Она изнемогала от любви к нему и хотела, чтобы Кейдж понял, каким чудесным, каким восхитительным он был, по ее мнению, душой и телом. Она приподняла голову от его бедра, склонилась чуть ниже и поцеловала его.

То, что произошло дальше, было выше ее понимания или воображения. С тихим стоном Кейдж повернул голову и начал осыпать ее тело поцелуями. Каким-то образом ее трусики слетели с нее, хотя она даже не могла себе представить, как это произошло.

Она чувствовала его руки на своих бедрах — гладящие, ласкающие и раскрывающие. Он касался ее самым интимным образом.

А потом там же оказались его губы — теплые, влажные и нежные.

Он любил ее, и она ласкала его губами и языком. Мир превратился в чашу полную сливок, и она погрузилась в нее. Атмосфера была насыщенной, исключительной и бархатной. В этом царстве не существовало резких и противоречивых чувств, сложных эмоций, грубой реальности. Все казалось сглаженным, наполненным и понимаемым. Здесь не было места двусмысленности и пошлости. Лишь красота и свет.

Кейдж повернулся и склонился над ней, сжав ее в своих объятиях, прошептал:

— Открой глаза, Дженни. Смотри на того, кто тебя любит.

Ее глаза широко раскрылись. Они были затуманены страстью, но Кейдж знал, что она видит и чувствует его. Одним стремительным движением он вошел в ее атласную теплоту. И когда он был глубоко внутри, то улыбнулся, глядя на ее сияющее лицо.

Кейдж наблюдал, как меняются ее черты, как эмоции рождаются в ответ на его ритмичные движения. Он увидел, как изумленно расширились ее прищуренные глаза, когда он сменил темп и довел ее до высшей степени возбуждения.

Он видел, как зажглась ее душа, когда она достигла апогея… и как засияло любовью ее лицо, когда он достиг своего.

— Ты самое драгоценное, что есть у меня в жизни, Дженни, и я люблю тебя. Всегда любил, — прошептал Кейдж ей на ухо. Песочного цвета непослушные пряди переплелись на подушке с ее блестящими каштановыми локонами. Она почувствовала, как его горящая щека коснулась ее пылавшего лихорадочным румянцем лица. — Любимая моя.

Он поднял голову и посмотрел в ее блестящие изумрудные глаза.

— И я тоже люблю тебя, Кейдж. — Дженни дотронулась онемевшими пальцами до его щеки, его бровей, губ, будто бы желая убедить себя, что он существует на самом деле, что он находится сейчас здесь, что все это не сон.

— Помнишь, что я тебе обещал?

— Да. И ты исполнил свое обещание. Это было прекрасно, именно так, как ты и сказал.

— Это ты — прекрасна. — Он пошевелился.

— Нет, нет, оставайся во мне.

— Я и собираюсь это сделать. — Его горячий шепот буквально касался ее губ. — Но я еще даже не поцеловал тебя. — Кейдж исправил это горячим поцелуем, который длился восхитительно долго, лишая ее дыхания.

Задрав ее футболку, он стащил ее через голову Дженни и отбросил в сторону. Кейдж опустил взгляд на ее грудь, принявшись нежно ласкать ее подушечками пальцев.

— Я сказал правду, Дженни. Я люблю тебя уже много лет, но ничего не мог с этим поделать. Ты принадлежала Холу. Я просто воспринимал это как данность, не возражая и не задумываясь, точно так же, как поступали и все окружающие, включая тебя.

— Я чувствовала, что между нами что-то есть. Я просто не знала, что это.

— Страсть.

Она улыбнулась и провела рукой по его волосам.

— Что бы это ни было, меня это пугало.

— А я думал, ты боялась меня.

— Нет. Только того, как ты на меня действовал, тех чувств, что ты вызывал.

— И именно поэтому ты меня избегала?

— Это было так заметно?

— Гм… — Кейдж был захвачен соблазнительными перспективами, которые открывал перед ним вид ее груди, ее форма, темные упругие соски. Он любовно рассматривал, пробовал, исследовал их. — Я входил, и ты немедленно стремилась куда-то спрятаться.

— Было опасно быть с тобой рядом. Я была готова убежать куда угодно, только бы не находиться с тобой в одной комнате. Казалось, ты поглощаешь весь кислород. Я не могла дышать. — Она тихо простонала, когда он опустил голову и лизнул ее сосок. — Ты по-прежнему лишаешь меня дыхания.

