Они жарко спорили, обсуждая этот решительный поступок. Билл считал, что все это совсем не важно: он даже заявил с удовлетворением, что теперь им не нужно предохраняться. Сара жестоко высмеяла его и твердо указала ему на дверь.

На следующий день она обговорила разрыв с Биллом и решение отправиться в Луизиану со своим психотерапевтом. Д-р Хоган, конечно, был обеспокоен таким решительным изменением жизни. Она вспомнила, что, глядя на нее через стол, он нахмурился.

— Сара, разве я не предупреждал вас, что вам нельзя предпринимать никаких серьезных шагов в первые месяцы после выхода из больницы? А теперь вы порываете с Биллом и сообщаете, что хотите сбежать и пожить в каком-то неведомом городишке в Луизиане?

— Я сказала, что мне нужно позаботиться о получении наследства, — возразила Сара. — Что же до Билла, как вы можете обвинять меня в том, что я чувствую себя преданной? Господи Боже, я даже не знала, что такое вазектомия, пока он не сказал об этом вчера вечером.

Хоган вздохнул.

— Я понимаю, что вы потрясены и оскорблены. Но ведь Билл много лет занимал важное место в вашей жизни. Вы не думаете, что полностью порвать с ним сейчас — немного слишком решительно с этой точки зрения?

— А то, что он сделал со мной, — не слишком решительно? — негодующе спросила она.

— Конечно, это крайность. Но захотели бы вы, чтобы он стал отцом, если сердце у него к этому не лежит?

— Нет, — согласилась она с готовностью, — и это — главная причина, почему мы не можем быть вместе. Я хочу, чтобы у меня когда-нибудь были дети. — Она покачала головой. — Во всяком случае, иногда мне казалось, что мы с Биллом потому, что наши семьи хотят нас поженить. По правде говоря, он с трудом выносит мою чувствительность. Он считает, что я разрушила себя, когда стала брать уроки живописи у Сары Лоуренс. Ему нравится, какое социальное положение занимает моя семья, это так, но он не одобряет мой либерализм, мои музыкальные вкусы, мою манеру одеваться в стиле «Дитя цветов».

Д-р Хоган хмыкнул.

— А вы уверены, что отказали Биллу просто потому, что он — консервативно настроенный добропорядочный адвокат?

— Различия между нами гораздо глубже, — возразила Сара. — Даже наша интимная жизнь была всегда скорее автоматической. На самом деле она очень мало удовлетворяла нас. Во всяком случае, — добавила она, надеясь переменить тему разговора, — пока я буду в отъезде, у меня есть о чем подумать.

Д-р Хоган подался вперед, положив руки на стол и сплетя пальцы.

— Сара, я надеюсь, что вы все это продумали. Когда человек вот так порывает контакты с тем, кого любит, а потом уезжает куда-то в одиночестве…

— Если вы намекаете на самоубийство, я не собираюсь его совершать, — прервала его Сара. А потом продолжала почти мечтательно: — Мне нужно что-то найти.

Врач посмотрел на нее с интересом:

— Что?

Она подумала, не рассказать ли ему свои сны об Элиссе и трех дарах, но решила, что это слишком глубокое и личное дело, и пока говорить о нем не нужно. Она ответила, пожав плечами:

— Не знаю. Что-то.

— И надеетесь, что найдете это в Луизиане?

— Я надеюсь, что найду нечто простое и исцеляющее. — Она твердо посмотрела ему в глаза и серьезно продолжала: — Д-р Хоган, я хочу начать все сначала — где-нибудь в другом месте. Может быть, я смогу вернуться к живописи. Здесь слишком много воспоминаний. Здесь похоронен Брайан. Даже дома всякий раз, когда я вижу телефон и вспоминаю тот звонок.

Д-р Хоган кивнул.

— Ладно, Сара, я понял. Может быть, перемена обстановки вам поможет. И будет помогать, пока вы не поймете, что нельзя убежать от своих проблем.

— Я это понимаю, уверяю вас, — сказала она уныло.

— Что ж, прекрасно. Я согласен — с двумя условиями. Во-первых, вы должны поддерживать контакт со мной и с родителями, звонить нам, по крайней мере, раз или два в месяц.

— Хорошо. А второе условие?

