Маша в письмах успокаивала меня, уверяя, что это нормальный, естественный ход лечения. Она

продолжала задавать наводящие вопросы, снимая слой за слоем то, чем было запаковано мое

сознание, словно распаковывая кем-то тщательно запакованный подарок. Подарком этим, видимо,

должно было стать мое здоровье и знакомство с самой собой.

* * *

Я не знаю, когда все это закончится, и главное – чем. Каждый раз я даю себе слово взять себя в

руки и решить проблему капитально, махом разрубив узел удушающих меня проблем.

«Все, с завтрашнего дня я больше не делаю это», - решаю я в очередной раз. – «Это же так просто:

съесть что-то, оставить в желудке и переварить. Все остальные люди делают именно так. Все

просто, нужна только сила воли».

– Конечно! Так же просто, как алкоголикам – не пить, курильщикам – не курить, героиновым

наркоманам – не колоться и не нюхать. Чего уж тут проще! – Она раскачивается в кресле напротив

окна, положив ноги на подоконник. Шелковый халат спадает легкими волнами на пол, открывая Ее

стройные щиколотки и бедра. У Нее такие красивые, изящные руки, тонкие черты лица, что я не

устаю любоваться Ее внешностью – мне иногда хочется быть Ею. Но Ее слова всегда ранят меня в

самое сердце. Видимо, потому что Она говорит правду.

– Но я же не алкоголик и не наркоман! – Я искренне возмущаюсь.

– Ну и что? Названия разные, а суть одна.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что все зависимости имеют один корень. Вот скажи мне, почему ты ешь, когда тебе плохо?

– Потому что это единственный способ хоть немного заглушить боль внутри меня.

– Ну, хорошо, а зачем ты потом вырываешь всю эту еду?

– Потому что я не могу ее держать в себе. Потому что количество съеденного и количество

необходимого моему организму существенно различаются, и если весь этот бессмысленный груз

останется во мне, то я растолстею - а я не хочу быть толстой.

– А почему ты не хочешь быть толстой?

Она начинает меня раздражать. Я не хочу думать на эту тему, более того, я уверена, что все

заданные вопросы имеют одну единственную цель – позлить меня.

– Потому что я хочу быть худой! – Я кипячусь. Она продолжает спокойно раскачиваться, затем

поправляет волосы, проводит ладонью по лицу, словно закрывает сама себе глаза, и

поворачивается ко мне. Она смотрит на меня пронзительно, проникает сквозь меня своим

взглядом, и мне становится не по себе. В пространстве комнаты царит такая мертвая тишина, что

мы обе слышим стук моего сердца и гул перегоняемой по артериям и венам крови.

Через десять секунд Она, медленно выговаривая каждое слово, снова задает вопрос:

– А почему ты хочешь быть худой?

Я в тупике, и Ее взгляд подсказывает мне, что Она это знает. Я боюсь начать думать на эту тему,

чтобы услышать правду о себе, но я должна это сделать.

Почему я хочу быть худой? Чтобы чувствовать себя физически полноценной и здоровой? Я

цепляюсь за эту фразу, как за рвущийся вверх воздушный шарик, и с гордостью вручаю Ей:

– Я хочу быть худой ради здоровья: так проще двигаться, давление в норме, холестерин в норме,

суставы, позвонки – тело и качество жизни лучше, чем у толстых.

– Для того, чтобы все было, как ты красочно описываешь, достаточно просто соблюдать вес в

границах нормы. – Она задумчиво проводит своим тонким указательным пальцем по подбородку. –

А ты стремишься к максимально возможной низкой границе веса. И здоровье тут ни при чем. Тем,

что твой желудок ежедневно освобождается от еды по шесть раз в день, ты губишь свое здоровье

не меньше, чем толстяк, съедающий очередную порцию сладостей. Твои сердце, желудок, нервная

система, поджелудочная железа – все это работает в ушестеренном темпе. И ты пытаешься убедить

меня в том, что делаешь это ради своего здоровья?

– Хорошо, ты права. У меня есть еще причины.