— О, я не могу утаить, что ты со мной делаешь. — Он напрягся внутри ее. Он был снова тверд.

Она обхватила ладонями мышцы его ягодиц и тесно прижала его к себе. Кейдж гладил ее грудь, нежно подергивая упругую шишечку соска, пока тот не стал твердым и полным, и тогда он обхватил его губами.

Дженни смотрела, как он ласкает ее, как его переполняет удовольствие, как он наслаждается возможностью обладать ею. Она жаждала, чтобы он смог заполнить пустоту внутри, стереть все те несчастные страницы в его прошлом, когда он нуждался в любви и был безжалостно отвергнут.

— Кейдж, возьми меня. Используй меня, используй.

— Нет, Дженни, — едва простонал он, лаская ее языком. — Я использовал других женщин. С тобой все иначе.

Она хотела бы сконцентрироваться на том, чтобы доставить ему удовольствие, но была слишком увлечена, слишком захвачена тем наслаждением, теми новыми, потрясающими ощущениями, что открыл ей он. Его возбуждение нарастало, пока он не наполнил ее снова. Стенки ее чрева тесно сомкнулись вокруг его затвердевшего органа. Ее сотрясало от каждого его мощного движения, она изгибалась и неслась ему навстречу.

Внезапно другое ощущение родилось в ней. Вначале эти дрожащие движения были столь легкими, что она решила, что ей все лишь показалось. Но вот толчки стали сильнее, и она поняла, что их вызвало.

Едва эта догадка осенила ее, Дженни запаниковала. Тело ее внезапно напряглось и омертвело, и вместо того, чтобы жадно стремиться навстречу Кейджу, погружаясь в его страстные объятия, она отшатнулась в сторону.

— Нет, нет, прекрати. — Дженни обхватила руками его голову и оттолкнула от своей груди. Она вырвалась от него и крепко сдвинула бедра. — Прекрати, прекрати.

— Дженни? — Его дыхание было хриплым и громким. Кейджу понадобилось какое-то время, чтобы сфокусироваться на происходящем и снова начать воспринимать мир в правильном ракурсе. — Что случилось, Дженни? Что-то не так? Я сделал тебе больно?

Сердце его замерло от страха, когда она повернулась к нему спиной, прижав колени к груди, свернувшись калачиком.

— О господи, что-то не так. Что не так? Скажи мне.

Кейдж ни разу в жизни не чувствовал себя таким испуганным и бесполезным. Лишь несколько секунд назад они с Дженни занимались любовью. Она жадно отвечала на его ласки всем своим телом. Теперь она, скрючившись, стонет, словно ее пронзила внезапная, смертельная боль.

Он положил руку ей на плечо. Она сжалась, отстраняясь от его прикосновения.

— Что это? Вызвать врача? — Ответом ему были лишь мучительные рыдания. — Ради бога, Дженни, ответь, по крайней мере, тебе больно?

— Нет, нет, — простонала она. — Ничего такого.

— Тогда что? — Кейдж провел рукой по своим волосам, нетерпеливо отбрасывая их со лба. — Что случилось? Почему ты меня остановила? Я причинил тебе боль?

— Я почувствовала, как ребенок шевельнулся.

Она произнесла эти слова бумажным голосом, уткнувшись в подушку. Сперва Кейдж не смог разобрать их, однако, когда разрозненные звуки неожиданно сложились в его голове в слова, он произнес слабым голосом, не помня себя от нахлынувшей радости:

- Это в первый раз?

— Она кивнула:

Врач сказал, что я скоро начну его чувствовать. Это в первый раз.

Смотря ей в спину, Кейдж улыбался. Его ребенок заговорил с ним. Однако Дженни, очевидно, была расстроена и потрясена произошедшим. Он положил ей руку на плечо, но на этот раз не убрал ее, когда она застыла в отвращении. Напротив, он лег подле нее и попытался заключить ее в свои объятия.

— Все в порядке, Дженни. Это не повредит ребенку, если мы будем аккуратны.

Она внезапно села на кровати и уставилась на него:

— Так ты не понял, да?

Он не мог поверить своим глазам, смотря, как Дженни вскочила с кровати, вытащила одеяло и обернулась в него. Она подошла к окну и тяжело оперлась руками о раму, повернувшись спиной к комнате.