Она оторвалась от него, чтобы вдохнуть воздух.

— Почему ты не ложишься? — прошептала она. — Ты давно меня ждешь?

— Я мог бы ждать вас целую, вечность, миледи, чтобы получить от вас поцелуй перед сном. Готово подвенечное платье?

— Все готово. И, кажется, твоя тетушка несколько оттаяла.

«Хотела бы я сказать тоже самое о Баптисте», — добавила она про себя обеспокоенно.

— Прекрасно. — Глаза его радостно блеснули. — Я знал, что тетя смирится.

— Дэмьен, — начала она нерешительно, — вчера вечером… когда мы обсуждали… надеюсь, я не…

— Т-с-с, — остановил он, — это я должен просить прощения за свою резкость. Выброси все это из головы.

— Но когда же мы поговорим? По-настоящему поговорим?

Он сжал ее руку и серьезно сказал:

— Сара, я должен подготовиться. Ты прочла мои мемуары. Это преждевременно — для меня. Прошу тебя. Не торопи естественный ход событий.

— Хорошо, — вздохнула она.

Он вдруг улыбнулся, словно сбросил с себя тяжесть.

— А теперь поцелуй меня еще раз, очаровательное создание.

Он жадно завладел ее губами. Его поцелуй был как обещание грядущей близости. Сарой овладело горячее, мучительное желание. Задыхаясь, она спросила:

— Ты уверен, что мы не можем?

— Не можем чего, дорогая?

— Ах, ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты сводишь меня с ума!

— Вот и хорошо. — Он провел пальцем по ее шее, и по спине у нее побежали мурашки. — Завтра, любовь моя. Завтра.

Среди ночи Сара проснулась от какого-то шума и почувствовала, что в комнате кто-то есть. На фоне окна мелькнула тень, и Сара с ужасом увидела, что над ее кроватью наклоняется женщина.

В руке у нее был предмет, похожий на кинжал. Стараясь не закричать, Сара закуталась одеялом. Что делать? Первая мысль была о том, чтобы не дать нападающей причинить вред ребенку. Но Сара соображала с трудом, она только слышала как дико бьется ее сердце.

— Убирайся, — прошипел призрак тихим леденящим голосом. — Ты здесь чужая! Убирайся туда, где тебе место!

От этих слов кровь застыла в жилах. Парализованная страхом, Сара смотрела, как женщина придвинулась ближе, занеся кинжал для удара. Тогда она закричала. Закричала так, словно горел дом.

Призрак исчез мгновенно, тень метнулась к двери, но Сара продолжала кричать. Еще одна тень бросилась к ней.

Последовала яростная короткая схватка, и она услышала хриплый голос Дэмьена:

— Сара, это я, не нужно со мной сражаться!

— Дэмьен! — она припала к нему и с облегчением разрыдалась. — Кто-то хотел меня убить! Она вошла в комнату с ножом и хотела меня ударить!

Тут их осветил колеблющийся свет, и чей-то сдавленный голос прошептал:

— Племянник, ради Бога, что здесь происходить? — В дверях стояла Олимпия в халате и ночном чепчике, с лампой в руке. В ужасе старая дева уставилась на кровать, где Дэмьен и Сара, оба в ночных одеяниях, обнимали друг друга.

Дэмьен не отодвинулся. Гладя Сару по вздрагивающей спине, он сказал спокойно:

— Кто-то пытался ранить Сару, тетя.

Брови Олимпии взлетели вверх, она шагнула в комнату, переводя взгляд с Дэмьена на Сару.

— Не может быть!

— А вы ничего не видели и не слышали?

Олимпия покачала головой.

— Я крепко спала, когда услышала крик. Зажгла лампу и пошла узнать, в чем дело.

— Сара, ты можешь опознать того, кто тебе угрожал?

— Нет, я знаю только, что это была женщина с кинжалом.

— Какой ужас! — воскликнула Олимпия.

Дэмьен с минуту молчал, потом спросил:

— Где Баптиста?

— Думаю, спит в кухне, как всегда.

Опять настало напряженное молчание, потом в дверях появилась еще одна фигура, освещенная лампой. Сара узнала негритянку, тоже в ночной одежде. Она посмотрела на собравшихся без всякого выражения, потом обратилась к Дэмьену:

— Мсье, что-то происходит?

— Кто-то напугал мисс Сару, — ответил тот, едва сдерживая ярость.

— Я услышать крик и приходить. — Баптиста глянула на Сару.

