхищённо воскликнула горничная.

Стефания кисло улыбнулась, подумав, что предпочла бы быть уродиной. Впрочем, кто поручиться, что виконту Сибелгу важна внешняя красота, а не просто принадлежность к женскому полу.

Внизу, встретила брата, спросила, кого травят.

- Волков. Так что будь осторожнее.

- Да я бы вообще никуда не поехала.

- Вот ещё! В честь тебя же! Ты своё кислое лицо спрячь, никому неинтересно.

- Генрих, - Стефания понизила голос, отведя брата в сторону, - скажи, это нормально, когда мужчина… Словом, так часто и больно… Мне это совсем не нравится.

- Дура! - отмахнулся от неё Генрих. - Радуйся, а не слёзы лей. Небось, и мужа таким же кислым лицом встречаешь. Я поговорю с матерью: пусть мозги тебе вправит.

- Не надо, не надо, я поняла. Я всё делаю, чтобы ему угодить. Просто, - она смутилась, - у меня всё болит. И противно.

- Он твой муж, - отрезал брат, - с ним не может быть противно. Кончай жаловаться и ныть! Её за такого человека выдали - а она ещё недовольна. Улыбку на лицо нацепила - и вперёд, тебе во главе кавалькады ехать. И так копалась, виконт уже пару раз спрашивал.

- Учти, Фанни, - он взял её за подбородок, - выкинешь чего, мы виконта Сибелга поддержим. Без семьи и имени окажешься. Так что не ной и не клевещи. И скажи спасибо, что это я, а не отец с тобой разговариваю. Лэрд Эверин быстро бы указал тебе место.

- Моё место подле мужа, за спиной мужа, - заученно повторила Стефания, надев привычную светскую маску. - Да продлит бог его годы!

Генрих довольно улыбнулся и повёл сестру во двор.

Стараясь не показывать усталости и нервозности, Стефания приветствовала встречавшихся ей гостей, интересовалась разными мелочами, старательно играя роль хозяйки. И каждому задавала вопрос: 'Всё ли вас устраивает, приятно ли вам в замке Овмен?'.

Собаки рвались из рук выжлятников - бурые вислоухие гончие, звонкие, горячие, и большие, схожие с теми, что держал виконт в комнатах, псы, угрюмые, покрытые густой шерстью, в шипастых ошейниках, на железных сворках. Они внушали Стефании подсознательный ужас. Казалось, это дикие звери смотрят на неё исподлобья. Такие и медведя завалят.

- Понравились наши волкодлаки? Такие водятся только на севере.

Стефания вздрогнула и обернулась: позади неё стоял деверь, поигрывая плетью. К поясу пристёгнуты ножны с ножом и охотничьим мечом; за спиной - арбалет.

- Доброе утро, миледи, - он склонился над её рукой в перчатке. - Брат вас уже заждался, послал искать.

Стефания рассеянно кивнула и бросила испуганный взгляд на виконта, прохаживавшегося возле своего коня. Он нетерпеливо махнул рукой, и молодая женщина в компании двух мужчин спустилась с крыльца и, подобрав подол амазонки, направилась к поджидавшей её лошадке. На вид кобылка казалась смирной - Стефания надеялась, что и в действительности окажется такой же. Её первая собственная охотничья лошадь.

Генрих направился к отцу с матерью, а Сигмурт вызвался придержать невестке стремя.

- Вам идёт охотничий наряд, - виконт внимательно оглядел супругу с ног до головы и остался доволен. - Нужно будет сшить вам зелёное бальное платье. Вы знакомы с правилами?

Стефания кивнула:

- Не отделяться от охотников, не мешать им и собакам. Но у нас не травят волков…

- Зато в наших краях не тратят время на куропаток.

Ноэль подсадил жену в седло, передал ей поводья и, убедившись, что Стефания уверенно держится в седле, сам вскочил на коня.

Распорядитель затрубил в костяной рог, призывая припозднившихся гостей поторопиться. По второму звука рога охотничья кавалькада двинулась в путь. Впереди псари и загонщики, затем, рука к руке, виконт и виконтесса, барон Сигмурт Сибелг, родственники, высокие гости. Замыкали процессию незамужние девушки в сопровождении вдов и отряжённым распорядителем людей. Сам он был среди выжлятников.

Снег россыпью серебра летел из-под копыт, оседая на одежде.