— Я хочу, чтобы вы перед отъездом из Атланты научились трансцендентальной медитации. Я могу ввести вас в новую группу, которая начинает обучаться в начале той недели.

У Сары округлились глаза. Вот уже не одну неделю м-р Хоган пытался заинтересовать ее трансцендентальной медитацией.

— Вы еще не отказались от этого намерения? — спросила она.

— Сара, занятия продлятся всего несколько дней, а проверочные занятия можно отложить до вашего возвращения. Медитация поможет вам преодолеть творческий тупик и ускорит процесс выздоровления. Она удивительно снимает стрессы.

Сара вздохнула.

— Хорошо, вы меня убедили. Наверное, если это пригодилось Биттлам, пригодится и мне.

Д-р Хоган поднял бровь.

— Не нужно забывать, что я одобряю медитацию, но не наркотики, которые кое-кто с ней связывает. И еще, Сара…

— Да?

— Я думаю, — сказал д-р Хоган, улыбаясь, — что вы поступаете правильно, но не удивляйтесь, если в недалеком будущем снова всплывет ваша боль из-за гибели Брайана. Это вполне нормально. Не пытайтесь бороться с ней.

Сара кивнула с мучительным смирением.

— Я знаю. Я должна пройти через это, да?

Все следующие дни, готовясь к отъезду, Сара покорно ходила на занятия медитацией к местному ученику йога Махариши Махеша. Занятия ей понравились и кое-чему научили ее, и она даже стала сама ежедневно заниматься медитацией.

Родители Сары не одобряли ее планов уехать из Атланты, особенно с тех пор, как она сообщила им о разрыве с Биллом. Но когда она сказала, что д-р Хоган ее поддерживает, они, наконец, смирились.

А потом, когда уже ничто не омрачало принятого решения, ей позвонил Билл. Он узнал от ее матери, что она собирается в Луизиану. Он, очевидно, был уверен, что ее разрыв с ним — не более чем каприз рассерженной женщины, и просил ее остаться и восстановить их отношения.

При воспоминании об этом Сара вздохнула. Кажется, ей никогда не удастся покончить с Биллом Бартли.

На окраине Нового Орлеана Сара подъехала к бензозаправке. Собака дремала у входной двери, откуда вышел светловолосый служащий.

— Хэллоу, мэм. Залить?

Сара ему улыбнулась. Он выглядел лет на двадцать с небольшим; был он рослый, голубоглазый и очень привлекательный. Он напомнил ей Троя Донэхью, одного из ее любимых мужчин-кинозвезд.

— Нет, спасибо. Лучше проверьте шины и под капотом тоже.

— Хорошо, мэм. — Он включил насос и теперь мыл переднее стекло. — Судя по номеру, вы из Джорджии. Далеко заехали, а, мисс?

— Да, вы правы.

— Просто едете мимо?

— Да. Мне нужно в Меридиан.

Молодой человек усмехнулся.

— Ах, черт побери. А я надеялся, что такая хорошенькая девчонка колесит по Новому Орлеану.

Сара опять улыбнулась. Она понимала, что он с ней заигрывает, но ничего не имела против. Она видела, как блестят капли пота на его загорелых руках и плечах, как играют мускулы. И с удивлением отметила, что он пробудил в ней что-то такое, что она считала давно умершим.

Когда он протирал замшей боковое зеркальце, перед ней мелькнуло ее собственное лицо — удлиненный красивый овал, большие голубые глаза, прямой нос и полные губы. Ей было двадцать пять лет, но девичье платье и прямые светлые волосы делали ее моложе. Она отметила, что глаза у нее теперь не такие усталые и безжизненные, как за последние месяцы. Что-то в ней опять хотело жить. Конечно, боль от гибели брата никуда не делась, может быть, она останется навсегда, но все же у нее появилось некое чувство освобождения.

Молодой человек кончил копаться в двигателе.

— Вроде все нормально, — сказал он, проверив уровень масла. И свистнул: — 289v-8! Ну, мэм, тут и смотреть нечего.

— Спасибо, — отозвалась она, когда он захлопнул крышку.

Он проверил шины, и она протянула ему деньги.

— Будьте осторожны, — предупредил он, — вы такая смелая леди, едете по Югу одна — после всего, что тут было, всех этих бунтов.

— Я знаю, но, кажется, теперь все спокойно.

Он хмурился, пока засовывал деньги в карман комбинезона.