Дэмьен встал.

— Ты слышала крик, будучи в кухне? — недоверчиво спросил он.

Лицо Баптисты не выразило никаких чувств.

— Да, мсье.

Дэмьен подошел к ней с угрожающим видом.

— Баптиста, это ты прокралась в комнату мисс Дженнингс?

В глазах Баптисты сверкнул страх, и она затрясла головой:

— Нет, нет, мсье.

Дэмьен не сводил с нее взгляда, а Олимпия обратилась к Саре:

— Дорогая, вы уверены, что кто-то действительно был у вас в комнате? — ласково спросила она. — Я хочу сказать, что волнения по поводу завтрашней свадьбы.

— Вы думаете, что ей все померещилось? — свирепо спросил Дэмьен.

— Вовсе нет, племянник. Я знаю, как просто ошибиться в темноте. Со мной это случалось не один раз. Я просыпалась ночью, уверенная, что в комнате кто-то есть. А потом оказывалось, что это занавеска колышется в окне или птица пролетела мимо…

— Все было не так, — прервала ее Сара, — со мной такое тоже случалось, но сегодня здесь был кто-то реальный, и с реальным кинжалом.

— Сара; — начала Олимпия, всхлипывая, — неужели вы думаете, что в нашем доме кто-то хочет причинить вам зло?

— Я не знаю, — честно ответила та.

— Ну что же, не ночью же заниматься выяснениями, — заявил Дэмьен. — Тетя, Баптиста, ступайте-ка спать. Скоро рассветет, а пока… — он глянул на негритянку, — пока я буду неотлучно в коридоре, с пистолетом.

Баптиста отнеслась к словам Дэмьена с невозмутимым спокойствием, а Олимпия резко взглянула на него:

— Дэмьен, тебе не кажется, что это слишком?

— Нет, не кажется. Я прослежу, чтобы с моей невестой ничего не случилось.

Покачав головой и что-то бормоча, Олимпия вышла вместе с Баптистой. Как только обе женщины ушли, Дэмьен бросился к Саре и обнял ее.

— Бедняжка, — прошептал он, гладя ее по волосам и целуя в висок.

— Мне было так страшно, — она прильнула к нему, ища защиты. — А если бы что-то случилось с малышом?

— Ох, Сара, — Дэмьен тяжело вздохнул и привлек ее к себе. — Я никогда никому не дам причинить зло ни тебе, ни ему.

— А как ты думаешь, кто это был?

Он встал и заходил по комнате.

— Боюсь, это Баптиста, — сказал он, наконец.

— Она была твоей любовницей? — спокойно спросила Сара.

Он повернулся к ней, во взгляде его была боль.

— Только до того, как ты появилась. Не нужно презирать меня за это. Я искал утешения — какое мог найти.

— Я никогда не стану презирать тебя за это.

— Когда ты появилась, Баптиста пришла ко мне ночью и предложила себя. Но я отослал ее, и с тех пор не был с ней близок. Как только я увидел тебя, я понял, что ты — особенный человек. И с этого момента мечтал только о том, чтобы у нас все получилось так, как получилось.

— Значит, ты думаешь, что она сделала это из ревности?

— Весьма возможно.

— Но ведь это еще не все.

— А что еще?

И Сара рассказала о зловещем голосе, об амулетах. Он слушал с выражением тревоги и озабоченности.

— Почему ты не говорила мне об этом раньше? Подумать только, все это время ты была в серьезной опасности!

— Но ведь я не верила, что это опасно. Я относилась к амулетам, как к злому озорству, а что же до голоса, я не уверена, на самом ли деле слышу его или это кошмар. После гибели брата мне стали сниться кошмары. Когда я была в настоящем, я познакомилась с одной женщиной — мадам Тю. Она объяснила, что у того, кто досаждает мне амулетами, на уме что-то гораздо худшее.

— Это так! — воскликнул он. — Потом опять заходил по комнате и сказал: — Все. Завтра же утром Баптиста уйдет отсюда.

— А что если это не она?

— Кто же еще это может быть?

Сара покусала губу.

— Есть еще твоя тетка, — тихо сказала она.

— Ты, конечно, шутишь, — он коротко засмеялся. — Зачем тетке досаждать тебе амулетами вуду? Это же бессмысленно.

— Наверное, ты прав. И мадам Тюше сказала то же самое. И все же мне не хотелось бы, чтобы ты выгонял Баптисту без доказательств ее вины.