Солнце унизывало бриллиантами снежинок окрестные холмы и долы, превращая их в подобие сказочной страны. Оно недавно взошло, ещё низко стояло над горизонтом, и дарило не только мягкий золотой свет, но и мягкий румянец. Стефания, щурясь, жадно подставляла ему руки и щёки, своим ребячеством вызывая усмешку мужа. Впрочем, он быстро нашёл себе дело интереснее наблюдения за супругой: взрывая наст, лошади приближались к месту, где пару дней назад выследили волков.

Распорядитель подтвердил, что хищники не ушли: свежие цепочки следов появились не позднее ночи.

Виконт не любил загонной охоты, верёвок с флажками, ему нравилось единоборство. Единоборство по его правилам: когда зверь не знает, что его обложили, и спокойно доживает свои последние часы.

Охота неслась в сторону леса. Спустили собак, и они с заливистым лаем полетели над искрящимся полем в чащобу, туда, куда их, науськивая, гнали выжлятники, туда, где они чуяли зверя. Гончие впереди, волкодавы - позади. Первые найдут и подымут зверя, вторые затравят его, разделят выводок, придут на помощь охотникам.

Мужчины поспешили вслед за собаками, не боясь затеряться в заснеженных дебрях.

Подхваченная всеобщим движением, Стефания неслась бок о бок с супругом. Сердце каждый раз с ужасом замирало, когда её лошадка брала препятствие - кусты или поваленный ствол дерева. Но наконец ей удалось вырваться, придержав лошадь, попустить охотников.

Оглядевшись, Стефания поняла, что оказалась одна посреди какой-то поляны. Охваченные охотничьим азартом мужчины давно унеслись прочь, туда, где уже хрипло, редко подавали голос собаки, а дамы не спешили покидать чистое поле, опасаясь встретиться с взбешёнными зверьми.

Мысль о встрече со стаей серых хищников пугала и Стефанию. Она хотела тут же повернуть назад, галопом понестись прочь, уже взмахнула хлыстом, но раздумала. Куда так торопиться, куда стремится вернуться? Давеча Стефания готова была выпрыгнуть из окна, молила бога облегчить её страдания, спасти от позора и унижений - не услышал ли он её?

Брат и слушать не желает, дурой частит, мать боится, говорит то, как заучено, что и ей сызмальства вбивали, но живёт же Хлоя иначе! И даже этот лорд Амати любит её, хоть и повёл себя так предосудительно. Стефания не сомневалась, что сестра будет счастливее её в браке, она и теперь счастливее, потому что знала удовольствие, хоть чуть-чуть пожила без оглядки на устои и правила. Теперь молодая женщина даже сомневалась, права ли была, осуждая Хлою. Вот она блюла все каноны, была послушна, смиренна и целомудренна - и какова награда? Может, и Дуглас Амати не подарок, такой же, как и виконт Сибелг, но зато сестра не испытает того же, что она.

Генрих дал понять, что семья отвернулась от неё, но ведь есть ещё церковь. Настоятель монастыря, выслушав её, непременно предоставит и кров, и защитит от супруга. Пусть святой отец вразумит его, пригрозит расторжением брака. Виконт не посмеет ослушаться его, не пойдёт на анафему. Власть божья сильнее власти людской.

Прислушавшись и убедившись, что рога трубят далеко от неё, Стефания развернула лошадь к югу и понеслась сквозь буерак. Ветви хлестали по лицу, грозясь сорвать шапочку, расцарапать в кровь щёки, но она всё чаще и чаще нахлёстывала кобылку, стараясь не думать о том, что каждую минуту на неё может выскочить волк.

Когда и впрямь из кустов порскнул заяц, Стефания обмерла от страха, резко натянула поводья. Лошадь вскинулась на дыбы, всадница не удержалась и полетела на землю.

Кое-как поднявшись, отряхнувшись и отплевавшись от снега, набившегося и в рот, и в сапоги, и под одежду, Стефания по глубоким сугробам добрела до кобылки. Она и впрямь оказалась смирной, раз не унеслась прочь, подпустила. Ухватившись за поводья, Стефания попыталась забраться в седло, но с мокрыми, тяжёлыми, липнувшими к ногам юбками и без опоры в виде пня или камушка сделать это оказалось непросто. Она беспомощно повисла в воздухе, отчаянно пытаясь подтянуться, сесть, но никак не выходило. Ноги скользили в стременах, грозя очередным падением.