– Какие?

– Я хочу быть красивой.

Она начинает гоготать жутким ошеломляющим смехом, опрокинувшись на спинку кресла и

закрыв лицо ладонями. Халат окончательно распахивается, становится видно ее нижнее белье

кроваво-красного цвета, но Она этого не замечает. Я смотрю на Нее с изумлением, ожидая

комментариев.

– Красивой? – Она словно слышит мои мысли и резко останавливает свой гомерический хохот. –

Ты хочешь быть красивой, и для этого ты ешь, а потом идешь в туалет, чтобы вырвать?! Знаешь, в

моей голове образ красивой женщины не ассоциируется с трясущимися руками, тусклыми

волосами, истерзанным желудком и нервно вздрагивающими плечами. Ты ведь видела по-

настоящему красивых женщин, и у них нет ничего общего с тем, что дает тебе твоя болезнь. Я

права?

Она права, и я качаю головой в знак согласия.

– Продолжим? – Она примирительно заглядывает мне в глаза и приглашает присесть к Ней на

колени. – Не сердись, ты же знаешь, что это важно.

– Я знаю. – Я глубоко вздыхаю. – Я хочу быть худой, потому что я хочу чувствовать себя под

контролем. Я хочу полностью управлять своим телом, командовать и распоряжаться им по

собственному усмотрению. Еще я хочу привлекать внимание, выигрывать хотя бы в этом перед

другими людьми. Это придает мне уверенности в себе. При этом мне не нравится, что я снимаю

стресс едой, а потом избегаю последствий привычным образом. Мне кажется, что если бы я только

смогла преодолеть свою болезнь, просто взять и перестать это делать, есть ровно столько, чтобы

выжить, то я бы стала счастливой.

– Помнишь, ты уже делала это? Ты занималась спортом, практически ничего не ела и не хотела,

весила так мало, что на улице люди думали, что ты раковая больная. Разве ты была счастлива?

– Нет…

– Дело вовсе не в том, какие очертания принимает твое тело, а в том, что творится у тебя здесь и

здесь. – Она постучала по груди и по голове. – Счастье – это состояние безмятежности и

уверенности в том, что жизнь правильно распорядилась, поместив тебя туда, в те условия и время,

в которых ты находишься в данный момент. Счастье – это способность радоваться ежесекундно

собственному существованию. Быть собой – вот это счастье. А что ты сама знаешь обо всем этом?

– Она беспардонно тыкает в меня пальцем, оглядывает с головы до ног, затем встает и стряхивает

вниз зацепившиеся полы халата. – Подумай над моими словами, и над тем, в чем разница между

тобой и теми, кого люди называют алкоголиками и наркоманами.

* * *

Медитация начала творить со мной чудеса. Постепенно поднятые из тайников воспоминания были

пережиты заново, после чего друг за другом спокойно ушли, освободив место спокойным

связанным размышлениям о жизни и взаимоотношениях.

Я словно отстранилась и начала оценивать все свои отношения с людьми с другой точки зрения,

издалека, как художник отходит от своего творения все дальше и дальше, чтобы получить

целостное представление.

Общение с отцом больше не приносило мне неприятных ощущений, напротив, я начала

воспринимать его по-другому: как взрослый человек воспринимает другого взрослого. Наши

отношения «отец-дочь» пережили новое рождение, по крайней мере, для меня.

С некоторых пор я стала спокойнее относиться к его словам и поступкам, я постоянно наблюдала

за ним и научилась объяснять его поведение. Теперь в большинстве случае я могла предугадать его

реакцию на то или иное слово, на действие или бездействие. Этот факт меня обрадовал ровно

настолько, насколько и расстроил – способность человека быть предугаданным является

показателем ограниченности и приверженности собственным окаменелым стереотипам. Такие

люди застывают в каком-то одном состоянии, и все изменения в их сознании происходят, если

вообще происходят, чрезвычайно медленно.

Тем не менее, я научилась с ним общаться на его уровне, пытаясь избегать подводных камней, но,